Military Crimea

Подполковник Иван Васильевич Шквиря. 1957 г.

0967

Подполковник И.В.Шквиря с сослуживцами. Одесса. 1944 г.

С.Лелеко (Тюмень)

Герои Севастополя продолжают говорить….

Неисчерпаемая тема героической обороны города-героя Севастополя в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов вряд ли когда-нибудь перестанет быть актуальной не только для военных историков, но и для всех настоящих россиян, патриотов своей родины, сознающих высоту беспримерного подвига её защитников. «Никто не забыт, ничто не забыто» — это лозунг и про тысячи безвестных воинов – Севастопольцев: солдат, матросов, старшин, офицеров и генералов, отдавших свои жизни в военном противоборстве с жестоким, сильным и коварным врагом, а так же попавших в плен.
Только на первый взгляд может показаться, что история борьбы за Крым, начатая осенью 1941 года, уже полностью написана и уже ничего невозможно добавить, или уточнить. Да, конечно – все основные этапы этой борьбы, выверенные, тщательно проверенные и зафиксированные документально, современнику известны и доступны. За семь десятилетий после окончания Великой Отечественной войны написано одних мемуаров военачальников и участников боёв за Крым десятки.
Введены в научный оборот множество документов, ранее не использованных или засекреченных, что даёт всем нам возможность не только не забывать, но и всё больше узнавать новые или забытые события, факты, фамилии людей. Но об этом – в другой раз, а сейчас – о буквально обретённых недавно записках (даже не мемуарах) одного из защитников Севастополя — военного врача тогда санитарной службы, Ивана Васильевича Шквири, отца моей одноклассницы Галины.

Итак, Шквиря Иван Васильевич: родился в 1911 году на Украине. После окончания школы закончил фельдшерско-акушерский техникум. На срочной службе был фельдшером. Затем служил в Ленинграде заместителем начальника медсанчасти, а позже его направили учиться в Военно-медицинскую академию.
Выпуск молодых врачей состоялся примерно в июле 1941 года – во всяком случае, его записи начаты именно с этого времени, и я своём рассказе буду опираться на его мнение – самое точное и правдивое мнение непосредственного участника этой беспримерной эпопеи.
Воспоминания 30-летнего военного врача Шквиря И.В. написаны только об обороне Севастополя, и я приведу их без какой либо правки и сокращений – всё, как посчитал нужным писать уже достаточно опытный тогда медицинский работник. Не будет ошибкой утверждение об уникальности этих записок – мемуары военных врачей Севастополя мне не попадались.
Совсем не зря упомянуто слово «обретение» воспоминаний этого человека: припоминаю, что я несколько раз просил дочь этого героя и мою подругу детства Галину, поискать в семейном архиве какие-нибудь документы отца – вдруг найдётся что-то важное о его службе, участии в Великой Отечественной войне, о чём будет интересно рассказать людям. Так продолжалось несколько лет, а поискать было или некогда, или не с руки. В общем, суета жизни всё время препятствовала. И вдруг, неожиданно для самой Галины и её брата Владимира, нашлось то, что и не предполагали – отпечатанный на машинке текст на 15 страницах!
Значит, обрели. Обрели без кавычек, и не только дети ныне покойного фронтовика – военного врача подполковника И.В. Шквири, а все мы – те, кто может прочитать это живое свидетельство героизма медработников Севастополя в смертельной борьбе с немецкими оккупантами. Текст написан простым и неброским языком без какого-либо пафоса или патетики. Есть впечатление, что не хватает начала; но это никак не влияет на смысл и содержание самого повествования. В нём не ощущается ни страха перед жестоким врагом, ни обречённости – только профессиональный долг и вера в победу. Почти полное отсутствие эмоций убеждает в том, что автор сам лично храбрый, несгибаемый воин и прекрасный специалист – профессионал военной медицины. Впервые мы узнаём о роли, значении и методах работы в тех тяжелейших условиях военных медиков и конкретной медицинской (санитарной по штатному расписанию того времени) службы 3-го отдельного артиллерийского дивизиона береговой обороны Главной базы Черноморского флота, в изложении самого автора этих записок. Узнаем так же немало фамилий командиров и военных врачей разного ранга, выживших и погибших, что тоже очень ценно для истории обороны Севастополя. Про некоторых из них, насколько получится, попробуем дать информацию из новейших источников в Интернете. Хотя это не так просто, как может показаться. Читайте…

