В.Шавшин (Севастополь)

Расстрел французских моряков в апреле 1919 года в Севастополе

На улице Большая Морская на доме № 6 в 1957 году была установлена мемориальная доска в память о трагическом событии в Севастополе – расстреле французских моряков в апреле 1919 года – в период иностранной интервенции Севастополя во время гражданской войны.
До ноября 1918 года в Крыму хозяйничали немцы, но свершившаяся революция в кайзеровской Германии, вынудила немецкие войска убраться восвояси. На смену им в Крым и в Севастополь пришли английские и французские корабли. В обращении интервентов, опубликованном в газете «Ялтинский голос» в ноябре 1918 года говорилось: «Мы прибыли на территорию России для водворения порядка и для освобождения её от власти большевиков… Весь нездоровый элемент России – большевики и их приспешники – объявляются вне закона; лица, скрывающие большевиков, подлежат полевому суду…

Мы не признаём никаких организаций в России, кроме организаций, борющихся с большевиками: добровольческой и казачьей армий и армий Учредительного собрания».
Но, тем не менее, в Севастополе большевистская организация, находясь в подолье, активно вела среди населения революционную пропаганду.
Проникли красные агитаторы и на корабли интервентов. Собственно французские моряки не горели особым желанием сражаться на чужой земле и не понятно за чьи интересы. Они хотели быстрее вернуться на родину, в свои семьи, к любимым женам и родным.
На французских кораблях начались волнения, вскоре вылившееся в демонстрацию.
Событиям, произошедшим в Севастополе 20 апреле 1919 года, посвящено немало строк историков и краеведов. Вот как описывает их Захар Чебанюк: «20 апреля на военных кораблях «Франс», «Жан Бар», «Марибо», стоявших на севастопольском рейде, матросы, возглавляемые коммунистами, подняли красные флаги. После полудня матросы с французских кораблей высадились на Графской пристани и стали брататься с рабочими Севастополя. Возникла революционная демонстрация, в которой участвовало около 3 тысяч человек. Во главе Колонны шли французские моряки. Они несли красное знамя и лозунг: «Да здравствует большевики!». Штат командующего французской эскадрой адмирала Амета распорядился учинить кровавую расправу над мирной демонстрацией.
Начальник гарнизона интервентов полковник Труссон послал отряд греческих солдат преградить демонстрантам путь. На Большой Морской улице отряд открыл огонь. Было убито несколько французских матросов и севастопольских рабочих, десятки демонстрантов ранены». В таком же духе описывали расстрел французов Г. Семин, М. Бунегин, П. Надинский и другие авторы.
Невольным свидетелем расстрела французов в Севастополе стал уроженец города, семнадцатилетний ученик Севастопольского реального училища (сейчас школа № 3) Игорь Бренёв, написавший об этом небольшие воспоминания.

«Примерно в 14 – 15 часов в день демонстрации я находился в начале Хрулевского спуска, идя со стороны Малой Офицерской улицы к себе домой на Малую морскую улицу. Вступив на Хрулевский спуск, я не перешёл на тротуар, расположенный с правой стороны относительно моего движения (слева тротуара не было), а продолжал идти вверх по Хрулевскому спуску прямо по мостовой, держась левой её стороны. Вероятно, поступил я так, увидев впереди себя небольшую группу греческих солдат с пулемётом и, естественно, решил обойти их и пулемёт сзади. Как только я вступил на Хрулевский спуск, то услышал со стороны Большой Морской улицы то ли выкрики, то ли нестройное пение. Обернувшись назад, я увидел небольшую группу (в 5-6 человек) французских матросов, шедших от Нахимовского проспекта по мостовой Большой морской улицы, держась правой её стороны, матросы шли сомкнутой шеренгой, взявшись об руки. У кого-то из них, а может быть и у впереди идущего, как мне помнится, был красный флаг. В этот момент я услышал почти рядом с собой стрельбу упомянутого выше пулемёта. Я мгновенно остановился и прижался к стене, ограждавшей слева от меня Хрулевский спуск. С началом стрельбы шум на Большой Морской улице сразу же прекратился. Стрельба продолжалась всего несколько секунд. Стреляли ли греки в воздух, или прицельно, я сказать не могу. Греческие солдаты вниз по Хрулевскому спуску не сбегали и вообще вели себя крайне индифферентно, в чем я мог убедиться, проходя мимо них при дальнейшем движении вверх по Хрулевскому спуску после окончания стрельбы. На место происшествия (т.е. на Большую морскую улицу) я не возвращался и поэтому ничего не могу сказать ни о числе убитых, ни о числе раненых. Но, естественно, их могло быть очень не много, так как вся демонстрация, которую я видел (м.б. была ещё какая-то другая демонстрация), была крайне малочисленной.
Позже на Большой Морской улице напротив аптеки была установлена бетонная объёмная композиция с надписью, свидетельствовавшей о там, что именно здесь был произведён расстрел демонстрации французских моряков. Памятник был сооружён на правом тротуаре Большой Морской улицы, если следовать со стороны Нахимовского проспекта по направлению к Историческому бульвару. Это подтверждает моё мнение о том, что демонстрация двигалась со стороны Нахимовского проспекта, а не со стороны Исторического бульвара.

