Menu
С. Ромадин (Краматорск)
«Лежит под курганом, заросшим бурьяном…», или к вопросу о судьбе командира бронепоезда»
Немецкий философ Готфрид Вильгельм Лейбниц: «История бывает такой, какой она бывает. Если бы она могла быть другой – она была бы другой». Иными словами: не задавайтесь вопросом, что было бы, если бы, ищите причинно-следственные связи.
Отто фон Бисмарк: Ни где так не врут, как на войне и на охоте». Что же в таком случае представляет собой история войн?
М.И.Покровский (вульгарный историк на платформе большевизма): «История – это политика направленная в прошлое». То есть, историю перелицовывали, перелицовывают и будут перелицовывать в угоду текущему политическому моменту.
Как естественное следствие вышесказанных формулировок пассаж выдающегося английско-ирландского драматурга Джорджа Бернарда Шоу:
Л.Д. (Бронштейн) Троцкий (важнейшая фигура большевистской действующей номенклатуры): «История будет такой, какой мы ее напишем». «Напишем» в прямом смысле, но кто ему сказал, что он пишет историю последним.
Уинстон Леонард Спенсер Черчилль (соавтор почти всех решающих событий первой половины ХХ в.): «Думаю, история будет ко мне благосклонной, потому, что я напишу ее сам». «Напишу» здесь в переносном смысле, т.е. буду вершить. И еще кто-то из английских драматургов: «Реальное будущее можно построить только на реальном прошлом».
Выводы из вышесказанного: история нужна не только для того, чтобы знать, как Жозефина бегала босиком, но для моделирования информационно-структурного каркаса (аналоговой базы) с целью получения логической системы причинно-следственных матриц под экстраполяцию прошлого в будущее. Возможно, тогда история начнет чему-нибудь учить. В порядке шутки – если Жозефина «потеряла» туфельку, не надо ждать добрую фею, пора одному «сушить сухари» и искать на карте остров Св. Елены, другим разучивать вопль «Гвардия умирает, но не сдается!», остальным готовиться к массовым захоронениям под Аустелицем, Бородино, Ватерлоо, а смышленным открывать побольше бистро в Париже. А если серьезно, то фальсификация истории – это тоже история, а значит, ее будут изучать, а значит, так или иначе, рано или поздно выяснят – кто, когда и зачем вывернул наизнанку и получил свои диссертационные дивиденды.
Когда какой-либо исторический персонаж вводился в анналы советской истории, становилось совершенно не важно — кем он был и что делал реально. Так ни один пусть стократно геройский командир красного бронепоезда (БП) с партийным билетом РКП (б) даже отдаленно не может сравниться по популярности с махровым анархистом Анатолием Железняковым. Последствия перелицовки можно наблюдать в его родном г. Долгопрудном Московской обл. Суммарно цитируя материал из истории города, получаем:
1.Железняков «отдавший свою молодую жизнь революционной борьбе за утверждение молодой Советской власти, сложивший голову в степи под Херсоном и навсегда оставшийся в памяти народа, как один из бесстрашных борцов за Советскую власть, пример стойкости, храбрости» родился в окрестностях Долгопрудного;
2.Въезд в город (Дмитровское шоссе, у поворота на Долгопрудный), естественно, украшает памятник Железнякову;
Тысячи людей поклялись быть похожими на него… клятву сдержали – СССР развалили. После 1991 г. памятник «большевику» перетащили в Парк Отдыха. Думается и там покоя не будет – еще не родилась власть, у которой анархисты в чести.
Анатолий Григорьевич Железняков до…
Родился 20.04. (ст. ст.) 1895 г. в д. Федоскино Московской губ. (Дмитровский р-н, Московской обл.) в семье крестьянина.[1] Отец, Григорий Егорович (в прошлом гренадер, два «Георгия» за участие в войне 1877-1878 гг., форсировал Дунай, отличился под Плевной, несколько раз ранен), работал по найму у помещика. Мать, Мария Павловна, в детстве отвергнута родителями. Воспитывалась в доме крестьянина Елисеева. В семье 4 ребенка: Николай, Александра, Анатолий и Виктор. В августе 1895 г. переехали в Москву. Отец рано умер, оставив семью почти без средств к существованию.
Анатолий обучается в Пресненском начальном городском училище, далее двухклассное церковно-приходское училище. Очевидец баррикадных боев на Пресне, когда боевики эсеровских и большевистских дружин оставили последние баррикады и до конца стояли только рабочие-анархисты.
На казенный счет устроен в Лефортовское военно-фельдшерское училище. На момент поступления — мещанин Басманной слободы. По окончанию училища предстояло отслужить установленный срок армейской службы. Два года учился безукоризненно, хотя учебу воспринимал в тягость. На третий год сознательно нарушал дисциплину, провоцируя администрацию принять решение об отчислении. Отказался участвовать в торжественном молебне и параде 23.4.12 г. по случаю «тезоименитства» императрицы, получил семнадцать суток карцера на хлебе и воде. 6.5.12 г. перед строем учащихся зачитан приказ об исключении Железнякова из школы как «личности вполне вредной и безнравственной». Провалил вступительные экзамены в Кронштадтскую и затем Ростовскую (на Дону) морские школы. Работает на Богородско-Глуховской текстильной мануфактуре (12 тыс. работающих) Арсения Морозова в Богородске (Ногинск) в качестве аптекарского ученика. Уволен из-за конфликта с администрацией – отказался соблюдать жесткое правило не курить на территории фабрики. Других последствий быть не могло — текстильное производство особо взрывоопасно. В таком варианте будущий герой выглядит непристойно, но бытует более лояльная версия: уволен за отказ снять шапку в низком поклоне перед хозяином фабрики. С мая 1914 г. на Черном море кочегар торгового парохода «Тайфун». В начале 1-й мировой войны предпринимает безуспешную попытку поступить в Ростовское мореходное училище. В апреле 1915 г. во время стоянки «Тайфуна» в Одессе команда объявила забастовку. Судовладельцы обратились в портовую жандармерию. В итоге все годные к отправке на фронт были сняты с корабля и направлены в пехоту. Поскольку Железняков еще не достиг призывного возраста, его просто уволили и потребовали в 24 часа убраться из города.
Вернулся в Москву и в июне поступил слесарем в сборочный цех завода Густава Листа в Бутырках, где изготавливались артиллерийские снаряды и насосы для ВМФ. Острая нужда в слесарях толкнула управляющего заводом немца, принять его без особых расспросов, выяснения прежнего места работы, причин увольнения. Через три дня Железняков нанес управляющему словесное оскорбление. Здесь проработал до осени 1915 г. и попал в поле зрения Московского охранного отделения. В октябре 1915 г. призван на военную службу, зачислен на балтийский флот. Обучение в Петергофе в Машинной школе БФ. 2-й Балтийский флотский экипаж. Служба в Кронштадте на учебном судне «Океан». Находится под наблюдением Петроградского охранного отделения. Летом 1916 г. в результате конфликта с командованием корабля дезертировал. Бежит в Москву, оттуда в Саратов, где работает грузчиком в порту и вновь направляется на ЧФ. Все время живет по поддельным документам. Кочегар на пароходе «Принцесса Христина» Мечтает бежать в Америку, которая символизировала для него понятие «Свобода». 19.10.16 г. взят под арест за организацию беспорядков на корабле и уволен. Кратковременное возвращение в Москву и снова с ноября 1916 г. кочегарит на судах ЧФ. Скрывался до февраля 1917 г. После амнистии дезертирам царского времени в марте появляется на БФ в Кронштадте будучи уже убежденным анархистом и здесь в его взлете видимо играет важнейшую роль корпоративный флотский дух, в котором колорит морской романтики резво вытесняется столь же романтическими идеями анархизма – он, 22-летний морячок, на Балтике, как говорят, свой «в доску».
Бастионом анархизма в Петрограде стала дача быв. министра внутренних дел П.Н.Дурново, которую анархисты экспроприировали в ходе февральского бунта и где располагалась Петроградская Федерация анархистов-коммунистов и близкие анархистам организации (штаб рабочей милиции, фабзавком, группа с.-р.-максималистов). В период июньского кризиса Железняков во главе отряда из 50 матросов-анархистов 8.6.17 г. прибыл в Петроград для вооруженной защиты дачи Дурново. Один из организаторов анархических демонстраций в Петрограде 10 и 18.6.17 г.; во время последней участвовал в разгроме тюрьмы «Кресты» и освобождении группы политзаключенных. 19.6.17 г. войска верные Временному правительству начали операцию по очистке дачи от анархистов и криминального элемента. При обороне этой резиденции Железняков стал участником кровавой бойни – лично метнул в казаков 4 бомбы. Сам получил тяжелое ранение, был арестован и заключен в «Кресты». Приговорен к 14 годам каторги, однако в начале сентября 1917 г. с помощью своей возлюбленной юной анархистки Любы (Л.А.)Альтшуль смог совершить побег (перепилив решетку и спрыгнув с 7-метровой стены). Пробирается в Гельсингфорс под псевдонимом «Викторский». В политическом отношении махровый анархист, в РСДРП(б) никогда не состоял.
