Уроки истории
Альма, не ставшая «матер»

Автор двух книг по истории Крымской (Восточной) войны 1853-1856 годов «Альма. 20 сентября 1854 года» и «Сражение на Черной речке», подполковник запаса, награжденный медалью «За боевые заслуги», главный редактор военно-исторического журнала «Military Крым», симферополец Сергей Викторович Ченнык – личность многогранная и интересная.
Свою методику сбора и анализа материала для книг автор выразил в следующих словах: «…я пытаюсь взглянуть на войну с точки зрения военного, оперируя не стратегическими и оперативными понятиями (хотя полностью отказываться от них было бы ошибочно), а тактическими терминами, цифрами: дистанциями, калибрами, дальностью поражения и всем тем, без чего рассуждения о победах и поражениях являются не более чем констатацией свершившихся фактов, а не объективным анализом». Мы встретились накануне приближающегося юбилея — 155-летия первого и наиболее кровопролитного сражения Крымской войны на реке Альма. Эта битва, по мнению Сергея Ченныка, во многом предрешила не только ход дальнейших боевых действий крымской кампании союзников, но громадным образом повлияла и на судьбу империи.

— Сергей Викторович, как недавний военнослужащий стал писателем?
— Хочу поправить: не отношу себя к писателям, это категория людей творческих, а я скорее аналитик. Военной историей увлекался еще с младших классов школы. В военном училище, которое закончил с золотой медалью, продолжил самообразование. Там предмет назывался «история войн и военных конфликтов».
— Почему же вы не стали историком, а решили поступать в военное училище?
— Дело в том, что моя судьба была предрешена с момента рождения: я из семьи военных по призванию. Военнослужащими были оба моих деда, отец, двоюродные братья, дядя, одним словом, военное училище ждало меня еще тогда, когда я ходил в детсад. Училище я окончил успешно, служба мне нравилась и карьера складывалась относительно легко.
— Как возникла идея исследования Крымской войны?
— Подтолкнули трагические события «девяностых», когда великая страна разваливалась на глазах, а нас, военнослужащих, оказавшихся за границей, заставляли присягать чужой стране. Было очень горько. В этом падении в пропасть я увидел некие параллели, что-то близкое тем последствиям, которое являла собой, казалось бы, далекая Крымская война. Когда я уже вплотную начал заниматься историей крымской войны, поразился: как нашим псевдоисторикам удавалось столько лет скрывать то, что лежит на поверхности? Никудышна книга краеведа В. Шавшина. Человек не понимает, о чем пишет. К сожалению, и академик Тарле при всей энциклопедичности работы не избежал в своем труде ряда грубых ошибок, хотя политические портреты им написаны весьма верно.
В то же время, без сомнения, лучшие аналитические работы по крымской войне изданы в России. Не в Британии, и даже не во Франции. Нет зарубежных авторов, равных Богдановичу, Зайончонковскому, Свечину, Обручеву. Последний, будучи царским морским министром, издал фундаментальнейший труд «Смешанные морские экспедиции». В советскую эпоху все их труды и заслуги были совершенно незаслуженно забыты.
— В книге «Альма…» довольно обширный список использованной литературы, причем очень много ссылок на работы британских авторов.
— Я знаю, что меня критикуют за это. Но уж очень не много воспоминаний о сражении, трезво анализирующих его ход, оставлено русскими участниками, нет ни одного свидетельства современников из числа рядового или унтер-офицерского состава. В то же время у британцев можно найти дневники и письма рядовых солдат, которые дают возможность восстановить мельчайшие детали боя. Много записей вели и французские офицеры. Так получилось, что первые справочные материалы в работе над книгой были получены на мой запрос из Англии. На сегодняшний день у меня есть все выписки из полковых книг, которые я запрашивал у Английской стороны.
К сожалению, мне тоже не удалось избежать ошибок в своей первой работе. Сегодня, спустя пять лет, хотел бы переиздать «Альму», сейчас у меня гораздо больше материалов, в том числе уникальных, доселе не известных ни науке, ни широкой публике.
Вообще в планах написать книги о всей крымской кампании восточной войны. Сегодня на 60 процентов готова новая редакция «Сражения у Черной речки» готовится книга о последнем штурме Севастополя, началась работа над Евпаторийским и Инкерманским сражением.
— А Балаклава?
— Оставил напоследок. Жду, когда все испишутся и успокоятся. Продолжая тиражировать живучий миф о «жуткой гибели английской аристократии». Это не более чем легенда, не имеющая ничего общего с реальностью. Достаточно было поднять списки бригады, чтобы убедиться, что львиная доля тех самых всадников была с ирландскими фамилиями. Меня другое удивляет: почему вы восхищаетесь погибшими в этой атаке британцами, воспетыми Теннисоном, кстати, непримиримым русофобом, а не подвигом русских артиллеристов, которые не убежали, а отбивались до последнего, оставались у орудий и разбили врага? Максим Горький преклоняющихся перед теми, кто унижает, называл словосочетанием, которое неудобно приводить на страницах печати. Как солдат, я уважаю память погибших англичан, они выполнили свой долг, но они, извините, сюда не пиво пить приехали. Они пришли к нам воевать и свое получили… О Балаклавском сражении я, как и в других своих работах, буду писать без излишних эмоций и патетики, но с точными дистанциями, калибрами, и количеством выстрелов. Меня интересует только фактический материал.