Военврач И.В. Шквиря повествует из 1941 года…
«…нам были вручены дипломы об окончании академии. Мы уезжали врачами на Черноморский флот. Скорый поезд всё дальше и дальше увозил нас от Ленинграда на юг, на берег Чёрного моря. Некоторые ребята высказали мнение, что мы, наверное, опоздаем, и что без нас окончатся военные действия, не представляя в тот момент как продолжительно будут тянуться дни войны, какая она будет кровопролитная и сколько она унесёт человеческих жизней. И что некоторые из нас не доживут до дня Победы…
Через двое суток мы прибыли в город Севастополь. Я в Севастополе раньше не бывал. Мне понравился небольшой город с красивыми бухтами и грозными военными кораблями. Город жил спокойной жизнью, не чувствовалось, что где-то идёт война.
В первый день по приезду нас разместили в гостинице «Севастополь», а на второй мы все собрались в санитарном отделе Черноморского флота, где нас принял начальник санитарного отдела ЧФ бригадный врач тов. Золотухин С.Н. Старшими в нашей группе были т.т. Петруха и Шмидт. Золотухин С.Н. познакомил нас с положением на фронте и с обстановкой в военно-морской базе. После этого мы получили назначения для прохождения дальнейшей службы. Часть моих товарищей получили направления в части и на корабли в Севастополе: это товарищи Прагер А., получивший назначение на 30-ю батарею, Казанский Е., — на 35-ю батарею, Савин П. – на бригаду подводных лодок, Гуревич Е.- на транспортный корабль «Абхазия», Рябков М.П. – на корабль «Сванетия», Лепетов В.В. – в бригаду торпедных катеров, Сиземов А. – в 7-ю бригаду морской пехоты, Вартанов А. – в ЭПРОН, Тропин А. – в «СНИС». Я получил назначение начальником санитарной службы 3-го отдельного артиллерийского дивизиона береговой обороны, а Петруха А., Шмидт Х., и другие – в разные воинские части городов Одессы, Николаева и т.д.
На второй день пребывания в Севастополе часть из нас была свидетелями подрыва на мине эскадренного миноносца «Быстрый». Находясь на набережной около института им. Сеченова вы внезапно увидели, как какой-то эсминец приподнялся над водой, взметнулся большой столб воды вверх, раздался глухой взрыв, и корабль сразу осел глубоко в воду. Мы вначале не могли понять что произошло, и только когда к тонущему кораблю начали подходить катера и начали снимать раненых, сообразили, что эсминец подорвался на немецких минах, поставленных у боковых ворот.
Ещё 22 июня 1941 года во время первого налёта на город немецкие самолёты сбросили несколько мин, которые упали большей частью в черте города (на улице Щербакова близ больницы), не причинив значительного ущерба. Город жил своей обыденной жизнью: работали магазины, ходили трамваи, действовали заводы и другие промышленные предприятия.
Получая ежедневно сводки с фронтов и слушая по радио последние известия, всё острее и острее чувствовалось приближение противника к Крыму. В воинских частях всё чаще проводились боевые тревоги, учения, готовилось народное ополчение».
Думаю, что тут нет необходимости рассказывать о деятельности командования РККА и Черноморского флота, направленную на оборону Крыма и Севастополя. Заинтересованный читатель сможет узнать очень многое о боевых действиях, воинских частях и соединениях, героях боёв и их командирах из множества интересных материалов, находящихся на сайтах http://militera.lib.ru/h/chernomorskiy_flot/13.html, http://militera.lib.ru/h/manoshin_is/pre.html ), в двухтомнике известного историка флота и города Севастополя Г. И. Ванеева «Севастополь 1941–1942. Хроника героической обороны», а так же в трудах других авторов. Например, в новой книге авторского коллектива «История Крыма» 2015 года, где в предисловии министр культуры России В.Р. Мединский называл этот сборник подлинно научным и объективным (Тема Севастопольской обороны изложена в главе 10, автор историк А. Исаев).

Свою задачу вижу более скромной: рассказать о работе санитарной службы Севастопольского оборонительного района (СОР), используя весьма сжато написанные записки военного врача И.В. Шквири, с использованием возможностей интернета для освещения малоизвестной, но крайне важной деятельности военных медиков и их судеб в это тяжёлое время.

Далее И.В. Шквиря писал: «В сентябре месяце 1941 года зенитная артиллерия сбила над городом первый немецкий самолёт. Он упал в районе железнодорожного вокзала, лётчик остался жив и его поместили в Главный военно-морской госпиталь, где мы, медики, в том числе и я, впервые увидели живого фашиста – рыжего здорового «детину».
В то время у нас не было чувства ненависти или мести к противнику. Лётчика поместили в отдельную палату, отлично кормили и хорошо лечили.
Часто на базе Главного госпиталя проводились специальные занятия (больше по хирургии) с врачами частей. В госпитале в то время служили наши однокурсники – муж и жена Гороховы.
В конце октября 1941 года пришёл приказ отобрать добровольцев для обороны столицы нашей родины Москвы. Желающих отправиться на фронт на защиту Москвы было много; отобрали наилучших добровольцев, которых очень трогательно проводили. Позже стало известно, что из добровольцев были сформированы части морской пехоты…
В Сводках Совинформбюро всё чаще сообщалось о тяжёлом положении на фронтах войны – враг всё ближе подходил к Крыму, рвался к главной базе Черноморского флота – Севастополю. Всё чаще стали появляться фашистские самолёты над городом. Только в октябре месяце в Крым морским путём начали прибывать войска Приморской армии, так как Одессу наши войска оставили.
Все прибывшие части были направлены на оборону Севастополя. 25 октября 1941 года началась официально оборона Севастополя, которая длилась 250 дней и ночей. Враг вступил на Крымскую землю, занял город Симферополь, прорвался к Джанкою. Положение наступило крайне тяжёлое.

30 октября 1941 года в 16 часов вступила в бой с вражеской техникой и пехотой противника береговая батарея ЧФ под командованием тов. Заики. С открытием огня этой батареей, по существу, началась оборона Севастополя. Враг понёс первые потери. 5 ноября я прибыл с двумя матросами в гарнизонную поликлинику для консультаций. В это время она помещалась в санатории им. Сталина у Графской пристани. Оставив своих краснофлотцев в поликлинике, я поехал на санитарный склад в Комсомольскую балку получить медикаменты.
Вскоре услышал рёв немецких самолётов, которые один за другим сбросили бомбы в районе Южной бухты, где в тот момент стояли наши боевые корабли.
По прибытии к Графской пристани я увидел, что часть здания поликлиники разрушена, на площади валяются обломки, лежат люди. Часть из них были убиты и несколько ранены. Мы быстро вместе с шофером подобрали двух раненых: одного с нашивками старшего политрука и одну женщину, погрузили их в нашу машину и быстро помчались в городскую больницу, где размещался военный госпиталь. По дороге старший политрук скончался, женщину сдал в приёмный покой живой. Вернулся в поликлинику за своими краснофлотцами, а они оба оказались убитыми; среди убитых оказалось несколько медицинских работников и среди них один наш однокурсник (фамилию забыл).
У самой графской пристани находилась разбитая повозка, пара лошадей лежала с большими рваными ранами живота. Как потом выяснилось, крейсер «Червона Украина» сильно пострадал при налёте, и вышел из строя совсем.
Через несколько дней стало известно, что на траверзе города Ялта немецким торпедоносцем был торпедирован корабль «Армения», на борту которого находилось около пяти тысяч человек, в том числе медперсонал воинских частей и госпиталей – главного госпиталя Севастополя, Учкульского госпиталя Севастополя и других. Спасти удалось только три человека. Среди погибших были врач главного госпиталя тов. Надтока Н.Т., Карпов, братья Михейкины, наши однокурсники Петруха, Шмидт, Горохова»…