Работает в Центробалте в подготовительном комитете (яхта «Полярная звезда») по созыву 2-го съезда моряков БФ (25.9–5.10.17 г.) и секретариате съезда. Выступил с докладом по вопросу об отношении к Демократическому совещанию, по его мнению, являющимся «новой попыткой остановить пролетариат в его борьбе». На съезде высказывался за расторжение Временным правительством всех тайных договоров, заключенных царской Россией, отказ от уплаты долгов странам Антанты, поддержал перспективу социализации предприятий и земли, стоял на позиции большевиков в части перехода всей власти к Советам и к Всероссийскому съезду Советов. Избран делегатом на Северный областной съезд Советов (состоялся в начале октября 1917 г.) и делегатом от моряков БФ на 2-й Всероссийский съезд Советов (24–26.10.17 г.).
В канун октябрьского переворота приезжает в Петроград и во главе отряда матросов 2-го Балтийского флотского экипажа (анархисты, небольшое число большевиков, левые эсеры) принимает участие в акциях по захвату Зимнего дворца, Главного штаба, Петроградского телеграфного агентства и вывозе ценностей Государственного банка. Участник боев под Гатчиной. 26.10.17 г. от анархистов вошел в состав Военно-революционного морского комитета. В составе экспедиционного ревотряда Н.Ховрина направлен через Москву на юг для оказания помощи в захвате Советами власти в ключевых пунктах, коим одновременно решалась двуединая военно-стратегическая задача — перехват широтных коммуникационных связей между западом (Украинская Центральная Рада) и востоком (Всевеликое Войско Донское) страны и полный контроль на главной меридиальной ж.д. коммуникации юг (ЧФ) – север (БФ). С Ховриным участвовал во всем каскаде авантюрных мероприятий/событий, произошедших в Туле, Белгороде, Харькове и Чугуеве, вплоть до полного разложения отряда. О чем разговор требуется отдельный.
Тогда в Харькове Железняков познакомился и сдружился со своим ровесником выборным начальником 6-й кд Юго-Зап.ф Васо Киквидзе. Васо под влияние эсеров попал 14-летним пареньком, примкнул к эсерам-максималистам и по причине политической неблагонадежности вылетел из Кутаисской гимназии. В 1915 г. его призвали в армию, вольноопределяющийся гусарского полка. Незадолго до февральского бунта чуть не пошел под суд, но амнистирован новой властью, а поскольку пользовался в солдатской среде определенной популярностью его избрали председателем дивизионного комитета 6-й кд.
Между тем Петроград вынужденно покинул старший брат Анатолия – Александр Железняков – анархист-коммунист, так же один из лидеров Кронштадтской организации анархистов, матрос того самого 2-го Балтийского флотского экипажа и также участник Октябрьского переворота, имевший к большевикам стабильно отрицательное отношение. Комиссия при Петросовете по борьбе с погромами объявила его и ряд товарищей-анархистов в бандитизме, повод – несанкционированный арест 3-х офицеров, за то, что «контры». При этом последовала попытка силами Волынского и Егерского гвардейских полков при поддержке бронеотряда Петропавловской крепости арестовать анархистов флотского экипажа, попытка безуспешная, но Железнякову-старшему пришлось «эмигрировать» на Украину, где в 1918 г. он командовал партизанским отрядом, действовавшем против германских и гетманских войск, и снискал смерть в бою.
К концу декабря 1917 Железняков-младший вернулся в Петроград. Здесь поддержал репрессивные меры советских .властей проведенных против части моряков-анархистов 2-го Балтийского флотского экипажа, обвиненных в «бандитизме» и «погромах». Авторитет его во флотской среде несколько снизился, но доверие советских .властей возросло.
В начале 1918 г. отозван в Петроград. 4 (17). 1. 1918 г. в канун начала работы Учредительного собрания по запросу Наркомвоенмора П.Е.Дыбенко Центробалт направил в Петроград 1000 матросов (главным образом с крейсера «Аврора» и линкора «Республика») под командой Ховрина и Железнякова-младшего.
Учредительное собрание было открыто 5 (18).1.1918 г. Железняков командует охраной Таврического дворца. По воспоминаниям очевидцев далеко не все матросы были трезвые, но все до зубов вооруженные. Время от времени клацают затворами и наводят винтовки на центр и на правое крыло зала, где расположились эсеры, меньшевики, кадеты и представители национальных групп. Федор Раскольников, участник событий, отлично знавший Анатолия, говорит, что вся предыдущая и последующая одиссея Железнякова меркнет на фоне его действа в Учредительном собрании. Воспоминания Раскольникова находятся в полном противоречии с тиражируемым впоследствии отшлифованным вымысле о санкционированном разгоне «Учредилки», сочиненным в соответствии с нормой приписывать Великому пролетарскому кормчему все подряд, лишь бы раздуть историческую фигуру до вселенских масштабов. Если верить Раскольникову – последнее указание В.И.Ленина ему (Раскольникову) звучало следующим образом: «Я сейчас уезжаю, а вы присмотрите за вашими матросами». Вместо этого Раскольников распивал чай в обществе М.С.Урицкого, пережевывал лимон и предавался «задушевному разговору». «Вдруг в комнату входит Дыбенко. Давясь от хохота, он рассказывает, что матрос Железняков только что подошел к председательскому креслу, положил ладонь на плечо оцепеневшему от неожиданности Чернову[2] и повелительным тоном заявил:
Дрожащими руками Чернов поспешно сложил бумаги и объявил заседание закрытым. Было 4 часа 30 минут утра».
Два первых слова, сказанные Железняковым, стали крылатыми, символизируя ситуацию, когда матросики Толик, не полных 24 года, 25-летний Федя и 29-летний Паша под чаек с Моисеем Соломоновичем, смеясь и играючи, могут прихлопнуть всенародно избранное представительское собрание. Большая беда идет, коль законная власть столь бессильна.
Железняков вошел в зал в 4:20 6(19).1.1918 г. В 4:40 Учредительное собрание прекратило работу. А официальный декрет Совнаркома о его роспуске по докладу Ильича узурпаторы в лице ВЦИК приняли только в ночь с 6(19) на 7(20).1.1918 г., т.е. уже по факту состоявшегося разгона. В порядке справки — точная формулировка тирады Железнякова: «Я получил инструкцию, чтобы довести до вашего сведения, чтобы все присутствующие покинули зал заседаний, потому что караул устал».
В Петрограде Железняков задержался не долго, в январе с добровольческим отрядом матросов-анархистов 2-го Балтийского флотского экипажа (200 чел) направлен на Румынский фронт. В конце месяца назначен членом Верховной коллегии по румынским и бессарабским делам при Совнаркоме (Верховный комиссар по русско-румынским и бессарабским делам), командует отрядом рев. матросов и солдат при Коллегии. Обеспечивал доставку на юг денег полевого казначейства армии Румынского фронта. Председатель ревштаба Дунайской флотилии. В отдельных источниках значится, как комиссар Дунайской флотилии (январь — март 1918 г.).
В апреле 1918 г. во время продвижения австро-германских и гайдамацких войск к Одессе — начальник Бирзульского укрепленного района (по той терминологии — Берзульского тыла, р-н Бирзула – Слоботка — Балта), который прикрывал 3-ю Украинскую советскую красную армию (3-я УСКА.) с запада и одновременно командует переданными в его подчинение БП Полупанова (см. БП №4 «Полупановцы») и кавалерией Сиверса. Участвует в организации эвакуации красных формирований из Одессы и Севастополя.
Под «общим командованием» В.А.Овсеенко украинские красные боеформирования и остатки российских экспедиционных сил под натиском германской армии уходили за пределы Украины. Так в апреле 1918 г. на территорию РСФСР к Воронежу выбралась значительная часть остатков т.н, 4-й А Киквидзе, сформированной в марте 1918 г. на Полтавщине из пестрого отрядного агломерата (Киквидзе недавно командовал полтавским участком «фронта»). Целую «Армию» хлопцев отвели в р-н Тамбова для расформирования, а утром 17.5.18 г. сюда из Орла выехал поезд председателя Высшей Военной инспекции КА Н.И.Подвойского. Ознакомившись с положением дел на месте Н.И.Подвойский признал нецелесообразным «ассимилировать» это воинство и хотя имела место отрядная организация, но личного состава и оружия было вполне достаточно для формирования полнокровной стрелковой дивизии согласно утвержденного штата, что и было сделано. Смотр 16-й СД состоялся уже 19.5.18 г.
Здесь целесообразно напомнить обстоятельства в которых действовал СНК РСФСР и угол зрения представителей его структур. Имея практически единую стратегическую цель, анархисты, левые эсеры и большевики радикально расходились во взглядах на пути ее достижение. Таким образом временные попутчики в период разрушения монархической и буржуазной российской государственности они неминуемо должны были перейти по достижению тактической цели к свертыванию союзнических уз или их радикальной корректировке. Вопрос: кто первым начнет и насколько далеко в этом деле зайдет. Масштабную подготовку, судя по всему, первыми начали анархисты, но большевики, как сила, безусловно, во сто крат более организованная и дисциплинированная беспощадно удавили ее в зародыше.
Идейно-политическим центром анархии являлась Московская федерация анархистских групп (МФАГ). Секретариат федерации, отдел пропаганды, редакция «Анархии» и штаб Черной гвардии размещались в «Доме анархии» (здание быв. купеческого клуба, в последствии театр Ленкома) на Малой Дмитровке. С переездом СНК в Москву деятельность МФАГ получила новый импульс. Зам. пред. ВЧК Я.Петерс: «…по приезде ВЧК в Москву здесь существовало 2 власти: с одной стороны, Московский Совет, а с другой – штаб «Черной гвардии»». Анархисты методично вели захват стратегически важных объектов в центре города на основных коммуникационных пересечениях и в близи ключевых сов.учреждений, в частности Кремля. К началу апреля они захватили 26 особняков и зданий, обеспечив их пулемётными гнездами и превратив в пропагандистские центры и опорные пункты. «Дом анархии», по сути, являл собой уже чуть ли не УР. В начале апреля анархисты при поддержке броневиков захватили Новочеркасск и открыли охоту на большевиков. По сведениям ВЧК в середине месяца они планировали выступить в Москве.