3. Меня крайне удивляет существование у различных авторов совершенно противоречивых описаний рассматриваемого события. Я убедился в этом, просмотров следующие книги:
1)Бунегин М. Ф. Революция и гражданская война в Крыму. Крымиздат, 1927, /1/.
2)Надинский П. Н. Очерки по истории Крыма. Ч.П, Крымиздат, 1937, /2/.
3)В борьбе за советский Крым. Воспоминания старых большевиков. Крымиздат, 1958 /3/.
4)История города-героя Севастополя. Изд. АН УССР, 1958, /4/.
В /1/ (стр. 237 – 238) описание рассматриваемых событий дано крайне лаконично. В нем говорится только о том, что демонстрация французских моряков с красными революционными знаменами и с криками: «Vive les bolcheviks» (Да здравствуют большевики) шла по Большой Морской улице, что ожили и наполнились народом, радостно встречавшим демонстрантов. Далее указывается, что «возбужденный гул демонстрантов и сочувствующих им масс городского населения прорезали резкие залпы. Первые ряды упали убитыми или тяжело раненными, остальные дрогнули и начали рассыпаться в разные стороны».
В приведённом описании правильно отмечено только место события (Большая Морская улица), но нет указаний на направление движения демонстрации. Все остальное количественно расходится с тем, что пришлось видеть мне. Я не видел большего числа революционных знамен. Как я уже отмечал, чтобы существовал «возбужденный гул демонстрантов и сочувствующих им масс». Демонстрантов было немного, а движение городского населения в районе события было обычным для праздника. «Резких залпов» я не слышал, так как обстрел демонстрации производился из пулемёта. Первых, вторых и дельнейших рядов вообще не могло существовать, так как французы шли, судя по моим впечатлениям, лишь в одну шеренгу. Может быть, один или два человека шли впереди неё».

Вспоминая о том трагическом событии в апреле 1919 года, Игорь Васильевич размышляет: «Мне кажется, что существующее в книге описание расстрела демонстрации французских матросов страдает определёнными преувеличениями.
В книге /2/ (стр. 156-157) описание рассматриваемого события дано более развернуто, чем в /1/, но содержит в себе явные противоречия и местами просто не согласуется с планом городской пристани демонстранты двинулись по Екатеринской улице. Значит, на Большую Морскую улицу они могли попасть только со стороны Исторического бульвара. И тогда расстрел демонстрантов должен был бы происходить в спину. Между тем в той же книге говорится, что во время расстрела упали «первые ряды безоружной мирной демонстрации». Следовательно, расстрел демонстрации производился с её головы. Чему же верить? Далее, в книге сказано, что «на Большой Морской с балкона Городской думы к французским морякам обратился с речью возвратившийся из Симферополя после освобождения из тюрьмы член подпольного ревкома Городецкий».

На Большой Морской было два здания, которые по незнанию автор книги мог назвать «Городской думой» — это здание Городской управы и здание Общественного городского собрания.
Здание городской управы было одноэтажное и никакого балкона не имело. Здание Общественного городского собрания было двухэтажным и действительно имело балкон, выходивший на Большую Морскую улицу, но это здание находилось вблизи угла Большой морской улицы и Нахимовского проспекта. В таком случае надо признать, что демонстрация двигалась со стороны Нахимовского проспекта, так как речь с балкона здания Общественного городского собрания могла быть произнесена только раньше расстрела демонстрации. Возникает вопрос: в какую же сторону на самом деле двигалась демонстрация? Мне кажется, далее, что автор книги слишком преувеличивает масштабы самой демонстрации, говоря, что «общее количество демонстрантов достигло трёх тысяч человек. Впереди колонны шло 300 французских моряков с красным знаменем (здесь уже одно красное знамя – И. Б.) и призывом: «Да здравствуют большевики!» (здесь уде лозунг, а не возгласы, как в /1/ — И. Б.). В книге описывается, что расстрел демонстрации производился несколькими взводами греческих солдат и десантной ротой французских матросов с линейного корабля «Жан Бар». Подумал ли автор описания, как можно разместить такое «войско» поперёк узкого Хрулевского спуска?