Петруха Артемий Павлович. Старший военфельдшер. Шмидт Хаим Гильевич, 1903 года рождения, из Днепропетровской области. Старший военфельдшер. Горохова Агриппина Ефимовна, 1918 года рождения. Тульская область, Плавский район, д. Крутое. Военфельдшер. Все трое погибли в море 7 ноября 1941 года на санитарном транспорте «Армения». Сведения с сайта «Книга Памяти Украины».

« Первое «боевое крещение» по оказанию медицинской помощи раненым я получил в сентябре 1941 года, когда недалеко от Балаклавской бухты на вражеских минах подорвался эсминец «Совершенный». Он проходил заводские испытания и на его борту находились, кроме экипажа, работники судоремонтного завода. Помещения и здания санитарной части артдивизиона, где я служил, находились на берегу Балаклавской бухты, у самого выхода в открытое море.
Неожиданно позвонили из штаба и предупредили, чтобы личный состав санитарной части дивизиона был готов к приёму и оказанию медицинской помощи раненым, которых торпедные катера будут доставлять с эсминца. Я тут же связался по телефону с Лепетовым В., моим однокурсником, который служил в бригаде торпедных катеров не далеко от нашей санчасти, просил прибыть ко мне на помощь».
Фронтовая судьба этого однокурсника И.В. Шквири не совсем ясна: на сайте «Подвигнарода.ру» имеется только послевоенный приказ И.О. начальника 90 АСО ЧФ капитан-лейтенанта Щербина И.Г., которым уже капитан медицинской службы Лепетов Василий Михайлович, награждён медалью «За победу над Германией». И это пока всё об этом военном враче.
«Вскоре начали поступать раненые и пострадавшие. Некоторые из них имели ранения, получили тяжёлые ушибы, но много было и обожжённых; начали оказывать медицинскую помощь, но в суматохе было сложно разобраться, кто ранен тяжело, а кто легко. Многие стонали, кричали. Особенно обожжённые, большая часть была доставлена в лазарет.
Видя, что катера продолжают подвозить пострадавших, я принял решение перебазироваться для оказания помощи в здание Балаклавской больницы с расчётом использовать её персонал. В течение некоторого времени было принято в больницу и эвакуировано из санчасти 103 человека раненых и пострадавших. Медперсонал работал по оказанию помощи примерно с 15 часов до 1 часа ночи. В 1 час закончили обработку последней пострадавшей. Из 103 человек 45% были с различными ожогами, несколько человек с переломами конечностей, переломом и травмами позвоночника, и т.д. Из общего числа пострадавших на эсминце умер только одни человек – по поводу перелома основания черепа. Через несколько дней все раненые были эвакуированы в госпиталь Черноморского флота.
В обстановке напряжённых боёв мы встречали 24-ю годовщину Великой Октябрьской Социалистической революции.
Приказ Верховного Главнокомандующего оборонять Севастополь всеми силами ещё более вдохновил воинов и население города на самоотверженный отпор врагу. 7 ноября 1941 года было знаменательным для личного состава нашей части: две батареи артдивизиона открыли успешный огонь по врагу, находившемуся в районе села Верхний Чоргун. Фашисты, видя упорное сопротивление защитников Севастополя, начали усиленно готовиться к наступлению. Защитники города так же готовились дать достойный отпор врагу. В декабре фашисты попытались завладеть городом штурмом, и ожесточённые бои разгорелись в районе Итальянского кладбища, в Верхнем Чоргуне. В этом районе 7-я бригада морской пехоты под командованием Жидилова Е.И. перешла в контрнаступление. Враг был остановлен. Всё чаще и чаще противник обстреливал артснарядами город, бомбил с самолётов, всё больше разрушался город. Прекратили ходить трамваи. Движение по городу было сопряжено с опасностью для жизни».
Хоть и знаменитая личность был полковник Жидилов Евгений Иванович, но не сказать несколько слов о командире 7-й бригады морской пехоты, геройски сражавшейся под Севастополем, просто невозможно. Залогом и примером этого геройства и отваги для всей бригады и был этот мощный русский человек 1899 года рождения, чекист с 1918 по 1920 годы, воевавший против Врангеля в Крыму, находившийся в составе береговых частей Черноморского флота с самого начала войны. Ему ли было бояться немцев? Он их и не боялся, и учил своих воинов не бояться, бить их грамотно и умело. Получал ранения в Севастополе – одно в голову, другое в левую руку. Этот военачальник не поддался смерти и воевал до победы, а на сайте «Подвигнарода.ру» имеется послевоенный наградной лист на первого заместителя начальника тыла Черноморского флота генерал-майора Жидилова Е.И., которым он представлен к ордену Ленина. За боевые подвиги в Великую Отечественную войну он имел два ордена Красное Знамя, орден Нахимова 2 степени, и все положенные такому воину боевые и юбилейные медали. Под началом таких командиров даже трус мог быть только храбрецом!
«Большинство промышленных предприятий, артелей и других организаций были переведены в штольни Инкермана, там же под землёй и под Учебным отрядом ЧФ были организованы госпитали. Филиал главного госпиталя ЧФ организовали на даче Максимова под руководством бригадного врача Кравченко. Мы, военные врачи, неся свою службу, периодически посещали медико-санитарный отдел Черноморского флота, где получали необходимую информацию и инструкции. Как-то раз зайдя в отдел, я, Лепетов и Артамонов встретили начальника отдела т. Зотова А.М., который был занят пришиванием к рукаву кителя широкой нашивки – ему присвоили звание бригадного врача, с чем мы его и поздравили.
Войска и город готовились к тяжёлой и длительной обороне. Все промышленные предприятия перестроили свою работу на военный лад, всё делали для нужд фронта. Шили одежду, изготавливали мины, миномёты, гранаты, ремонтировали орудия и оружие — и всё это делали, работая под землёй».
Для более полной картины обороны Севастополя в конце 1941 года обратимся немного к официальной истории тех событий .
По характеру боевых действий оборону города делят условно на три этапа: первый, с 30 октября по 21 ноября, — тогда войска отразили первое (ноябрьское) наступление противника; второй, с 22 ноября по 31 декабря 1941 г., — второе (декабрьское) наступление фашистских войск; третий этап считается со 2 января по 4 июля 1942 г., — когда происходило оперативное взаимодействие войск Кавказского (Крымского) фронта и Севастопольского оборонительного района (с учётом влияния результатов Феодосийской десантной операции — по 20 мая) и, наконец, отражение третьего (июньского) наступления немецко-фашистских войск (с 7 июня).
Снова слово начсану артдивизиона И.В. Шквире.
«В декабре месяце наш дивизион понёс первые потери. В разведке на Итальянском кладбище были убиты три краснофлотца и лейтенант, который корректировал наш артиллерийский огонь. На батареях начали усиленно готовить личный состав ведению боевых действий в условиях суши, так как был получен приказ о выделении людей для формирования морской пехоты для борьбы с противником.
У себя в части мы построили под землёй санчасть с бронированными дверьми, там же был предусмотрен обмывочный пункт. Медработники очень часто проводили занятия по подготовке личного состава по оказанию само- и взаимопомощи, я часто выезжал на батареи для участия в учениях. На каждой батарее организовали фельдшерские курсы, медпункты, оснащённые всем необходимым для оказания врачебной помощи и, в дальнейшем, как оказалось, всё это очень пригодилось. Ведь при ведении боя на батареях появлялись раненые, и мне не раз приходилось срочно выезжать на батареи для оказания срочной медицинской помощи, а иногда даже ампутировать конечности.
Ввиду того, что одна из наших батарей, которой командовал капитан Дранушко С.М., была расположена у самого входа в Балаклавскую бухту, а к этому времени враг уже располагался на Балаклавских высотах и батарея наша не давала своим огнём возможность продвижения вперёд, немцы решили уничтожить батарею. В один из январских дней 1942 года немцы открыли массированный огонь по батарее Дранушко. Наши артиллеристы открыли ответный огонь, возникла артиллерийская дуэль. От интенсивного огня сильно грелись стволы орудий, но стрельбу не прекращали. От близких разрывов немецких снарядов ослеп замковый краснофлотец Щербак, тяжело ранило командира орудия старшину первой статьи Лызенко; его заменил командир огневого взвода лейтенант Канунов.
Противнику не удалось уничтожить батарею, и она продолжала существовать и бороться. Старшину первой статьи Лызенко спасти не удалось, он вскоре умер на батарее, получив перелом позвоночника и ранение печени. Краснофлотца Щербака я отправил в госпиталь на дачу Максимова, откуда он был эвакуирован на Большую землю».