Необходимо обладать хорошим чувством юмора что бы, после изучения лозунга «Грабь награбленное!», одни и те же действия в отношении вас подразделять на грабеж и экспроприацию в зависимости от того, кто их предпринял: анархисты — союзники большевиков по борьбе с буржуями, но отрицающие историческую перспективу государства и явившиеся по зову пламенного сердца, или большевики — союзники анархистов по борьбе с буржуями, но создающие новый тип государства, даже если последние предъявили мандат ВЧК. Ответ на вопрос, что это было, будет получен только после того, как они сами между собой разберутся. Формальным поводом для начала репрессий в отношении анархистов явился разгул бандитизма в рядах Черной гвардии. Подвела обратная сторона взгляда анархистов на уголовный элемент, как на продукт кап. строя, т.е. социального строя, а не проявление национальной ментальности или психического уродства. Большевики ее, кстати, разделяли всецело. Ровно в полночь на 12.4.18 г. началась операция по ликвидации МФАГ с использованием броневиков 1-го АБО ВЦИК и полевой артиллерии для стрельбы прямой наводкой. Из объектов анархисты дольше всех (до 12 час дня) удерживали особняк Цейтлина, а к 14 час. полностью прекратили сопротивление.
Для анархистов события в Москве являлись сигналом к началу активных действий против Совдепов в регионах. Анархисты захватили власть в Курске и удерживали ее в течении 10-29.4.18 г. Утром 12.4.18 г. выступили в Городце (Нижегородская губ). В конце месяца «летучий» отряд анархистов Смородинова с помощью броневиков захватил Бугуруслан. В Поволжья, где борьба длилась весь апрель и май, доминионом анархизма явилась Самара.
9.5.18 г. Комиссариат Внутренних дел направил и на следующий день опубликовал в «Известия» директиву губернским Совдепам: «Опыт Москвы, Петрограда и других городов доказал, что под флагом организаций анархистов прикрываются хулиганы, воры, грабители и контрреволюционеры, подпольно подготавливают свержение Советской власти… Все дружины и организации анархистов разоружить. Всякий может иметь оружие только с разрешения местных Советов». Далее последует цепь левоэсеровских восстаний с участием анархистов, но и те и другие Россию потеряли окончательно. Анархисты подались на юг России и в оккупированную Украину.
Вскоре в р-не Елани начались ожесточенные бои с казаками Краснова, наступавшими на Царицын. В конце июня — начале июля в распоряжение Киквидзе прибыл отряда моряков во главе с Железняковым при 2-х броневиках («Тигр», «Лейтенант Шмидт»). В июле в штабе Донского фронта красных Железняков занял должность завснаба. В штабе анархисты откровенно доминировали. В это время Железняков полностью разделял точку зрения, что Совнарком как орган власти необходимо ликвидировать, но вполне признавал ВЦИК. Такой взгляд пропагандировался анархистами в солдатской среде.
В Елани Железняков знакомится с Еленой Виндой, будущей второй женой (дочь офицера, киевлянка, 1.3.18 ушла в КА, на момент встречи с Железняковым едва минуло 18 лет, убежденная анархистка).
Анархизм скорее не следствие идейных убеждений Железнякова, а черта характера. В Царицыне это привело к печальным последствиям. Рев.бунтарство одно, армейская дисциплина другое. Воспринимая приказы свыше, как подавление его личной воли он нередко выполнял их «по-своему», а если расценивал как нецелесообразные, то вообще не выполнял. Так утверждал немногочисленный ряд еще сов.источников. Скорее всего, это не очернительство, а так и было. Вся предшествующая жизнь Железнякова предполагает именно такое развитие сюжета.
Васо назначает друга командиром 1-го Еланского советского сп, комиссаром к нему определяют одесского эсера-максималиста, по совместительству поэта-футуриста, Бориса Черкунова. По прибытии в полк, находит л/с без обмундирования, кухонь, с большим количеством больных холерой.
Прибывшие из Москвы с инспекцией товарищи И.Кондурушкин и Р.Рог в докладе от 26.08.18 «О политическом положении на Донском фронте» обратили внимание на т.н. «донской штаб», в котором присутствие большевиков является чисто символическим, а члены штаба постоянно конфликтуют с вышестоящими инстанциями. Касательно Железнякова, совмещавшего должность комполка с должностью пом.нач.штаба войск Донской Сов.Республики сказано:
«Другое столкновение произошло по поводу 1-го Еланского советского полка, командиром которого был назначен тов.Чикванаем (начальник штаба войск Донской Республики, левый коммунист) тов.Железняков (анархист). Приступивши к исполнению обязанностей, тов.Железняков увидел, что полк поставлен в затруднительное положение в материальном отношении… Руководствуясь этим, тов.Железняков послал с ведома тов.Чикваная тов.Подвойскому телеграмму: «От имени солдат Революционной армии объявляю, что вы отвечаете за лишения солдат и за смерть каждого из них, и требую немедленной высылки всего необходимого».
Ответом со стороны тов.Подвойского был приезд тов.Александри с приказом об аресте тов.Железнякова и сдаче им всего оружия… Исполнение приказа об аресте было поручено тов.Киквидзе (л.с.р.), от чего последний отказался, и приказ не был выполнен. Лично от себя тов.Чикваная ничего не предпринимал, и вместе с тем началась в полку антисоветская пропаганда, вследствие чего полк разбежался. Носились слухи, что Железняков на митинге солдат заявил, что тов.Подвойский желает прихода Краснова, для чего отзывает Еланский полк и оголяет фронт, что это сухомлиновщина и т.д… Ясно определилось, что «Донской штаб» является авантюрой и рассадником контрреволюционного настроения…».
Явившихся за Железняковым конвойных разогнала выставленная в противовес рота. Ряд авторов предлагает усиленный вариант развития событий – теперь для ареста Железнякова направляют взвод. Его спасло вмешательство Киквидзе, который в ответ поднял в ружье целый батальон. Понимая, чем все кончится, Киквидзе убедил Железнякова податься «в бега». Что тот и сделал. Решением Н.И.Подвойского Железняков объявляется вне закона, что равносильно вынесению смертного приговора.
Виктор Железняков (мл.брат Анатолия): «За резкое обвинение наркома Подвойского в нераспорядительности объявляется вне закона и уезжает на Украину под фамилией «Викторс». Побегу на Украину сопутствует многозначительное происшествие.
Утром 01.09.18 Н.И.Подвойский и чл.Высшей Военной инспекции Г.Д.Базилевич выехали ж.-д. летучкой (паровоз, вагон, платформа с авто) на ст.Елань в расположение дивизии В.И.Киквидзе. Первоначально сидели в авто потом стояли на платформе. В 7 час вечера примерно в 8 км не доезжая Елани, под составом прогремел взрыв, так говорят одни источники, летучка налетела на разобранный участок полотна, уточняют др. Но все дружно утверждают, что паровоз, а за ним платформа на полном ходу полетели под откос. Н.И.Подвойский – кантузия, перелом левой ноги, многочисленные ушибы, Г.Д.Базилевич – сотрясение мозга, перелом ключицы. Отправлены на ст.Елань, где находился санитарный поезд. Сообщение «Не несчастный случай, а злой умысел» в «Известиях ВЦИК» от 06.09.18: «Следственная комиссия обнаружила на месте все следы злого умысла катастрофы. Путь на несколько десятков саженей был испорчен, отчего и произошло крушение».
И так осенью Железняков вместе с Виндой, а равно с ним числившийся в большевиках Евсей Чикваная и Петр Зайцев объявились в Одессе, захваченной интервентами, вовсе не по «путевке» для ведения подпольной работы, как дружно советую понимать сов.источники «полируя» светлый образ Железнякова. Это, конечно, не означает, что он прозябал там без дела. В подполье внедрился и был известен, как А.Э.Викторс (кличка «механик Викторс»).
А каковым было подполье, если примерно на февраль 1919 наиболее сильные позиции украинские анархо-коммунисты имели в Киеве и Одессе?
Вспоминает активистка Молодого революционного интернационала (Моревинта) сложившегося в Одессе после Октябрьского переворота, объединившего левых эсеров, анархистов и большевиков, действовавшего параллельно с комсомолом — Надежда Улановская (настоящее имя Эстер или Эсфирь, тогда анархистка, оказалось, что в Моревинте* уже есть Вера — Соня Ратнер и Любовь — Дуся Зельдович, не хватало только Надежды): «…появился он (Железняков – СР) в Одессе ещё при белых. Тогда ещё сохранились кое-какие свободы: происходили диспуты, митинги…. Несколько раз с нападками на меньшевиков и эсеров выступал А.Железняков. Говорил хорошо, очень культурным языком. Рассказывали, что он – известный анархист из Петрограда, очень смелый, отличившийся тем, что разогнал в январе 1918 года Учредительное собрание. В Одессе он находился нелегально, после выступлений поспешно скрывался. Я видела его на одном из митингов. Красивый парень невысокого роста, лет 25-ти, бывший фельдшер во флоте, он производил впечатление интеллигентного человека».
