Эдмунд Лайонс (Edmund Lyons, 1790-1858 гг.) — британский морской начальник, вице-адмирал, участник Восточной (крымской) войны (1853-1856 гг.). По его мыслям, был нападение на Ялту в сентябре 1854 г.
Французские зуавы в процессе. Немецкий рисунок XIX в.
Английские и французские мародеры в Крыму в XIX в.
Опыт получили от европейцев. Украинские мародеры в Курской области России. 2024 г.
С. Ченнык (Симферополь)
Нападение на Ялту. Про рыцарскую войну и Крымскую войну или про 170-летие от Ялты-1854 г. до Курской области-2024 г.
22 сентября 1854 г. англичане и французы внезапно нанесли мародерский удар по Ялте. Это событие заслуживает отдельного рассказа, но в контексте Крымской кампании (1854-1855 гг.) столь малозначительно, что Эдуард Иванович Тотлебен назвал его всего лишь «небольшой высадкой».
Но сейчас, когда мы видим занимались украинские военные, ворвавшиеся в России, в Курскую область. Сейчас, спустя 170-летие Восточной (Крымской) войны (1854-2024 гг.) похожее происходившее на русской земле. Мародерствовали тогда английские и французские солдаты. Сейчас грабят и убивают русский народ украинцы при поддержке тех же «инструкторов по грабежу» — англичан и французов.
Наша задача не описывать случившееся в 1854 г., пытаясь определить размер ущерба, причиненного теми или иными участниками, а потом до конца жизни предъявлять претензии и требовать сатисфакции. Попытаемся понять, для чего союзникам была нужна эта операция, ставшая одной из самых скандальных страниц Крымской кампании, наряду с нападением на Одессу, Керчь и многие другие прибрежные города в Черном и Азовском морях. Заодно еще раз, пользуясь случаем, «попинаем» имидж «благородной» Крымской войны.
Выбор задач, решаемых этим нападением, невелик: разведка, пополнение запасов, расширение контролируемой территории, создание новой береговой базы. Правда общественная российская печать дает еще один вариант: банальное разграбление, но с учетом сурового военного времени он применим ко всем из вышеперечисленных понятий.
То есть грабить во время войны можно попутно с решением стратегических или оперативных задач. Грабеж на тактическом уровне называется мародерством, а по мелочам союзники размениваться не собирались.
Союзники, загрузнувши под Севастополем, поняв, что быстро разобраться с категорически не желавшими европеизироваться русскими у них уже не получится, обязаны были продумать о возможности пополнения имевшихся у них запасов.
Для этого необходимо было провести разведку Южного берега и в ходе которой выяснить: наличие или отсутствие русских войск, наличие или отсутствие этих самых запасов и т.п. Англичане всегда считали морскую блокаду и поддержку небольшого военного контингента на вражеской территории своим флотом наиболее удачным сочетанием, до этого всегда гарантировавшим успех.
В этом случае такие рейды на прибрежные города отлично вписывались в стратегию разрушения вражеской инфраструктуры, и Ялта была жертвой запрограммированной в концепцию сложившихся обстоятельств.
Лучшее объяснение, которое удалось найти, принадлежит одному из организаторов рейда адмиралу Лайонсу. Он утверждал, что хотя в начальный период кампании особых проблем со снабжением войск, количество которых увеличивалось, не было, к этому нужно было готовиться. То есть по возможности пополнять и делать запасы, о чем выше мы говорили.
По его словам, инициатива акции принадлежала французам, у кого все эти проблемы проявлялись наиболее остро, так как большинство транспортов, арендованных для снабжения войск в Черном море, были парусные, в отличие от преобладающих численно английских паровых судов.
Лайонс однозначно называет имя «виновника» случившегося – генерал Канробер, хотя добавляет, что Раглан одобрил задуманное при условии, что все взятое, будет оплачено.
Ну и еще одна причина, может не столь значительная, но тоже важная. В армии, особенно английской, стали появляться признаки усталости, обусловленные затягивающейся войной и отсутствием перспектив близких шумных побед. В этом случае взятие еще одного российского города могло обеспечить «выпускание пара» и одновременно вернуть тающую на глазах веру войск в способность своих руководителей вести их по пути славы.
Неприятель и раньше проходил ввиду Ялты, иногда производя промеры глубин. За примерно месяц до нападения, по рассказу русского военного журналиста Погосского, союзники даже предупредили о своем скором визите: «…Мы скоро будем к вам в гости…».
За сутки до нападения корабль союзников прошел вдоль берега, не приближаясь. Но уже через два дня высадившиеся англичане и французы с энтузиазмом грабили сам город, окрестные имени я, а также Массандру и Ливадию.
В экспедиции участвовали французские («Наполеон», «Помон», «Мегера» и др.) и английские («Трибюн», «Везувий» и «Санспарейл» и др.) корабли, общим числом 10 единиц. Перечислять не имеет смысла, ибо в этой акции технические характеристики не имели никакого значения. С таким же успехом союзники могли прибыть к городу на баркасах. От этого результат не стал бы другим.
