С. Ченнык (Симферополь)

Штабс-капитан 51-го пехотного Литовского полка Дмитрий Георгиевич Андреади – пионер российской авиации

Родился в 1878 г. в Константинополе. В 1889 г. семья переехала в Российскую империю, поселилось в Таврической губернии в городе Симферополе, где приняли российское гражданство.

Окончил по первому разряду Одесское юнкерское училище. В первый офицерский чин произведен в 1904 г. Участвовал в Русско-японской войне, командуя пехотным подразделением. За отличие в боях награждён боевыми орденами: орденом Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом и орденом Св. Анны 3-й ст. Войну окончил поручиком 211-го пехотного Евпаторийского резервного полка, затем перешел в 51-й пехотный Литовский полк, дислоцировавшийся в Симферополе .

Авиация в России всегда пользовалась особой любовью у населения. Крым же можно считать одной из колыбелей крыльев России. Об этом свидетельствует открытка, выпущенная в 1915 г. В Симферополе находились цеха авиационного завода «Анатра», в Каче, под Севастополем, развернулась школа морской авиации (впоследствии легендарное Качинское авиационное училище). Многие кадровые офицеры пехотных и кавалерийских частей, «заболев авиацией», получали права пилотов и переходили на службу в авиационные отряды и роты. Одним из таких подвижников стал штабс-капитан 51-го пехотного Литовского полка Дмитрий Георгиевич Андреади.

В начале ХХ в. имя штабс-капитана Андреади по популярности было одним из первых в Российской империи.

В мае 1911 г. стал курсантом Севастопольской офицерской школы авиации. Пройдя полный курс обучения, успешно сдал пилотский экзамен. На аэроплане «Фарман» принял участие в окружных маневрах, по результатам которых был удостоен звания «военный летчик».

Свой первый Всероссийский рекорд по продолжительности полетов с пассажиром на борту штабс-капитан Андреади установил в августе 1911 г., проведя в полете 2 часа 35 минут.

Затем целая плеяда рекордов. 2 июня 1912 г., вылетев из Севастополя. Дмитрий Андреади начал свой самый знаменитый полет, вошедший в историю мировой авиации.

На аппарате «Ньюпор» ему удалось с минимальным количеством посадок преодолеть около 3000 км. по маршруту Севастополь — Херсон — Одесса — Кременчуг — Полтава — Москва — Петербург, что на тот момент являлось мировым рекордом. Полет проходил на высоте 700-800 м., и только над Москвой подымался до 1200 м.

Пилоту удалось обойтись без серьезных аварий и поломок техники, а небольшие задержки случались лишь из-за некачественного топлива. В районе Новгорода Андреади преодолел грозовую тучу, спокойно миновал Валдайскую возвышенность, считавшейся в то время сложной для воздушных полетов, сказался опыт полетов над горами Крыма: «Приземлился в Санкт-Петербурге 11 июля. Весь путь пролетел, в общем, в течение 30 часов. Задержки происходили вследствие плохого бензина. За месяц своего полета авиатор потерял 17 фунтов веса. Приходилось очень мало спать, так как он вставал обыкновенно в 2-3 часа ночи. В общем, он чувствует себя превосходно. Если ему разрешат, он с удовольствием совершит перелет обратно».

Императорский Всероссийский аэроклуб наградил штабс-капитана Д. Г. Андреади за этот совершенно беспрецедентный перелет большой серебряной вазой и учредил для российских авиаторов переходящий кубок имени Андреади «За совершенные дальние перелеты».

После возвращения в Севастополь назначен инструктором Севастопольской авиационной школы. Свои основные перелеты Андреади совершил на серийном самолете «Ньюпор-4» с двигателем «Гном», так называемом — моноплане «Дукс».

В августе 1912 г. принц Греции Николай, находившийся в это время в России и очарованный полетами Андреади, предложил ему почетную службу в Греции. Но российский поданный русский грек штабс-капитан Андреади от лестного предложения отказался.

Осенью 1912 г. Андреади находился в командировке во Франции с целью приобретения для Севастопольской авиационной школы новых типов аэропланов.

Основоположник высшего пилотажа Петр Нестеров в Севастополе назвал свой «сумасшедший» по тогдашним понятиям, перелет Киев — Одесса – Севастополь 20 марта 1914 г., под впечатлением полетов Андреади.

Блестящий летчик, постоянно желающий совершенствовать своё мастерство, добился направления в Санкт-Петербург на теоретические авиационные курсы при Петербургском политехническом институте, которые с успехом окончил в 1913 г. В том же 1913 г. совершил беспосадочный перелет Феодосия — Севастополь — Керчь, руководил групповым перелетом Севастополь — Евпатория — Севастополь. После чего слава летчика еще больше возросла.

В марте 1914 г. все российские газеты того времени сообщили о трагической гибели 7 марта во время тренировочного полета под Севастополем выдающегося русского пилота Дмитрия Георгиевича Андреади: «Севастополь. 7 марта. Утром на Качинском аэродроме известный авиатор, герой прошлогоднего перелета Севастополь—Одесса—Москва—Петербург, шт.-капитан 51-го Литовского полка Дмитрий Георгиевич Андреади во время полета на «Ньюпоре» упал и разбился насмерть».[1]

Там же на следующий день: «7 марта в 9 час. 30 мин. утра на Александро-Михайловском аэродроме погиб при падении аэроплана руководитель офицерской школы отдела воздушного флота 51-го Литовского пехотного полка штабс-капитан Дмитрий Георгиевич Андреади».