Вот что говорится о действиях артиллеристов, в том числе и этой батареи, входившей в дивизион военврача И.В. Шквири, в официальной истории Севастопольской обороны.
Большую роль в отражении ноябрьского наступления фашистских войск сыграла береговая артиллерия. Успешные действия батарей № 30 и 10 были отмечены специальным приказом начальника артиллерии Приморской армии. В те дни отличились также береговая батарея № 19 (командир капитан М. С. Драпушко, военком старший политрук Н. А. Казаков), располагавшаяся в районе Балаклавы, ближе других к линии фронта. Противник беспрерывно обстреливал ее позиции из орудий и минометов, бомбил с воздуха. Но подавить батарею ему не удалось. Она продолжала наносить мощные удары по врагу. За несколько суток ее орудия выпустили почти 1,5 тыс. снарядов. Сокрушительные залпы батарейцев помогли сдержать вражеский натиск на Балаклаву.

Конечно, нельзя было не разыскать сведений об этом герое – артиллеристе, про которого И.В. Шквиря ещё не раз напишет в своих воспоминаниях. Только одно «но» смутило: в официальной истории Севастопольской обороны командир батареи №19 именуется «Драпушко», а не так, как писал военный врач Шквиря. После сопоставления всех фактов боевой деятельности стало понятно: Иван Васильевич ошибался в одной букве фамилии капитана артиллерии. Что ж, такое бывало не раз, особенно в такой сложной боевой обстановке.
И, значит, мы сможем сейчас кратко узнать об этом храбром и опытном командире 19-й артбатареи 3-го отдельного артдивизиона береговой обороны ГВМБ Черноморского флота! Представление капитана Драпушко Марка Семёновича 1909 года рождения к ордену Красная Звезда, к сожалению, не датировано, а на втором листе имеются только согласительные визы непосредственных начальников этого командира – коменданта береговой обороны генерал-майора Моргунова и военного комиссара Вершинина. Состоялось ли награждение – не ясно.
Командир 3-го артдивизиона капитан Власов в представлении Драпушко к ордену довольно краток, и в заслугу ему ставит умелое, хладнокровное и чёткое управление артогнём в сложных условиях. Отмечает находчивость, упорство и организованность, проявленное при восстановлении сильно повреждённой материальной части, которой позже вёл огонь по противнику ещё в течение 8 дней. Проявил храбрость и героизм при выполнении задания командования…
От текста веет трагизмом и недосказанностью: непонятно, о живом человеке это представление, или о геройски погибшем, поскольку документ не датирован.
В общем, враг через его батарею не прошёл. Он и погиб как герой вместе со своими помощниками, не пропустив врага. Но получил ли награду – не понятно. Ниже военврач И.В. Шквиря подробно расскажет в своих воспоминаниях о геройской гибели этого отважного артиллериста.