Возьмем альминское сражение: как распространялось пламя по деревне Бурлюк к началу сражения, куда дул ветер и шел дым? Это ведь немаловажная деталь. Я могу достоверно нарисовать направление пламени на карте, используя воспоминания участников, их у меня три. К сожалению, за 150 лет в книгах, картинах о войне мы привыкли к лубку, романтизации и героизации. А война – это грязь, пот, кровь. Нужно все упрощать до минимума. Но в то же время помнить, что война — это наука, это работа, в ней есть свои законы.
— Я тоже считал, что под Балаклавой погиб цвет английской аристократии. Леонид Парфенов в фильме «Война в Крыму, все в дыму» тоже повторил эту ошибку. Известно, что вы опровергли еще ряд мифов…
— Отнюдь не погибли в первые минуты сражения от огня корабельной артиллерии московский и минский пехотные полки, как это считалось ранее. Скажу больше: минский пехотный полк внес наиболее весомый вклад в возможную победу, а более всех способствовал поражению находящийся в центре тарутинский. Далее, не так велико, как о нем говорится, было превосходство стрелкового оружия союзников, над кремниевыми ружьями русских. Почитайте великолепную книгу оружейника Федорова.
Не согласен я с расхожей формулировкой, что Крымская война была «последней рыцарской войной». Если говорить о благородстве, то русско-японская война в этом отношении стоит гораздо выше. И последнее: бежавший на запад разведчик Резун, взявший псевдоним Суворов, как-то сказал, что «вынужден выбивать табуретку из под ног патриотизма». В этом контексте должен сказать, что штыковая атака Владимирского пехотного полка – величайшее преступление, совершенное во время альминского сражения генерал-лейтенантом Горчаковым и генерал-майором Грицинским. Истребить просто так больше тысячи человек… вся русская теория называет это глупостью, преступлением.
— Вы уже упоминали, что в сборе материалов для книг активно помогают англичане. А как складывается взаимодействие с потомками других сторон конфликта?
— Активно помогают россияне, с французами взаимодействовать труднее всего. Пока, к сожалению, обмениваться информацией удается только на уровне нескольких личных контактов. Хотя, нужно отдать должное, победа союзников в крымской войне – это во многом победа французского оружия. Французская армия в Крыму — это армия, которая на 20 лет опережала все армии мира. Пожалуй, равной ей была только армия Пруссии. Французская армия – единственная, где каждый солдат был пронумерован, имел удостоверение личности, как потеря идентифицировался.
— С Севастополем и моряками-черноморцами тоже сотрудничаете?
— Безусловно. Консультантом моей первой книги выступил капитан 1 ранга запаса Юрий Куликов, это бывший заместитель начальника артиллерии ЧФ. Он великолепный профессиональный артиллерист, специалист по вооружению 19 века.
В Севастопольской городской администрации отношение ко мне, мягко говоря, странное. Выразилось оно во фразе: «Что толкового может написать симферополец о городе-герое?…»
В Севастополе, как и везде в Крыму, история войны, к сожалению, уничтожается. Приведу пример, которому был свидетелем. В Бельгии строили дорогу к новому аэропорту. Она должна была проходить через места одной из самых ожесточенных сражений 1-ой мировой войны. Так вот, совместно со строителями трудилась целая организация с экспертами, саперами, криминалистами, грунт поднимался и тщательно просеивался. Когда нашли окоп с остатками деревянной обшивки, он был выкопан и аккуратно выложен в другом месте.
А у нас? На 35-й батарее как-то стоим с ребятами, митинг идет. Я смотрю, камень лежит, отбрасываю, а там кости человеческие в кучку сложены – вот оно, наше отношение к истории.
-Сергей Викторович, вы были одним из инициаторов и организаторов Первого международного полевого лагерного сбора военно-исторических клубов «Альма-2008». У этого мероприятия есть будущее?
— Прогнозы, конечно, дело неблагодарное, но есть надежда, что число участников вырастет кратно, а фестиваль не только станет международным, но и займет свое место среди достаточно раскрученных, таких как Бородино, Аустерлиц, Ватерлоо и другие. Я понимаю, что у многих такое заявление с моей стороны вызовет недоверие, но для того, чтобы достигнуть большего, нужно и задачи ставить перед собой максимальные. Переговоры ведутся, и некоторые клубы уже подтвердили свое намерение участвовать. Тем более, что «Альма-2009» сегодня – единственная в мире масштабная реконструкция Крымской войны.
— Альминское сражение, несмотря на обширный перечень работ, до сих пор оставалось «белым пятном» нашей истории. Зачем все-таки нужно было практически заново воссоздавать историю этой войны?
— После окончания Крымской кампании и поражения России мы тут же из этой войны начали «лепить» подвиги. Крымская война породила такого военачальника, как Драгомиров, который в период русско-турецкой войны положил массу солдатского люда на Плевненских высотах. Мифологизация подвигов штыковых атак, отрицание технического превосходства приводили к тому, что, вместо того, чтобы решать боевые задачи умом, огнем, движением, мы продолжали решать их с помощью серой солдатской массы, которую, к сожалению, так и не научились считать ни в первую мировую, ни в Великую отечественную. Из войны в войну мы тиражировали одну и ту же ошибку. А все это потому, что мы зачеркнули, «выкинули» историю войны.

Роман Котляров