Действовали по евпаторийскому варианту, цивилизованно: сначала требования и после их предъявления — высадка. Жители Ялты утверждали, что на берегу оказалось примерно 1000 человек неприятельских солдат и матросов. Привычно действуя по цивилизованному сценарию, население предупредили о намерениях: «Прибывший парламентер-лейтенант объявил: жители города могут быть спокойны. Мы пришли сюда за провизией. Нам нужен рогатый скот, птицы, яйца и вино. Все это мы будем покупать, и платить установленную цену. Вреда никому не будет».
Не знаю, насколько не было вреда, но и великой пользы от союзников не было подавно.
Англичане вели себя преимущественно агрессивно, французы, наоборот, пытались заводить беседы с местными жителями, в основном, конечно, женщинами. Слава Богу, хоть никого не убили. Но обобрали от души и едва не до нитки.
Оккупанты быстро рассредоточились по городу, оцепив его пикетами от церкви до кладбища через Мордвинов сад к речке Аутке. Возле каждого дома выставили часовых.
Едва ступив на землю, союзники решительно атаковали «эскадры» гусей и уток, плававших в местных прудах, а попутно в ожесточенных рукопашных схватках перебили всю остальную домашнюю живность. С хозяевами, пытавшимися протестовать и вставать на защиту своего добра, сильно не церемонились, аккуратно приставляли к груди штык или нежно ствол ружья ко лбу, после чего вежливо просили отойти в сторону и не мешать европейским гостям заниматься своим важным делом. Подобный способ общения был убедительным, и хозяевам ничего не оставалось, как со стороны наблюдать за разгулом веселья «дорогих гостей».
В грабеже участвовали не только солдаты, от подчиненных не отставали офицеры. Ялтинцы надолго запомнили одного из них, четверть часа гонявший по набережной курицу, пока не загнавшего ее в магазин графа Потоцкого.
Вдоволь пограбив на улицах, союзники стали чистить частные жилища. Сценарий был примерно такой же: куры, утки, вино. Иногда, правда, порядок менялся. То есть, начинали с выпивки, а уж потом забирали то, чем не успели закусить.
Не брезговали и пожитками, при том реквизировали все, что нравится. Любые попытки пожаловаться, в частности французскому начальнику, сделавшему своей резиденцией дом княгини Гагариной, были не более чем «гласом вопиющего в пустыне».
Награбившись в домах, перешли к храмам. Конфессия в расчет не принималась. Солдаты забирали все, что попадало под руки и казалось имеющим хоть какую ценность. Ну, в конце концов, не возвращаться же домой без сувениров?
Вскоре, воспользовавшись ситуацией, к захватчикам присоединились местные коллаборационисты. По воспоминаниям В. Ракова они, «вооруженные косами, насаженными на палки, принимали участие в грабеже города и окрестных усадеб. Захваченный скот продавали французам и англичанам».
На следующий день ареал разбоя расширился. 23 сентября примерно 400 французов навестили Ливадию. Здесь они обратили внимание на прекрасное вино, обнаруженное у местного винодела.
Вдоволь надегустировавшись, гости потребовали отдать им лучшее. Робкое возражение вызвало угрозы «разнести все». Получив, что хотели, французы удалились, напоследок потребовав еще и букет цветов адмиралу на память о Ливадии.
На следующий день уже целая компания офицеров посетила винодела. Угостились, на сувениры разобрали фаянс, занавески и прочие пожитки. На хозяйские вопли аргументировано заявили, что они хоть и разбойники, но благородные. В смысле, все что берут, забирают с собой, а варвары англичане – все ломают.
Примерно в 4 часа французы наведались в лес, забрали пасшийся там скот. Попутно проведали казенный магазин, забрав там 120 пудов муки. И, (о, чудо!) расплатились: вахтеру вручили квитанцию и более того – расписались в шнуровой книге!
23 сентября тщательно «зачистили» Ялту: разграбили магазины Воронцова, Потоцкого и те, что победнее. Союзники обнаружили множество особняков, принадлежавших местной знати, среди которых выделялся своей роскошью дворец князя Воронцова.
Члены первой «туристической делегации» попросили у аборигенов (так в тексте) продать хоть что-нибудь: продукты, вино, картины. В конце концов, просто ограбили прекрасный дворец, повырезав холсты из рам (англичане, кстати, этот грех валят на французов). Только после вмешательства Раглана все было возвращено обратно.
Совершили экспедицию в Массандру. Здесь поживились большим количеством сахара. Когда эконом имения Воронцова (имелся ввиду роскошный загородный охотничий дом) попытался протестовать, ему объяснили, что он не прав «сперва ласково, а потом приставив к груди штыки».
Верх наглости союзники продемонстрировали в деревне Аутка, где, придя в дом местного карантинного врача, выпили у него все, что можно было выпить и …пригласили через восемь дней посетить Севастополь и отметить с ними его взятие.
Грабили по-джентльменски: обобрали до нитки, но никого не убили. Волею истории, большую часть воспоминаний о налете на город оставили англичане, а потому, без сомнения, главными злодеями выставлены французы. По их сравнению, русская прекрасная пословица «где казак пройдет, петух больше не поет», как нельзя лучше относится к французам.