Снова слово берёт военврач Шквиря И.В.

«Изредка приходилось бывать в Севастополе, так как днём ездить на машине было рискованно – вражеские самолёты обстреливали даже отдельные машины. Бывая в городе, несколько раз встречался с Гуревичем Е., нашим однокурсником, к этому времени ходившем на пароходе «Абхазия» — на нём, главным образом, осуществлялась эвакуация раненых из Севастополя. От него я узнал, что находясь на «Сванетии» погиб наш Рябко М….

Рябков Михаил Арсентьевич, 1917 года рождения, из Ленинграда. Старший военфельдшер. Погиб  на транспорте «Сванетия» 18.04.1942 г. – сайт «Книга Памяти Украины»
Несколько раз встречал Кузьмина Анатолия, тоже с нашего курса, вскоре тоже погибшего (при каких обстоятельствах не помню)»…
Кузьмин Анатолий Федорович, 1913 года рождения. Старший военфельдшер. Пропал без вести 3 июля 1942 г.- сайт «Книга Памяти Украины».
Кратко о зимних боях и общей обстановке к концу 1941 года.
В ходе ноябрьских боев мощные удары по врагу наносили боевые корабли эскадры Черноморского флота. Они 54 раза вели огонь, израсходовав 2340 снарядов. Транспортные суда в охранении боевых кораблей флота совершили 178 рейсов в Севастополь с войсками, вооружением, боеприпасами и продовольствием; из города они вывезли более 26 тыс. жителей и раненых воинов, 25,6 тыс. тонн грузов. Т.е., шло активное наращивание сил и средств обороны с одновременной эвакуацией.
За десять дней ожесточенных боев немецко-фашистские войска смогли лишь вклиниться на незначительную глубину в передовую оборонительную полосу первого и второго секторов. Но это обошлось им очень дорого. Некоторые немецкие дивизии лишились до 60 процентов своего личного состава. К 21–22 ноября стало совершенно ясно, что наступление фашистских войск на Севастополь выдохлось, не достигнув своей цели. Понеся большие потери, они вынуждены были перейти к обороне.
Чтобы возобновить наступление, немецко-фашистскому командованию пришлось перебрасывать в Крым части с других участков восточного фронта. Оно стремилось всесторонне организовать новый натиск с целью, во что бы то ни стало овладеть в ближайшее время главной базой Черноморского флота.
Противник продолжал усиленно готовить большое наступление на Севастополь, захват которого должен был реабилитировать их за поражение на других участках советско-германского фронта и высвободить застрявшие в Крыму силы для использования на других направлениях. Войска 11-й армии немцев под Севастополем были усилены.
Но советское командование продолжало наращивать силы; корабли в декабре доставили в Севастополь свыше 33 тыс. бойцов и командиров, 4763 т боеприпасов, 346 орудий и минометов, 26 танков, 178 автомашин, 3963 тонн продфуража, 4096 тонн жидкого топлива и 5480 тонн других грузов.
В целом, положение защитников Севастополя, особенно с высадкой десанта на Керченский полуостров и в Феодосию, значительно облегчилось. Начавшийся третий период обороны города отличался слабой активностью противника. В то же время войска Севастопольского оборонительного района неоднократно предпринимали удары по врагу в целях улучшения своих позиций. В результате фашистские войска были оттеснены с южных склонов Бельбекской долины на северные, и части четвертого сектора заняли более выгодные рубежи. На всех участках обороны продолжалось строительство новых и усовершенствование имевшихся укреплений. 