В.М.Волин, встречавшийся с Железняковым в этот период, вспоминал, что тот однозначно относил себя к идейным анархистам-коммунистам, резко отрицательно относился к сов.государственности и однопартийной диктатуре, национализации промышленности, большевистской политике по крестьянскому и рабочему вопросам, однако, как и большинство украинских анархистов, участвовавших в махновском движении и работе Конфедерации анархистов Украины «Набат», однако считал, что перед лицом контрреволюция и угрозой реставрации единый рев.фронт триумвирата анархистов, большевиков и левых эсеров необходим. Т.о, естественно, что помимо анархистов Железняков работал в тесном контакте с боевой дружиной Г.И.Котовского, примыкавшего к левым эсерам.
Уместно напомнить, что в Одессе так же вела борьбу с капиталистами «армия» уголовников под предводительством Мишки Япончика. Для того времени ее методы «борьбы» кажутся одиозными, пока усматривается разница в том кто вас ограбил – бандит или честный человек. Еще в 1917 Миша ознаменовал первомайскую демонстрацию мораторием на воровство, и вел себя вполне джентельменски.
«Служили два товарища, ага…»
Красная армия тем временем на Украине и Юж.ф перешла в наступление. 9А в начале января 1919 выбила казаков из Борисоглебска. Киквидзе разворачивает 16-я сд для наступления, но 11.01 случайно гибнет от шальной пули. В берлинском сборнике 1922 «Кремль за решеткой (подпольная Россия)» левые эсеры истолковали гибели дорогого Васо посвоему: «Тов.Киквидзе… был очень популярен в красноармейских массах, что крайне беспокоило коммунистов, не имевших возможности ни арестовать его как левого эсера, ни сместить с военного поста. Незадолго до смерти Киквидзе попались в руки документы о подготовке на него покушения тайной боевой дружиной, приехавшей из Питерской Ч.К.».
БП № 2 «Имени Худякова» и БП № 1 «Имени Юдовского»[3]
В период оккупации Одессы французскими войсками белые начали на заводе «РОПиТ» постройку БЧ одновременно для двух БП. В основе лежала проектная документация на БП типа «Хунхуз» в годы Гражданской войны зачастую именуемые «Черепахами». По ходу работ в конструкцию вносились изменения, вызванные техническими и материальными издержками времени.
Бронеплощадки (БПл) не 2-х, а 4-осные. Стенки казематов БПл изготовлены из 15-мм стали с 2,5-дм бетонной прослойкой, и выдерживали попадание 3-дм снаряда. Орудийные башни, по одной на БПл, выполнены из 15-мм стали в один слой, и защищали прислугу только от огня стрелкового оружия. Орудийные башни были самым большим дефектом БП этой серии, так как поворачивались с большим трудом при помощи тали и не обеспечивали достаточно быстрой наводки орудия по горизонту. На каждой БПл по 5 (разночтение: 6) пулеметных амбразур на борт и на крыше одна рубка НП командира БПл с обзором на 360 град. Форма рубки цилиндрическая, высота 700 мм, диаметр 750 мм, сверху люк с откидной крышкой. Рубка первой БПл оборудована как КНП командира БП. Артвооружение – горные 76-мм пушки обр. 1909 г. Пулеметы различных систем. Вход через 2-створчатую дверь в кормовой стенке БПл (открывается во внутрь).
За основу взято описание некоторых особенностей этих БП, которое автор нашел в переписке А.Якобсона[4] с А.Диким. По его воспоминаниям КНП на тендере отсутствовал. В то же время Е.Винда утверждала, что башня КНП смонтирована посредине БПр (?). Над сидением командира БП откидной купол из толстого стекла (?). КНП изолирован, выход из башни наружу только через узкую дверь. А.Романов[5] утверждает: КНП квадратной формы (?) на тендере с входом со стороны паровозной будки. В итоге А.Дикий решил, что КНП был размещен на кормовом срезе тендера, довольно распространенная особенность БПр белогвардейской постройки. Во всей этой разноголосице воспоминания А.Якобсона заслуживают наибольшего доверия. 6.4.1919 г. красные взяли Одессу — передовые части – части комбрига (читай атамана) Григорьев.
Достройка БП-ов была продолжена. Рабочие вкалывали в две смены, получая в день по 0,5 фунта гороха. Составы получили наименование – БП №1 «Имени Юдовского» и БП №2 «Имени командарма 3 Худякова» (упрощенно – «им. Юдовского» и «им. Худякова»). В.Г.Юдовский – член РСДРП(б) с 1903 г., Председатель ЦИК Румчерода, особоуполномоченный Советского правительства Украины в Одессе. Н.А.Худяков – командарм 3-й УСКА.
Железняков после захвата Одессы красными непродолжительное время председательствует в профсоюзе торговых моряков и с этого момента вплотную связан с работами по достройке БП. Решает вопросы техснабжения, комплектования команд, вышибает дополнительные пайки для рабочих сборочной бригады.
И вот он снова в Красной Армии, теперь в качестве командира БП №2 «им. Худякова». Командиром БП №1 «им. Юдовского» назначен – Буженец. Но Железняков круче он же и комбриг бригады бронепоездов 3-й УСКА, сформированной на базе этих БП. Правда, существовала бригада по сути номинально, и прекратила существование еще до вывода БП-в зону боев.
Команда БП №2 комплектовалась на добровольных началах. Костяк набран из экипажа БЛ, стоявшей в Одессе, и которую Железняков часто посещал, будучи председателем профсоюза моряков торгового флота. Остальные — моряки торгового флота, одесские грузчики, портовые рабочие, рабочие ж.-д. мастерских. Начарт БП №2 матрос Казаков, ст. артиллерист – ком. орудия Романов, командиры пулеметных бортов Володин и Камарницкий. В команде: пулеметчик Пелит, матрос Богобрат. В плане политическом команда выглядела более чем пестро.
Н.Улановская: «…Железняков стал формировать бронепоезд, набирая команду исключительно из моряков, он взял к себе Алёшу[6] с которым был в приятельских отношениях и который ходил в моряках с тех пор, как был кочегаром на иностранных пароходах.
Жёны бойцов Красной армии получали пайки, и Алёша решил меня узаконить. Железняков выдал мне справку, что такая-то является женой бойца бронепоезда имени Худякова (назван в честь революционера и этнографа 60-х годов 19-го века)»[7].
В порядке характеристики общего колорита происходящего: с приходом красных Мишка Япончик заявил о готовности организовать из своих ребят, коих по его утверждению до 30 тыс чел будет, полк и под штаб полка занял часть Дома отдельных комнат (гостиница для холостяков). Комиссаром в полк определили Сашу Фельдмана, большевика, но анархиста с дооктябрьским стажем. Выступив на фронт, полк по пути предавался грабежам и вообще воевать не желал. Саша лично застрелил Мишу, однако через несколько месяцев в Одессе (уже при белых) уголовники на бульваре в отместку порешили Сашу. В связи с чем, бульвар вскоре назвали бульваром Фельдмана.
Боевой путь БП №2 короткий — просуществовал всего около двух месяцев: Вознесенск – Елисаветград – Знаменка – Екатеринослав – Кременчуг – Пятихати — Эрастовка – Верховцево — Кременчуг.
Первые бои БП №2 провел в мае 1919 г. во время подавления григорьевского мятежа. Причем орудийные казематы были, видимо, еще не полностью достроены. Затем его перегнали в Николаев, где в мае-июне на заводе «Наваль» окончательно дооборудовали и вооружили БЧ, и провели формирование и оборудование базы. Горные пушки заменили на 76-мм зенитные пушки Лендера. Установили рупорную систему связи снятую со старого миноносца. Как выяснилось вскоре в боевой обстановке она функционировала безукоризненно. Работы велись форсированно так, что вместо расчетных полутора месяцев были в основном завершены за две с половиной недели.
К вопросу о внешнем облике БП №2 «им.Худякова» после модернизации. Автору известен, как не печально не только ему, единственный фотоснимок этого БП на котором хоть как-нибудь просматривается внешний облик БПл. Снимок датируется вполне точно, так как фотосъемка проводилась в тот непродолжительный момент, когда БП находился в подчинении 3-й УСКА. Хорошо видна орудийная башня с 76-мм горной пушкой обр. 1909 г., характерная для БП типа «Хунхуз». Очевидно — разместить в ней 76-мм пушку Лендера совершенно невозможно. Без установки башен новой конструкции здесь дело обойтись не могло. В свое время А.Якобсон выполнил по памяти для А.Дикого, собравшегося построить модель этого БП, эскизный набросок, на котором изобразил башни совершенно иного типа, чем те, что мы видим на фото. А.Дикий отнесся к этому обстоятельству скептически, памятуя об издержках человеческой памяти. В тоже время, он безоговорочно принял ошибочную информацию ст. артиллериста БП А.Романова о смонтированных в Николаеве «морских 75-мм дальнобойных пушках с клиновыми замками и действие их полуавтоматическое». Подоплека понятна: калибр морской назван и наличие морских орудий на судостроительном заводе естественно. Романов, правда, не указал, что за орудия. Дикий идентифицировал их как 75/50-мм «Кане» хотя в этом случае речь могла идти только о поршневом затворе, и без лишних премудростей выполнил реконструкцию БП. Поскольку «установка орудия» в данном случае сводилась к «размещению» деревянного макета ствола в масштабе «плюс – минус см» в амбразуре монолитного деревянного макета штатной башни, то никаких проблем с тем обстоятельством, что «запихать» данное орудие в эту башню просто не возможно не возникло. Между тем 76-мм зенитная пушка Лендера так же эксплуатировалась на флоте и имела клиновой полуавтоматический затвор. Вооружать ею БП логичней – калибр широко распространенной 3-дм полевой пушки обр. 1902 г., боеприпасы совместимы. Что касается дальнобойности, то в сравнении с 3-дм горной пушкой обр. 1909 г. (дальность стрельбы ок. 6400 м) пушка Лендера более чем дальнобойная (горизонтальная дальность 9500 м). Если сопоставить конструкцию башни одной из БПл БП №4 «Полупановцы» (тип «Хунхуз»), установленной в Коломне, при замене разбитой горной пушки на 76-мм пушку Лендера, с башней изображенной на эскизе Якобсона, то очевидно – перед нами практически идентичные решения. Видимо Якобсон не ошибся. Он изобразил то, что видел – оптимальное решение башенной установки 76-мм пушки Лендера применительно к БПл данного типа. Ничего удивительного, что на двух различных заводах независимо друг от друга конструктора, люди функционального мышления, пришли к одному и тому же решению. БП №2 «им. Юдовского» такай модернизации не подвергался.