Все изложенное выше заставляет очень усомнится в правильности даваемого П. Н. Надинским описания событий, имевших место 10 апреля 1919 г. В Севастополе.
В /3/ на стр. 20 в воспоминаниях Б. Румана-Полякова описание расстрела демонстрации французских моряков почти слово в слово дается, как об этом было сказано в /2/. В своих воспоминаниях С. Щербаков (на стр. 36-37) придерживается версии, что демонстрация двигалась по Большой морской улице от Исторического бульвара. Автор воспоминаний правильно указывает последовательность улиц при таком движении демонстрации (но происходило ли оно так?) и пополняет описание целым рядом деталей. А именно: У Херсонеского моста «демонстранты вытащили спрятанные красные флаги и лозунги (почему именно здесь, почему до сих пор флаги и лозунги были «спрятаны», хотя демонстрация прошла уже большую половину центрального кольца улиц города? — И. Б.): «Долой интервентов!», «Требуем возвращение флота к Родиным берегам!», «Да здравствует Коммуна!», «Да здравствует Советская Россия и Интернационал!» «У угла Одесской улицы демонстрацию встретил на автомобиле французский адмирал Аммет, который громко кричал: «Стой!», «Разойдись!» и, как говорит автор воспоминаний «буквально ревел от бешенства». В конце концов, адмирал «удрал от демонстрации». Так же красочно, но малоправдоподобно описан и финал демонстрации: «Пение «Интернационала» все громче разносилось по улицам (?) города. Неожиданно воздух прорезали звуки пулеметных очередей, стреляли пачками из винтовок. Выполняя приказ полковника, греческие и колониальные (?) войска открыли огонь по демонстрантам. Окровавленные тела убитых и раненных устлали (!) мостовую. Вскоре все было кончено. Кареты (откуда в Севастополе в то время были кареты? – И. Б.) отвозили убитых в морг, а десятки (?) раненых – в военные госпитали» (в Севастополе тогда был один Военно-морской госпиталь да Городская больница – И.Б.).
Я думаю, что подобные воспоминания едва ли могут служить полезным историческим материалом. Воспоминания (мемуары) ценны только в тех случаях, когда описываемые в них события наблюдались самими авторами, а не заимствовались из посторонних источников, и когда это воспоминания достоверны.

В последнем источнике /4/ (стр. 105), претендующем на научность (изд. АН УССР!), апрельские события в Севастополе описаны в основном по /2/ с сохранением присущей этой книге путаницы и с добавлением новых неточностей («на Набережной (?) собралась многотысячная толпа» — где в Севастополе «Набережная» — мне неизвестно; «Собравшиеся двинулись по бывшей Екатеринской улице в центр (?) города» и т. п.).

Из всего изложенного выше я могу сделать основной вывод, что существуют описания событий в Севастополе, связанных с расстрелом демонстрации французских матросов 20 апреля 1919 г., исторически совершенно не разработаны», размышляет Игорь Васильевич Бренёв. И трудно не согласиться со многими его выводами и положениями.
В Погибших французов похоронили на Северной стороне на Михайловском (Вестинском) кладбище, возникшем ещё в период Восточной (Крымской) войны и 349-ой обороны Севастополе. Французских моряков погребли рядом с защитниками города Севастополя – блестящими морскими офицерами, составляющими гордость и славу Российского Черноморского флота: капитаном 2-го ранга князя И. Ширинским – Шихматовым, капитаном 1-го ранга Н. Юрковским, смертельно раненным на Малаховом кургане, братьями Михаилом и Петром Скаловскими… В 1980-х городах некрополь с остатками надгробий варварски снесли. Без перезахоронения. На его месте построили жилые дома, школу. На костях. Время от времени при земляных работах до сих пор находят останки погребенных на Михайловском кладбище.
На месте расстрела французских моряков в мае 1929 года был сооружен памятник по проекту севастопольского скульптора С. Жилинского. Разрушенный в годы Второй мировой, он не восстанавливался. А место расстрела отметили мемориальной доской.