Военврач И.В. Шквиря свидетельствует:
«Примерно до мая 1942 года в обороне было относительно спокойно, наблюдались отдельные, небольшие бои. Но в мае противник, по-видимому получив подкрепления, активизировался и стала заметна его подготовка к очередному штурму города. Этому способствовало, главным образом, ухудшение нашего положения на Керченском направлении. К этому времени наш дивизион пополнился новыми батареями, одна из которых была сформирована за счёт орудий, снятых с крейсера «Червона Украина», а вторая, имевшая на вооружении одно 130 мм. орудие и несколько 45 миллиметровых, была передана нам для борьбы с танками, и располагалась на 10 остановке Балаклавского шоссе. Связь с батареями приходилось поддерживать только в вечернее время, да и ночью проехать бывало не безопасно.
Вот характерный случай, произошедший весной 1942 года: мне необходимо было побывать на батарее, которая находилась у входа в Балаклавскую бухту. Выехали вечером на двух машинах – одна санитарная, вторая везла боезапас. На правом берегу бухты перед Балаклавой, шум наших машин засёк наблюдатель, и тут же по машинам немцы открыли огонь трассирующими пулями. Несколько пуль попала в машину с боезапасом, мотор заглох и машина остановилась. Мне удалось на своей санитарной проскочить опасное место и благополучно доехать до батареи.
Обратно пришлось ехать тем же путём, поэтому помчались на большой скорости, и вернулись благополучно. Позже на эту батарею ездил на лошади, которую мне отдал один из командиров полков, который был брошен на оборону участка в районе Итальянского кладбища и Сапун Горы…
В связи с напряжённой обстановкой на фронте участникам обороны была зачитана директива Верховного главнокомандующего т. Сталина, которая требовала оборонять Севастополь, стоять насмерть до последнего. Мы поняли: эвакуацию на Большую землю не ожидать, т.к. корабли уже не могли подходить к берегу, а сухопутным путём отходить некуда. Один путь, кто уцелеет — это идти в партизаны, но к тому времени нам было известно, что многие партизанские продовольственные базы были выданы противнику крымскими татарами, что очень осложняло обстановку.
С каждым днём кольцо блокады сжималось, город всё больше разрушался, а улицы превратились в груды камней. В центре нетронутыми остались только два здания – почта и, напротив её, церковь.
Передовая линия обороны была совсем близко от наших войск, фашисты уже били прямой наводкой по городу и всем объектам. Наши отвечали уже очень редко. В июне 1942 года фашисты решились ещё на один штурм. 2 и 3 числа бомбили наши подразделения массированно – и с земли и с воздуха, и от частых разрывов день превратился в вечер, кругом один дым и грохот.
3 июня в 12 часов мне позвонил с командного пункта командир части и сказал, что с батареей, которая была расположена на 8-й остановке Балаклавского шоссе, потеряна связь. (Речь идёт о той самой 19-й батарее). На эту батарею было сброшено несколько бомб с самолётов. Он сказал мне, что не приказывает мне выезжать туда, но если я поеду, то по пути надо захватить с собой дублёра командира батареи, взять его с другой батареи.
Я решил ехать, во что бы то ни стало. Надел каску, взял врачебную сумку и одного санитара, машину, и выехал на батарею, захватив с другой батареи лейтенанта Латвинова. Подъехав к батарее, увидели груды развалин совхозных зданий и услышали над нами гул самолётов. Немецкие стервятники из пулемётов продолжали обстреливать землянки, где находился личный состав батареи. Короткими перебежками, припадая к земле, я и санитар добрались до землянок батареи. Завидя нас матросы начали кричать, чтобы мы быстрее бежали к землянке командного пункта.
Подбежали к КП батареи, увидели заваленный землёй от взрыва вход. Оказалось, что более часа личный состав не мог приступить к спасательным работам и отрыть завал из-за непрерывной бомбардировки и обстрела с самолётов противника. Вызвав фельдшера батареи Тарасова Ф., который никак не мог прийти в себя с перепугу, привёл его в порядок. Приказал личному составу отрыть землянку КП, и, открыв вход, начали вытаскивать пострадавших – их было семь человек.
Командир батареи капитан Драпушко М. С., комиссар батареи ст. политрук Казаков Н., старшина связи т. Петренко, два телефониста, один радист и писарь были без признаков жизни, часть из них была в противогазах.
Быстро погрузив в машину пострадавших, мы выехали с территории батареи. Отъехав немного в относительно безопасном месте осмотрел пострадавших воинов и попытался оказать им помощь, но безуспешно. Через 15 минут мы домчались до госпиталя, располагавшегося в бывшем Георгиевском монастыре на мысе Фиолент. Быстро подняли всех в операционную, но, не смотря на все усилия медицинского персонала во главе с профессором бригадным врачом т. Громаном, оживить никого не удалось. Смерть наступила от отравления пороховыми газами.
По приезду в часть я доложил о случившемся командованию; через два дня, забрав погибших товарищей, похоронили их в воронке от разорвавшейся авиабомбы в районе 19-й батареи на мысе Фиолент. Хоронили, обернув в простыни, т.к. в такой обстановке не могли сделать гробы…»

Драпушко Марк Семенович, 1909 года рождения. Винницкая область, Капитан, командир 19-й батареи БО. Погиб 16 июня 1942 г. Казаков Николай Александрович, 1915 года рождения, из Тамбовской области, Кирсановского района, с. Шиповка. Старший политрук. Погиб тогда же. Похоронены в Севастополе, по данным сайта «Книга Памяти Украины», на мемориальном Воинском кладбище Дергачи. Значит, перезахоронили. Но не совсем понятны разночтения по дате гибели этих командиров…

«С каждым днём становилось всё труднее. Личный состав на ночь не раздевался, офицеры были постоянно во всеоружии – пистолеты и гранаты были всегда с собой. Эвакуация раненых прекратилась.
Последним из крупных надводных кораблей, прорвавшийся в Севастополь, был лидер «Ташкент», принявший на борт более 2500 раненых солдат, матросов и офицеров, а так же часть населения города – женщин и детей.
К середине июня 1942 года противник занял Мекензиевы горы, подошёл к совхозу Софьи Перовской и окружил 30-ю батарею береговой обороны, где начальником санслужбы был наш однокурсник т. Прагер А. Батарея не сдавалась, а в одну из июньских ночей часть её личного состава во главе с интендантом 3 ранга прорвалась к городу, вырвавшись из кольца окружения. Большинство же осталось в патернах батареи и боролась до последнего патрона, а затем герои подорвались, не сдавшись врагу. Так погиб и военный врач т. Прагер».
Прагер Айзик Эльконович (Ельконович), 1911 года рождения. Витебская область, Чашникский район, м. Черея. Военврач 3 ранга, начальник санчасти 30-й  батареи БО СОР. По сведениям с сайта «Книга Памяти Украины» — пропал без вести 3 июля 1942 года.