Н.Улановская: «На бронепоезд погрузились в Николаеве и оттуда вели бои с белыми. Отвоевав, возвращались на базу в Николаев. Я там устроилась на квартире по адресу Католическая улица 20. Приходила с утра на базу и ждала Алёшу. На базе в вагонах жила обслуга и производились ремонтные работы. Принимали меня очень хорошо благодаря популярности Алёши. Прекрасно там кормили, готовили замечательные борщи с мясом. Когда Алёша возвращался, мы шли ко мне на квартиру».
Летом 1919 г. Деникин опрокинул красный фронт и устремился на север. Крупная группировка его войск вырвалась и на правобережье Днепра. В этот период БП №2 «им. Худякова» находился в составе бригады бронепоездов С.М.Лепетенко.
24.6. красные оставили Синельниково. В это время (24.6. и 25.6) БП «им. Худякова» совместно с БП №1 и «Имени Раскольникова» находился на боевом участке Запорожье-Сухачевка, где вел бой с БП-ми противника. В ночь с 25 на 26.6. БП «Имени Раскольникова» и «им. Худякова» стояли на ст.Запорожье, а БП №1 остался дежурить на ст. Сухачевка.
На рассвете 26.6. БП №1 завязал бой с БП противника. Около 10 час он получил приказание отойти на ст. Запорожье. Красных здесь уже не было, и БП стал отходить дальше в тыл, подрывая за собой полотно ж.-д. дороги. Нагнав отходящие части, он прикрывал их отход до ст. Воскобой, а затем отправился на ст.Верхне-Днепровск. К этому моменту станция была уже в руках противника. Несколько часов назад через нее прорвались БП «им. Худякова» и «Имени Раскольникова». Первоначально решили так же идти на прорыв, но станция оказалась намертво забита эшелонами. Тогда БП №1 отошел от станции, команда сняла пулеметы, подожгла состав и пустила его в сторону противника.[8] БП №2 «им.Худякова» получил приказ в экстренном порядке выдвинуться к Кременчугу и через день прибыл на Екатеринославский фронт. Под давлением Деникина красные безудержно откатывались на север, сдавая одну станцию за другой. 25.6. – Белгород. Вечером 28.6.19 оставили Екатеринослав. Ситуационно Екатеринославское направление вклинивалось в левый фланг противника, так что удар на Екатаринослав и его захват, могли заставить Деникина значительно ослабить нажим на севере.
1.6.1919 г.: истерика на первой полосе «Правды»: «За Харьковом пал Екатеринослав. Генерал Деникин, вешатель рабочих, занимает пролетарские центры Украины. Через Советскую Украину царский генерал и его казацкие орды прокладывают путь в Советскую Россию. Пролетариат в опасности! Крестьянство в опасности! К оружию! К работе! К борьбе!». На следующий день (2.6.1919 г.) она же на всю полосу: «Союзники, призвали Колчака. Колчака мы разбили. Деникин — последняя надежда буржуазии. Разбить Деникина — значит кончить войну. Кто хочет прочного мира — все под ружье, все на казачьи банды царского генерала!».
В июне БП №2 передается в оперативное подчинение 14-й А командарма К.Е.Ворошилова с целью переброски на екатеринославское направление, где действовал ген. Шкуро. О техническом состоянии и боевой готовности состава Железняков уведомил штаб армии, развернутый в Кременчуге, следующим рапортом: «Доношу, что 9 июля 1919 г. прибыл в ваше распоряжение из Николаева по приказанию командарма III т. Худякова. Бронепоезд №2 им. Худякова состоит из 1 бронепаровоза и 2 броневагонов. Вооружение: 2 трехдюймовые аэропушки системы Линдера, морские, под сухопутный патрон (22-секундной дистанционной трубки), 26 пулеметов и 12 запасных, имеет сигнализацию, телефонную, световую и звуковую связь, телеграфный аппарат, имеет конную и мотоциклетную разведку, техническую команду. Вспомогательный поезд состоит из 27 вагонов, куда входят: 12 вагонов оборудованных теплушек под жилье команды, 3 – под командный состав, 1 – техническая мастерская, 1 – кладовая, 2 – конских (конная разведка), цейхгаузы – 2, швальня и сапожная – 1, 1- коровий, 1 – подрывного имущества, 1 – технического и 2 – артиллерийского.
Для полной его боеспособности прошу вашего распоряжения о замене 30 исправных кольтов 30 пулеметами «Максима» и выдаче 200.000 патронов, 15.000 японских патронов и 400 гранат 3-дм, 35 пудов горючего материала для двигателя и мастерских и 2 мотоциклов и 12 пудов керосина.
Ввиду долгой стоянки прошу немедленного удовлетворения и отправки на фронт или прифронтовую полосу, дабы избежать разложения команды при стоянке в городах без работы.
В моем распоряжении числится однотипный поезд №1 Юдовского, находящийся на полтавском направлении».
Рапорт завершала некая «помета» замысловато характеризующая численность экипажа: «Коман бр – Железняков; Комсостав – 20; Людей – 280; Бойцов – 80: Лошадей – 14».
По воспоминаниям А.Якобсона база БП насчитывала 35 вагонов. Цитата из письме А.Дикому: «в которых размещалась кавалерийская разведка, пешая разведка, мастерские по ремонту и восстановлению мостов, ремонту ж.-д. пути, бригада для разрушения путей наступления, агитбригада и медсанчасть, кладовые с запасами боевого снаряжения и питания».
А теперь касательно просьбы о немедленной отправке на фронт. Из воспоминаний Е.Винды: «По прибытии в Кременчуг Анатолий сейчас же поехал в штаб армии. Вернулся он поздно ночью, а возвратившись, буквально рассвирепел, когда увидел много беспорядка в бронепоезде. Это был единственный случай, когда в бронепоезде приключился беспорядок; обычно жизнь его благодаря стараниям Железнякова походила на жизнь военного корабля». Каково? Человек находится вне закона за игнорирование вышестоящего командования, решение Подвойского никто не отменял, но свирепеет, когда его подчиненные выдают нечто подобное уже по его адресу. Двойной стандарт? Это первое. Второе: желание Винды сгладить углы понятно, но сама того не желая, она открытым текстом сообщает — порядок на БП держится исключительно на Железнякове. В его отсутствие — бардак. Не будет мало-мальски уравновешенный трезвомыслящий человек свирепеть в случае «единственном».
Н.Улановская о «шалостях» дисциплинированных товарищей: «Алёша редко бывал на базе, потому что выезжал на все задания. Однажды один из бойцов бронепоезда показывал мне, как действует граната: перед тем, как её бросить, надо рвануть кольцо. Мы стояли рядом, а за столом в теплушке сидели другие бойцы, ели и разговаривали. Он показывает: «Видишь, берут в левую руку гранату, а правой, двумя пальцами…» – о ужас, – кольцо осталось у него в руке. А граната взрывается через две-три секунды, значит, она разорвётся между нами. Наступила страшная тишина. Он с ужасом на меня смотрит, а я думаю: сейчас взорвётся. Тут вскочил из-за стола боец Петров, схватил гранату, бросил в открытую настежь дверь, и она взорвалась налету. Петров обладал тем же качеством, что и Алёша – мгновенной реакцией». Интересно, какая реакция была у тех, кто в это время находился поблизости, не приведи бог, рядом с теплушкой.
БП №2 покинул Кременчуг, миновал ст. Херсонская. Предстояло поддержать 49-й, 50-й полки и полк имени Т.Г.Шевченко, все одесского формирования, которые отходили к Кременчугу, двигаясь разрозненными рядами по обеим сторонам ж.-д. полотна отчаянно отбивая атаки кавалерии, которая намеревалась прорваться к ст. Користовка, вклиниваясь глубоко в тыл красной пехоты.