Невольным свидетелем стал его друг и конкурент Г.Д. Андреади П.Нестеров, который в это время в Каче находился, завершивший перелет по маршруту Киев — Одесса — Севастополь: «Утром я полетал немного, затем спустился, взял пассажира и направился в Севастополь, — писал он о случившемся жене. — Я сделал несколько кругов над городом и вернулся на аэродром. Увидел толпу, спустился рядом. Оказалось, убился Андреади. Взлетел, сделал большой крен и не имел возможности его выровнять, зацепил крылом и убился. Впечатление ужасное, в особенности для меня, как будто бы я принес им это несчастье».

Истинные причины аварии так и не были выяснены.

Исследователи считали, что 7 марта, желая продемонстрировать перед прославленным гостем свое умение хорошо летать, после Петра Николаевича вылетел, также на «Ньюпоре», лучший инструктор авиационной школы штабс-капитан Д.Г. Андреади — тот самый, который совершил в 1912 г. перелет из Севастополя в Петербург.

Вскоре после взлета, находясь на небольшой высоте, Андреади также начал делать поворот с крутым креном, и вдруг все присутствовавшие увидели, как самолет, не уменьшая крена, но уже опуская свой нос вниз, начал скользить на крыло… Вера в искусство Андреади была так велика, что всем еще хотелось думать, что вот летчик выровняет самолет, и только побледневший Петр Николаевич тихо, но отчетливо прошептал: «Смерть…». Мгновение, и самолет с грохотом врезался в землю. Подбежавшие товарищи с трудом вытащили из-под обломков страшно изуродованное тело летчика. Андреади уже не дышал…

Нестеров позже писал жене: «Оказалось, убился Андреади. Взлетел, сделал большой крен, зацепился (за землю). Он не имел возможности выровнять. Впечатление ужасное, в особенности для меня, как будто бы я принес это несчастье».

Нестеров тщательно проанализировал катастрофу и на следующий же день сделал в школе обстоятельный доклад об ее причине: «Последнее является настолько неинстинктивным, что трудно укладывается в представлении, и необходимо всецело проникнуться сознанием этого положения, прежде чем приступить к опытам крутых поворотов направо (на «Ньюпоре»). При крутом повороте направо аппарат так сильно запрокидывается крылом — носом вниз, что вызывает головокружение, и пилот сразу теряет представление о том, что с ним происходит. И если нет высоты, то это поведет к катастрофе, так вак пилот даже не успеет прийти в себя и врежется в землю.

Вот в чем заключается моя система управления аппаратом, и те, кто летает теперь по этой системе (таких же много), подвергаются меньше опасностям, чем летчики старой школы. О выравнивании кренов я скажу ниже, а теперь перейду к разбору причин катастрофы Андреади.

Штабс-капитан Андреади поднялся на высоту около 100 или 120 метров, направил аппарат на снижение, дал очень большой крен и с этим креном, не выравнивая его, шел по большому кругу, быстро приближаясь к земле.

Картина такова: Андреади делал повороты всегда со снижением (по старой школе), т. е. перед поворотом, и во время его держал руль глубины на спуск, поворачивая одним креном и рулем направления. Для крена в 75°—85° на «Ньюпоре» радиус нормального поворота должен быть около 30 метров. У Андреади был круг значительно больше потому, что рулем глубины он заставлял аппарат выходить из нормального конуса поворота. Благодаря этому центробежная сила недостаточна, чтобы противодействовать силе тяжести, и аппарат начинает скользить вниз на внутреннее крыло; но если рулем направления действовать в…».

В личных бумагах Петра Николаевича Нестерева уже после его гибели в 1914 г., удалось обнаружить неполный, к сожалению, текст этого доклада, выдержки: «Погиб Дмитрий Георгиевич Андреади… В газетах его гибель связывают с моим прилетом в Севастополь. Я не буду говорить о том, на какие грустные размышления наводит подобное сопоставление: дело здесь не в моем спокойствии, а в жизни близких мне людей. Я буду говорить о тех выводах, к которым я пришел после различных опытов в воздухе».

Старейший российский летчик А.А. Кузнецов был председателем комиссии по осмотру вещей Андреади. В вещах была обнаружена записка с просьбой никого в его смерти не винить. Акт был представлен адъютанту школы. Вскоре тот сообщил: «Господа, князь Мурузи (начальник школы) берет с вас слово офицера, что никогда и никому вы не будете рассказывать о найденной вами записке».

«Одесские новости» писали: «Наши дети и внуки, для которых летание людей по воздуху будет таким же обычным делом, как для нас является езда в трамвае, не поймут наших вчерашних восторгов. Потому что в вещах, повседневными ставших, чудесного никто не замечает. И у переживаний есть своя пора девственности, и у них есть что-то неповторимое, что только раз может быть, и никогда больше. На беговом поле вчера произошло нечто такое, о чем присутствующие на нем когда-нибудь будут рассказывать своим внукам. Они расскажут им, что своими собственными глазами видели то, что еще недавно считали сказкой из «1001 ночи», «жюльверниадой», фантазией весьма немногих мечтателей-чудаков»…

Похороны Андреади в Симферополе собрали многотысячные толпы людей, провожавших в последний путь своего любимца. Почетный караул 51-го пехотного Литовского полка сопровождал тело летчика от казарм до собора Св. Александра Невского, затем до полкового храма Св. Николая и оттуда на вокзал для отправки в Севастополь.  

Похороны Андреади в Симферополе собрали многотысячные толпы людей, провожавших в последний путь своего любимца. Почетный караул 51-го пехотного Литовского полка сопровождал тело летчика от казарм до собора Св. Александра Невского, затем до полкового храма Св. Николая. Похоронен в Симферополе, могила, к сожалению, не сохранилась…

[1] Крымский вестник. № 63. 7 марта. Симферополь, 1914 г. С. 4.