«Враг подходил к городу с северной стороны, и ожесточённые бои разгорались у Сапун Горы, на Итальянском кладбище, у Верхнего Чоргуна и в других местах.
Нашим самолётам находиться на аэродроме «Херсонес» становилось всё труднее и опаснее. Поскольку он постоянно подвергался бомбардировкам, практическая помощь нашей авиации оборонегорода стала совсем незначительной. В июне прорываться к городу удавалось лишь нескольким подводным лодкам, поэтому боезапаса и исправного вооружения не хватало. Ввиду близости противника и невозможности обороны флотских военных складов, располагавшихся в Сухоной балке, в последних числах июня они были взорваны. 27 – 28 июня наши батареи береговой обороны, исчерпав все возможности для борьбы и боеприпасы, взорвали свои орудия, а остатки материальной части сосредоточили на мысе Фиолент.
Обстановка стала критической. Не ясно было, что бы должны делать: оказывать сопротивление врагу было нечем – оставалось только личное оружие. Никто не знал, что будет с нами и будет ли продолжена эвакуация.
Оказалось, что нам следует ожидать самое страшное: рано утром 30 июня 1942 года командование дивизиона получило приказ сосредоточиться на территории 35-й батареи, взять с собой самое необходимое из личных вещей, остальное уничтожить. Были уничтожены остатки имущества, материальных средств с нашего склада, а продукты были розданы местному населению, главным образом, жителям Балаклавы.
Я погрузил в санитарную машину необходимое медицинское имущество и медикаменты, и мы двинулись к 35-й батарее. Через час мы были на месте. Нашим глазам представилась нерадостная картина: на сравнительно не большой территории сосредоточилось множество воинских частей, в основном, в далеко не полном составе. Здесь оказался личный состав Чапаевской дивизии, 7-й и 8-й бригад морской пехоты ЧФ, Севастопольский полк, где начсаном был тов. Речистер В., много других частей Приморской армии и их остатков».
Не могу не сообщить читателю хотя бы немного об упомянутом И.В. Шквирей коллеге – начальнике санитарной службы местного стрелкового полка №1 береговой обороны ВМБ В.Н. Речистере.
Это ещё один герой медицинской службы обороны Севастополя, благодаря воспоминаниям Ивана Васильевича «возвращаемый» в историю борьбы Севастопольцев. Вот данные из представления к награждению начсана полка Речистера Вениамина Наумовича орденом Красная Звезда.
Ленинградец, 1914 года рождения. Участник обороны Севастополя с 30 октября по 1 февраля 1942 года ( так в тексте представления: значит, Речистер был представлен ещё в начале 1942 года, во время весенних оборонительных боёв). Текст этого документа – краткий, но ёмкий рассказ о деятельности санитарной службы во время боевых действий этого стрелкового полка!
«…принял активное участие в оборудовании 3-го оборонительного сектора, построив и оборудовав батальонные и полковые пункты медицинской помощи, зарыв их в землю и тщательно замаскировав. В период героической обороны города … непосредственно участвовал вместе с местным стрелковым полком №1 в боевых действиях 2-3-4-го секторов, полностью обеспечивая эвакуацию раненых с поля боя. Только за период первого наступления немцев на город Севастополь с 3 по 16 ноября полковой пункт медпомощи, обслуживая бывший 3-й оборонительный сектор, эвакуировал более 700 раненых.
За период второго наступления немцев с 17 декабря 1941 года по 3 января 1942 года тов. Речистер, выбросив передовой медпункт в район кордона №1, обслуживал части 3-го оборонительного сектора, и эвакуировал более 500 раненых.
Тов. Речистер лично выезжал на передовые позиции фронта, контролировал работу батальонных пунктов медицинской помощи, под артиллерийским и ружейно-пулемётным огнём посещал самые передовые окопы, проверял работу боевых санитаров и воодушевлял бойцов на разгром врага». (Воодушевлял врач!!!)
Представление ещё в апреле подписали командир и комиссар полка Баранов и Мельник, комендант береговой обороны ГБ ЧФ генерал-майор Моргунов и военный комиссар Вершинин. Но только 27 июня 1942 года, после эвакуации из Севастополя, командующий Черноморским флотом подписал приказ о награждении военного врача В.Н. Речистера…
В дальнейшем этот храбрец медицинской службы служил на Северном флоте, там тоже не раз награждался и, по-видимому, дожил до победы.

… Читаешь и понимаешь, что то же самое и в то же время, но в другом секторе обороны и в другой воинской части, делал военный врач и начальник санитарной службы артиллерийского дивизиона И.В. Шквиря; только написал, к сожалению, очень сжато, без множества важных деталей своей работы во время боёв, что только подчёркивает его сосредоточенность на своём профессиональном долге, скромность, выдержку и храбрость. И ведь позже, возможно тем же приказом командующего ЧФ, что и Речистер, он был награждён орденом Красной Звезды, но найти представление к этой награде или самого приказа пока не получается…

Сделаю очередную паузу, чтобы осмыслить ситуацию, в которой находился наш герой вместе со своими товарищами – защитниками Севастополя в тот трагический момент 30 июня. Паники среди личного состава не было, а было упорное сопротивление врагу с применением всех видов оружия, имеющегося у обороняющихся. 35-я батарея вела огонь по врагу, и начальник санитарной службы И.В. Шквиря выехал в расположение этой батареи по приказу и на автомашине. Значит, в дивизионе ещё был бензин и исправный автотранспорт, существовало руководство действиями подчинённых. Это очень важный момент для понимания того трагического и героического момента обороны города. Не смотря на быстрое ухудшение обстановки, множество потерь и острый недостаток оружия и боеприпасов, герои Севастополя не собирались сдаваться на милость победителя и боролись насмерть, до конца!
Вот что он писал далее.
«Орудия 35-й батареи вели огонь по противнику, а войска вокруг расположились в полном беспорядке – никто не знал, что будет с нами дальше. Примерно в 14 часов 30 июня начался авианалёт немецких самолётов на батарею, и в результате взрывов бомб и обстрела из пулемётов появились раненые и убитые. Помощь оказывали, кто как мог. Тяжело раненых я решил каким-либо путём поместить в санчасть 35-й батареи, но это не удалось, т.к. начсан батареи, наш выпускник тов. Казанский Е., передал мне, что в виду очень тяжёлой обстановки принять на себя моих раненых не сможет. Пришлось раненых оставить под открытым небом.
О судьбе ещё одного героя санитарной службы – командира санитарной роты (!) 241 стрелкового полка 95 стрелковой дивизии старшего военфельдшера Казанского Евгения Владимировича, возможно к моменту, о котором писал И.В. Шквиря ставшем начсаном 35-й батареи, известно совсем мало. Приказом командующего Приморской армией № 012 от 14 мая 1942 года этот медицинский командир был награждён медалью «За боевые заслуги». Больше никаких сведений на сайте «Подвигнарода.ру» и других о нём нет.