11.07. благодаря дымовым фильтрам БП скрытно вошел в полосу боевого соприкосновения и внезапно атаковал кавалерию, пустив в ход пулеметы обоих бортов. Со второго залпа накрыл артбатарею и вконец расстроил наступательный порыв противника. Теперь следовало атаковать и захватить крупную узловую ст. Пятихатка и ст. Верховцево, и далее тесня неприятеля к Днепру зажать его между ж.д. и рекой, по которой выдвигались готовые к взаимодействию с БП и пехотой корабли Днепровской военной флотилии. Белые встретили двигающиеся к Пятихаткам БП и пехоту огнем не менее 10 артбатарей. Пехота поспешила укрыться за ж.-д. насыпью, а Железняков отведя состав в выемку, выслал конную разведку и по ее корректировке повел обстрел неприятельских батарей и станции. В это время кавалерия стремительно навалилась на пехоту красных в надежде, что БП не сможет своевременно выйти из выемки, и ей удастся, максимально приблизившись к насыпи войти в мертвую зону, не простреливаемую его пулеметами. В ответ БП на всех парах проскочил две версты вперед, оказался в полосе артобстрела, не обращая внимания на который вышел на позицию дававшую возможность расстрелять кавалерию огнем всех пулеметов правого борта. Одновременно пехота поднялась в контратаку, а артиллерия взяла под обстрел батарею противника и станцию. Подойдя к Пятихаткам с пехотой на флангах, БП предоставив станцию последней, сам без остановки двинулся за отступающим противником с целью не дать ему собраться для проведения контратаки.
12.07. части 14-й А уже вели бои за Верхне-Днепровск (Верхнеднепровск) и взяли ст. Верховцево. Таким образом, в течение двух дней красные лишили противника наступательного порыва на всем Екатеринославском направлении. Теперь они двигались к Екатеринославу силой всего до полубригады пехоты при 4-х БП.
БП №2, имея на левом фланге Днепровскую флотилию и пехоту на правом, шел к Екатеринославу. На рассвете 16.07. красные находились в готовности начать общее наступление на Сухачевку – пригород города. Корабли флотилии держали под огнем мост через Днепр и препятствовали белым переправиться в город на выручку своим отрезанным частям. Сигналом к выступлению был поджег построек небольшой ст. Запорожье. БП №2 на полном ходу влетел на ст. Сухачевка и оказался между двумя эшелонами. Для БП типа «Хунхуз» с их бортовым пулеметным изобилием такая ситуация являлась идеальной. Остервенело работали пулеметы обоих бортов. Противник в панике покидал станцию. Его теснили к реке, пытаясь подставить под огонь кораблей Дунайской флотилии. В этот момент БП получил прямое попадание в орудийный каземат лобовой БПл (погиб 1-й наводчик Коваленко, тяжелое ранение пулеметчика Чумак) — неприятельская артиллерия открыла беглый огонь. БП дал задний ход, но в этот момент взрывом разворотило рельсы позади состава. Рембригада, неся потери, восстановила полотно. БП оставил поле боя и ушел в тыл для восстановительного ремонта. На другой день (17.07. — ?), имея перед собой превосходящие силы противника, особенно кавалерии, красные начали отступление. Не смотря на то что, на участке Екатеринослав – Пятихатки действовала мощная бронепоездная группировка (БП «Память Свердлова», «Память Урицкого», «Память Иванова», БЛ №8 и др.) командование затребовало немедленного выхода БП №2 на передовую. Ремонт не продлился и трех часов.
Красные стремительно откатывались от Екатеринослава. Из Пятихаток в район ст.Верховцево после проведения текущего ремонта прибыл БП «Память Иванова». Участок левее ж.д. занимала Луганская бр и 9-я Московская дивизия. Справа от станции и до побережья Черного моря оборону держали полки 58-й дивизии. Противник наносил непрерывные удары в стык 58-й дивизии и Луганской бр. Тяжелому БП «Память Иванова» предстояло поддерживать огнем действия легкого БП №2 «им.Худякова». Последний вел себя чрезмерно агрессивно, уходя далеко вперед от передовых пехотных цепей. Во время обстрела белой кавалерии на него неожиданно обрушили сильный огонь сразу два тяжелых БП – «Князь Пожарский» и «На Москву». Обладая более тяжелой артиллерией, они вели огонь с дистанции, не посильной 3-дм БП «им. Худякова», который спешно покинул поле боя и на ближайшем разъезде был взят на форкоп БП «Память Иванова» и отбуксирован в тыл. Теперь «Память Иванова» форсированно пошел на сближение с противником. По калибру артиллерии он был равен БП противника, но значительно превосходил их выучкой своих флотских комендоров. Огонь открыл внезапно, без пристрелки и уже через две-три минуты накрыл «Князя Пожарского», нанеся ему серьезные повреждения. Не выдержав плотного огня, оба БП противника ушли к Екатеринославу.
22-25.7. БП «им.Худякова» трое суток не выходил из боя. В течении 24 и 25.7. противник оттеснил красноармейские части к станции Божедаровка, где находился в тот момент бронепоезд «Память Иванова». 25.7. БП «им.Худякова» появился на ст.Эрастовка, где стояла база. Требовалось срочно устранить повреждения и загрузить боеприпасы. Е.Винда: «Все были замученные, грязные. Привели себя в порядок. Бойцы настолько изнемогли от жары в наколенном бронепоезде, что не захотели даже ужинать в вагонах: вытащили столы, установили их на берегу пруда».
На рассвете 26.7. Железнякова вызвали к прямому проводу — БП затребовали по боевой тревоге вывести к передовой — белые мощно атаковали. Непосредственный боевой контакт из-за малочисленности живой силы происходил в полосе полутора верст по обе стороны ж.д. Обходным маневром кавотряд казаков, отойдя от ж.д. не более чем 5 верст, зашел в тыл красных и оказался у ст.Верховцево. Станция и стоявшие на ней эшелоны подверглись обстрелу. Срочно выдвинутые сюда на рассвете БП «Память Иванова» и «Имени Ворошилова» вступили в контрбатарейную борьбу. Они отвлекли на себя внимание неприятельской артиллерии и дали возможность эшелонам выйти со станции по направлению Пятихаток. Верховцево пришлось оставить. В результате оказался заблокированным путь отхода сразу трех красных БП — «Буря», «Смерть Директории» и №2 «им. Худякова», но в трех верстах от станции по-прежнему находились БП «Память Иванова» и «Имени Ворошилова», которые продолжали вести усиленный бой с неприятельскими батареями. Вскоре БП «Имени Ворошилова» получил повреждения и ушел в тыл для ремонта. Тем временем экипажи двух из отрезанных БП, сняв пулеметы, взорвали матчасть и удалившись от ж.д. пробирались по степи в расположение своих войск. К такому же решению склонялось совещание командиров БП №2, но, по настоянию Железнякова, БП пошел на прорыв при почти израсходованном боезапасе, в расчете, что противник еще не успел разобрать ж.-д. полотно. К Верховцево подошли скрытно и в 3 часа дня внезапно ворвались на станцию поливая на лево и на право из всех пулеметов. Вода в кожухах кипела. Казаки выкатили к водокачке горную пушку и уже были готовы в упор расстрелять БП. В этот критический момент Железняков по грудь высунулся из рубки КП лобовой БПл (Якобсон утверждает, что командир находился именно здесь). Стреляя из двух револьверов, он положил орудийную прислугу на землю, но сам получил смертельное ранение, когда БП уже был на границе станции. В спину! Согласно Е.Винды, которая считала, что КНП был на БПр, его нашли, сжимающим рукоятки револьверов, лежащим без сознания на полу КНП в луже крови, когда состав удалился от Верховцево на безопасное расстояние и тогда уже перенесли на БПл.
Вариант: БП не просто проскочил через станцию. «После длительного тяжелого боя балтийцы ворвались на станцию, освободили группу приговоренных к расстрелу красноармейцев», а уж тогда…
«- Бронепоезд не сдавать! Да здравствует революция! Да здравствует советская социалистическая Россия… — это были последние слова матроса-большевика». Вот… уже значит и большевик.
Описание события, так сказать, с точки зрения БП «Память Иванова» находим в воспоминаниях его командира — Цупова-Шапильского А.П. (кличка «Таша»): «Наблюдатели заметили, что на станции Верховцево поднялась какая-то суета. Неожиданно для нас на путях стали рваться снаряды – кто-то обстреливал станцию с противоположной стороны. Нам не пришлось долго гадать, кто стреляет. Опыт войны на рельсах подсказывал: с другой стороны станции пошел на прорыв один из наших бронепоездов, отрезанный неприятелем. Чтобы выручить товарищей, я приказал усилить огонь по вражеским батареям до предела, чтобы отвлечь их внимание от прорывающегося бронепоезда.
Не прошло и нескольких минут, как со стороны Верховцево на полном ходу выскочил состав. Мы узнали бронепоезд имени Худякова. Поравнявшись с нами, состав затормозил, из паровозной будки высунулся бледный машинист, крикнул хрипло:
Железняков тяжело ранен… Боимся за его жизнь… Придется идти к Пятихаткам, там есть врачи…».
Анатолий Григорьевич Железняков после …
БП «Им.Худякова» направлялся к месту базирования — ст. Евстратовка. Е.Винда: «Утро 26 июля было жаркое и солнечное, но какое-то тревожное. Тревогу усилило появление крестьянок из ближней деревни, которые требовали у нас обратно свои «глечики» — украинскую глиняную посуду из-под молока и ряженки, которая гостевала в нашем поезде. Вдруг кто-то крикнул:
— Бронепоезд идет!
И те немногие, кто оставался на базе, бросились навстречу бронепоезду, который подошел почти вплотную. Бойцы молча выскакивали из бронированных вагонов. Стояла какая-то странная тишина. И вдруг я увидела, что навстречу мне на окровавленном брезентовом плаще четыре бойца несут смертельно бледного Ататолия. Весь его костюм – открытый френч и бриджи – был пропитан кровью. Он нашел силы, чтобы улыбнуться мне, но говорить уже не мог».
Раненого перенесли в вагон базы, и штатный фельдшер оказал первую медицинскую помощь. БП (БЧ и база) медленно (путь впереди был забит эваксоставами и эшелонами отступающих в/ч), пошел к Пятихаткам. Здесь Железнякова принял специальный санитарный поезд, где был проведен врачебный осмотр. С момента ранения прошло 6 часов, когда перед самым отправлением поезда на Киев Железняков скончался в результате тяжелого внутреннего кровоизлиянии. В описаниях последующего хода событий имеются существенные разночтения.
По воспоминаниям Е.Винды в Пятихатках БП получил распоряжение выдвинуться к фронту, а она повезла тело Железнякова санпоездом в Киев. Ночью на станции Александрия в вагоне появился некто «вооруженный с ног до головы… в бурке и папахе…отрекомендовался старым боевым товарищем Анатолия… сказал, что завтра выезжает специальным поездом в Киев для доклада и довезет … всех нас, а оттуда будет уже легче двигаться в Москву. Из города вызвали врачей, чтобы приготовить тело Железнякова к далекому пути. Анатолия одели в штатский костюм, который он взял с собой из Одессы; морской формы у него с собой не было, а военный костюм, который он носил в бронепоезде, пришлось выбросить, настолько он был пропитан кровью.
Железняков лежал на столе в зале вокзала, прикрытый красными знаменами, а мимо него все шли и шли делегации воинских частей, стоявших тогда в Александрии, и даже частей, проезжавших или проходивших мимо этой станции. На другой день наш поезд отошел в Киев».
Но иные источники говорят, что БП дошел до Кременчуга. К примеру, быв. командир 2-го Крымского полка Ф.Калиниченко: «18.7.1919 г. полк занял позиции в районе Кременчуга. Рота полка, стоявшая вблизи Крюкова, донесла, что в глубоком тылу врага слышна артиллерийская канонада. Поручили разведчикам выяснить, в чем дело. Железнодорожники сообщили, что из глубокого тыла Деникина в Кременчуг пробивается БП «Худяков», его преследуют три белых БП. Разведчики, дежурные роты на тачанках, прорвав фронт белых у Кременчугского моста, устремились на помощь БП. Под прикрытием наших бойцов «Худяков» медленно продвигался к Кременчугу. В классном вагоне лежал накрытый простыней труп Железнякова. Комиссар рассказал нам, что, сопровождая эшелоны из Крыма, БП направился на ст. Долгинцево. Там он прикрывал фланги 14-й армии от белых конных частей. Снарядом на ПН был убит командир БП Железняков. Зная, что штаб 14-й армии находился в Кременчуге, они прорывались к нему. Мы снабдили БП топливом, водой, команду – продовольствием. Под салют комендантского взвода полка «Худяков» через Хорол отправился на север. В Москве он ремонтировался».
Конечно, Калиниченко изрядно запутал ход событий, но тем не менее. А.Якобсон так же говорит — БП был в Кременчуге и после траурного митинга тело Железнякова в сопровождении 4 человек из состава экипажа (одним из них был А.Якобсон, вторым Казаков) было поездом комфронта отправлено в Киев. БП «Им. Худякова» остался в Кременчуге.
В Киеве Железнякова уложили в цинковый гроб. Распоряжением Подвойского (!) 4 человека, сопровождавшие его, продолжили свое скорбное дело по дороге на Москву. Железнякова собирались хоронить в столице первого пролетарского государства как эпохальную историческую личность – разогнал Учредительное собрание. Однако, Е.Винда не считаясь с официальной версией утверждает — решение хоронить Железнякова в Москве приняла она в Пятихатках лично, мотивировала, тем, что это его родина. Но встречается еще одна версия: желание быть захороненным, в случае чего, рядом с фронтовым другом Киквидзе, если не приведи Господи, Железняков яко бы высказал в письме к еще здравствующему Киквидзе, после отъезда из Елани.
Вариантов этой истории масса. Создавая образ нового «святого», борзописцы развели вокруг кончины Железнякова некоординированный душещипательный треп. Базовую трактовку находим в украинской газете «Вісті» от 29.7.1919 г.: «26 июля в 3 часа дня, когда бронепоезд пробился через станцию Верховцево на Екатеринославском фронте, тов. Железняков, который был со всех сторон окружен, отбивался, как лев, от наседавших на него врагов. Увидев казачьего офицера-артиллериста, который намеревался пробить броню, тов. Железняков высунулся из командной башни, застрелил артиллериста. Еще момент – и пуля в спину подкосила тов. Железнякова. Пуля прошла навылет.[9] Падая, он передал командование своему помощнику, дав ему некоторые боевые распоряжения. Бронепоезду удалось пробиться, и раненный был доставлен в санитарный поезд, чтобы ехать в Кременчуг, но кровотечение стало настолько сильным, что тов. Железняков в 9 часов умер. Умирая, раненый сказал: «Я чувствую, что умираю, но смерть не страшна, мне только больно, что к вам придет эта сволочь – белогвардейцы» В этот момент музыка заиграла под окном «Интернационал». Раненый сделал последнее усилие и крикнул: «Да здравствует революция! Да здравствует Советская социалистическая Россия!».
Е.Винда уточняет: «Я стояла в дверях купе, где лежал Анатолий; несколько врачей стояли возле него и собирались начать осмотр. Анатолий опять полубессознательно сказал что-то по адресу машиниста. Раздался третий звонок. В это время под окном послышалось пение «Интернационала». Это пела проходившая мимо воинская часть. Анатолий неожиданно приподнялся на локтях и, глядя невидящими глазами куда-то вдаль, хриплым голосом, но внятно произнес:
— Да здравствует революция, да здравствует Советская социалистическая Россия! И упал на подушку».
Потом «выяснилось», что первые слова в последнем монологе героя: «Бронепоезд не сдавать!», что вполне может означать – его застрелили еще до начала прорыва БП через Верховцево. Другим нравилось рассказывать, что только на базе сознание вернулось к пламенному революционеру и то на миг. Но бесстрашный героический борец за счастье народа все же успел крикнуть: «Да здравствует революция!». Не знаю кому как, но эволюция анархиста-разбышаки, а, в принципе, хорошего парня, под воздействием мудрых товарищей-большевиков, в высоко сознательного борца за советскую социалистическую государственность – умиляет. Не то, что Нестор Иванович несмышленый – социализм без Советов и партий, не говоря уж о большевиках!
С Киевского вокзала гроб с телом покойного перевезли в здании какого-то клуба на нынешнем Ленинградском проспекте. Похороны состоялись 3.8.1919 г. Процессия направилась сначала на Новинский бульвар (ул. Чайковского). Там, в здании нынешнего Института курортологии, помещалась «Главбронь». При доставке гроба на Ваганьковское кладбище в качестве катафалка использовали бронеавтомобиль. Впереди несли фотопортрет Железнякова в морской форме. Могилу отрыли между захоронениями Н.Э.Баумана и Василия Исидоровича Киквидзе (по определению сов.пропаганды – «грузинский Чапаев»).
На траурной панихиде рядом с красными большевистскими знаменами развивались черные знамена анархистов. Указав на труп, представитель анархистов закончил траурную речь словами, обращенными к большевикам: «Мы доказали, что умеем умирать вместе с вами. Докажите вы, что можете жить с нами». Наивный. Очень скоро всем романтикам разъяснят, что свободы общества через свободу личности не бывает, а бывает только свобода личности через свободу общества, но вся беда в том, что бывает такое общество. в котором нет места понятию «личность», то есть бывает такое общество имя которому «стадо».
«Известия ВЦИК»: «Пал геройской смертью матрос Железняк, смелый боец, ненавидимый всеми врагами за разгон белоэсеровской Учредилки, бессменный фронтовик гражданской войны».
Красные моряки в заметке «Вечная слава» (газета «Правде» от 3.8): «…находясь непрерывно на фронте, все время работал рука об руку с коммунистической партией, и недаром царский генерал Деникин оценил голову тов.Анатолия в 400 000 рублей. Спи же спокойно, дорогой товарищ, ты твердо и честно прошел свой путь благородный…
Мы клянемся, что дело, начатое тобой, доведем до конца и жестоко отомстим за твою честную молодую жизнь».
Интересно: знал ли о 400 000 рублей Антон Иванович?
А что БП? Прикрывая отход красных «им.Худякова» в конечном счете 12.8.1919 г. снова оказался в окружении и был взорван командой у ст. Николаев. Экипаж пробирался к своим двумя группами под командованием Александра Романова и Ивана Просина. Группа Романова на 5-й день вышла к ст.Колосовка и реквизировала здесь 4-осный пульман и паровоз. Пульман блиндировали шпалами, мешками с песком и установили станковые пулеметы. БП назвали «Имени Железнякова» (надпись мелом на паровозе) и направились к Одессе. К этому времени в Одессе появилась и группа Просина. Практически в полном составе экипаж вошел в состав бригады Г.И.Котовского (не грех напомнить о Железнякове в одесском подполье), затем многие влились в команду БП «Умрем или победим». Но… согласно Якобсона БП «Им. Худякова» взорвали на мосту в р-не Киева.
Выписка из приказа №1 по бронечастям от 15.11.1919 г.: «Взорванный во время боя бронепоезд имени Худякова исключить из списка бронепоездов. Основание: рапорт командира бронепоезда».[10]
Н.Улановская относительно зам.командира БП Алексея Улановского: «Белые наступали, шли сильные бои возле Николаева. Было ясно, что белые возьмут город, и бойцы бронепоезда готовились влиться в отступающие части. Сам бронепоезд решили взорвать – на нём было много запасов – и отступить из города последними. Я должна была остаться в Николаеве, на квартире у одного бывшего моряка, но пока ещё жила на Католической. Бои шли совсем близко, на станции Водопой, километрах в шести от Николаева. После того, как взорвали бронепоезд, Алёша пришёл ко мне попрощаться. Заснул[11] и опоздал на встречу со своими. Он ушёл в единственном направлении, куда ещё можно было уходить – на станцию Водопой… успел присоединиться к какой-то части, которая продолжала оказывать слабое сопротивление белым. Через несколько минут их окружили, командиров и коммунистов расстреляли тут же. Некоторые командиры успели сорвать знаки различия. Матросов как активных революционеров тоже расстреливали, но не сразу. На Алёше была тельняшка, поэтому он попал в число отобранных. Евреев белые тоже расстреливали, но он в евреях не числился. Простых красноармейцев отпустили, различая их по дешёвым сапогам». Улановскому удастся бежать, но несколько лет жена считала его погибшим. После перипетий Гражданской войны чета Улановских работала в разведке.
Да кто такой Волин против аппарата сов. пропаганды? В историческом «спектакле» по мотивам ВОСР была вакантная роль. Требовался «актер». Так с Железняка недавно приравниваемого чуть ли не к «анархо-бандитам», с 1920–21 гг. начали писать портрет истового большевика, плавно придавая образу черты Че Гевары, еще до появления последнего. В 1938 г. вместо скромного надгробья установили памятник из черного мрамора. Надгробную надпись редактировал К.Е.Ворошилов: «Герой гражданской войны Анатолий Григорьевич Железняков (партизан Железняк)». Железняков никогда не был партизаном. По версии А.Дикого надпись результат ассоциирования в народной памяти образа матроса Анатолия Железнякова с партизаном матросом Андреем Железняком, погибшим в 1919 г., о котором собственно и слова некогда популярной песни Матвея Блантера на стихи Михаила Голодного.
Сказали ребята:
«Пробьемся штыками,
И десять гранат – не пустяк!»
Штыком и гранатой
Пробились ребята…
Остался в степи Железняк.
В степи под Херсоном
Высокие травы,
В степи под Херсоном – курган
Лежит под курганом,
Заросшим бурьяном,
Матрос Железняк – партизан.
Версия А.Дикого базируется на истории, рассказанной ему неким участником Гражданской войны (имя не называет), воевавшим в р-не Николаев — Херсон в партизанском отряде Железняка. Последний появился на херсонщине после затопления кораблей ЧФ и исхода моряков под командой Николая Маркина на Волгу (влились в состав Волжско-Камская флотилия), в КА (большей частью команды БП, 3 БП носили имя «Черноморец») и на Украину (партизанские отряды). Популярное ерничанье, а точнее тупое злословие, о топографической промашке отряда Железнякова, крылатое — «он шел на Одессу, он вышел к Херсону» в данной версии теряет смысл. Я уж не говорю, о том, что эта песенная фраза к реальной истории имеет исключительно образно-собирательное отношения. С таким же успехом можно выпендриваться по поводу Алексея Толстого поскольку штуковину, что изобрел неправдашний инженер Гарин следует называть не гиперболоид, а параболоид.
В годы Великой Отечественной войны имя Железнякова носил один из отрядов белорусских партизан. Газета «Красный Балтийский флот» в период блокады Ленинграда периодически печатала призыв: «Балтийцы! Бейте фашистов так же крепко и беспощадно, как бил всех врагов Советской власти матрос Железняков!».
На строительстве Волго-Донского канала работал землеройный снаряд имени Железнякова. Ст. Эрастовка Приднепровской ж.д. переименована в ст. Железняково. На здании вокзала ст. Верховцево установлена мемориальная доска, в привокзальном парке в 1966 г. открыт памятник А.Г.Железнякову. Его имя присвоено средней школе №2 в Верховцево. Памятники матросу установили на родине, в с. Федоскино, в Долгопрудном, в Ногинске, в Кронштадте.
Образ получился светлый и ничего кроме симпатий, особенно в молодости, вызвать не может. Но в заключении одна деталь. В 1970 г., разрабатывая обстоятельства гибели Железнякова, Анатолий Иванович Дикий встретился с вдовствующей Еленой Николаевной Виндой. В продолжительной беседе она поведала, что на ст. Эрастовка врач, вернее будет — фельдшер, осматривавший рану, констатировал: «Выстрел с короткой дистанции. Пуля револьверная». Иными словами, Железнякова убрал кто-то свой, находившийся на БП.
Дикий не смог выдвинуть приемлемой для него самого версии убийства. Причин тому, минимум две: 1) противоречивые подробности в описаниях «очевидцами» места гибели -КНП то расположено на БПр, причем изолирован от будки машиниста, но на БПл, да закрыто каким-то откидным стеклянным колпаком, то тело с трудом извлекли, то оно само медленно сползло и упало на пол; 2) отсутствие системной информации о БП-х типа «Хунхуз» от которых исходит конструктивное начало БП №2 «им. Худякова».
Анализируя особенности устройства БПл и состав БЧ осмелюсь предположить: выстрел Железнякову в спину был сделан прямо в БПл под грохот десятка одновременно работающих пулеметов и всецелой концентрации внимания экипажа на противнике когда он начал подниматься в башню КНП или уже в ней находился. В последнем случае только половина торса располагается в башне, причем достаточно свободно, что бы стоящий рядом поднял револьвер и смог всадить пулю почти в упор выше нижнего среза цилиндра башни КНП. А там пусть разбираются, если захотят, куда во время отчаянного боя влетела пуля-дура в смотровую щель или в открытый люк. О том, что Железнякова убрали, многие догадывались сразу, но это просто не афишировали. Более того, имелся конкретный подозреваемый. Н.Улановская: «Я приехала в Николаев, когда Железнякова уже убили, а Алёша стал заместителем нового командира бронепоезда. Есть версия, что убили Железнякова большевики: к тому времени, когда он попал на юг, после Октября, у них были с ним счеты как с анархистом, его объявили вне закона. Но Железняков умел воевать, значит, мог принести пользу. Заместителем ему дали большевика, после гибели Железнякова он стал командиром, но бойцы его не любили. Железняков ему сказал перед смертью: «Если хочешь, чтобы всё не развалилось, сделай Алёшу своим заместителем». Есть основания считать, что этот большевик его и застрелил, смертельно ранил в спину во время боя. А Железняков умер, убеждённый, что в него попала вражеская пуля».
В.М.Волин (в конце 1930-х): «Отправляясь из Петрограда на фронт, прощаясь со мной и зная, что, будучи анархистом, он мог ожидать от большевиков всего, чего угодно, Железняков сказал мне буквально следующее: «Что бы ни произошло и что бы обо мне не говорили, знай, что я — анархист, что я буду сражаться как анархист, и если такова моя судьба, умру как анархист». И он попросил меня, если не останется в живых, разоблачать ложь большевиков». И здесь уместно сделать параллель: 7.6.1919 г. в Гуляйполе из Харькова прибыла делегация во главе с К.Ворошиловым и В.Межлауком, преследовавшая две цели: 1. — скоординировать действия большевистских и махновских частей, развернув на БП совместный штаб 14-й А и 1-й Укр.повстанческой дивизии Нестора Махно; 2. — используя ситуацию прямо на БП арестовать комдива Махно и расстрелять, на что имелся приказ Предревсовета Л.Д.Троцкого. Штаб работал в Гуляйполе несколько дней, но Махно на БП не явился, почувствовав неладное, уехал на фронт, где внезапно подал заявление об отставке.
Иными словами гибель Железнякова, надо рассматривать не отдельным фактом, а в контексте борьбы с идеологией анархизма и начавшимся открытым уничтожением ее сторонников, как попутчиков уже свое отработавших
.
[1] Иногда возможны варианты: в семье бухгалтера, из мещан.
[2] Виктор Чернов, 45 лет, эсер.
[3] Варианты названий: «им. Худякова» или «Имени командарма 3 Худякова»; «им. Юдовского» или «тов. Юдовский»
[4] Якобсон Адольф Августович. Латыш. Оптик-механик.
[5] Романов Александр Ксенофонтович. Судья всесоюзной категории по футболу. Еще в 1912 судил матчи с турками. В течении 10 лет был членом президиума Всесоюзной коллегии судей. Участник 1 МВ. С 1917 в РСДРП(б). Красногвардеец. Весной 1919 попал в качестве ст.артиллериста на БП №2 имени Худякова. В 1922 командир и комиссар БП «Вся власть советам». БП нес охрану Черноморского побережья. С 1938 до окончания ВОВ на преподавательской работе (подготовка артиллерийских кадров). Подполковник в отставке.
[6] Алексей Улановский, муж Надежды – СР
[7]Улановская ошибается – СР.
[8] ЦГАСА, ф.27, оп.1, д.148, л.135
[9] Вариант: застряла в груди –СР
[10] ЦГАСА, ф.100, д.1366, л.333, оп.1
[11] Не спал почти трое суток — СР
Опубликовано в военно-историческом журнале «Military Крым»