Через некоторое время был совершён второй авианалёт. Гул от разрыва бомб, стрельба из пулемётов с воздуха смешались с криками людей – люди разбежались по территории батареи, но, преследуемые огнём противника с воздуха, многие падали ранеными, а многие бежали к морю, чтобы спастись под обрывами скалистого берега. В этот налёт я получил контузию и потерял слух, в голове ощущался шум и звон. Я забежал вместе с тремя военнослужащими на пулемётную точку, где находилась счетверённая установка, смонтированная на автомашине.
Вскоре личный состав вместе с этой установкой был вызван на передовую для отражения атак, так как противник находился уже вблизи батареи. На нашей точке остался один ручной пулемёт Дегтярёва и немного боезапаса к нему. Наступил вечер, и мы услышали мощный подземный взрыв; как узнали позднее, это произошёл взрыв материальной части батареи – её личный состав не сдался врагу…
Вечером взорам представлялась такая картина: по территории батареи разрозненно ходили военнослужащие разных частей в поисках своих, пылали костры, некоторые части направлялись в Камышовую или Казачью бухты в надежде на какие-нибудь плавсредства. Так прошла ночь с 30 июня на 1 июля 1942 года. Очень много народа собралось на берегу моря под укрытием скал, надеясь на прибытие кораблей и эвакуацию на Большую землю. Здесь, в одном из туннелей, я встретил санчасть 7-й бригады морской пехоты, где находились Лёня Сиземов и Женя Гуревич, с которыми были несколько раненых – они тоже ожидали прибытия кораблей и эвакуации.
1 июля рано утром в районе 35-й батареи появились два тральщика, и люди – военные и гражданские, раненые и здоровые, устремились на пристань. Тральщики не могли забрать всех, и, опасаясь что из потопят, отошли от причала, забрав несколько сот человек. Под напором людей пристань обломилась, и люди, крича, оказались в воде. Несколько человек утонули. Тут же началась давка, так как закричали «Воздух» и появились немецкие самолёты. Боясь обстрела люди бросились под скалы, давя друг друга. 1 и 2 июля немцы очень близко подошли к батарее, началась перестрелка, которая закончилась часов в 18.
Продукты закончились, есть и пить было нечего. Два дня пили морскую воду и обливались ей – стояла жара. Раненым выдавали по 2 – 3 ложки пресной воды. Мы ещё питали надежду на прибытие кораблей и эвакуацию, не зная, что лидер «Ташкент» и другие подходящие корабли выведены из строя и находятся на ремонте в Новороссийске.
В районе 35-й батареи из нашей части было только трое: я, старшина прожектористов Запорожец П.Ф. и начальник финансовой части интендант III ранга Баркаган. Остальных мы в течение трёх дней встретить не смогли: многие уходили в другие бухты, надеясь попасть на корабли и эвакуироваться, часть пыталась прорваться, согласно приказа, к партизанам. Но попадали, как правило, в плен к немцам…
В ночь на 3 июля я чувствовал себя неважно: болела голова, почти ничего не слышал, и решил немного поспать с товарищами. На рассвете мы увидели несколько огней, решили, что это немецкие корабли, которые хотят нас захватить со стороны моря. Приготовились к обороне, но вскоре услышали крики наших моряков с катеров-охотников, прибывших за осаждёнными Севастопольцами. С катеров кричали, чтобы плыли к ним, кто может, и что ближе подойти не могут из-за большого наката. Вот здесь началась ужасная картина – большая масса людей бросилась в воду, стремясь к катерам. Плыть надо было метров 200 – 300, а ведь поплыли и не умевшие плавать. Многие цеплялись друг за друга, мешая плыть, и топили друг друга.
Я, не надеясь попасть на катер, всё же решился поплыть со старшиной Запорожцем. Связав ремнём китель и брюки, взяв в зубы пистолет, поплыл к ближайшему катеру-охотнику. Плыть мне нужно было приблизительно 200 метров, меня дважды окунали в воду плывущие рядом, кто-то вырвал из зубов свёрток с обмундированием, ушёл на дно и мой пистолет. Плыть стало легче, хотя сил уже не было. Подплыл к борту катера из последних сил, и, на моё счастье, старшина Запорожец уже был на борту, крепко схватил меня за руку и вытащил из воды. Через несколько минут катер отошёл, переполненный, от берега – командир опасался, что народ потопит катер. На борту малого охотника за подводными лодками было уже 90 человек. Поведение спасённых было очень трогательное – помогали друг другу, особенно гражданским. Картина была и несколько комичная: кто был одет в полное обмундирование, кто… в один ботинок, кто в нижнем белье; но так, или иначе, мы долго не сознавали, что спасены и избежали плена…
Всего в то утро было пять морских катеров-охотников, которые с людьми взяли курс на Новороссийск. Примерно в 7 часов утра на нас налетели немецкие самолёты и начали обстрел катеров. Нашему повезло, жертв не было. На одном из катеров вышел из строя мотор и его взяли на буксир. В Новороссийск пришли 3 июля примерно в 9 часов. Нас встретили, посадили в машины и отвезли во флотский экипаж, где отмыли, одели и обули, накормили и отправили всех раненых и контуженых в Туапсе, а оттуда в Кисловодск на лечение».
Вот что сообщает сайт http://topwar.ru/ об этом подвиге моряков-катерников в ту ночь:
 …Утром 2 июля из Новороссийска вышли пять катеров. К утру 3 июля они подошли к Севастополю и, несмотря на огонь противника, приняли на борт защитников Севастополя: 79 человек СКА №019, 55 человек было на СКА №038, 108 человек на СКА №082 и 90 человек вывез СКА №0108 (данные по СКА №039 отсутствуют). Утром 6 июля в Севастополь направился последний отряд из шести катеров, выделенный для эвакуации.
Так что, скорее всего, врач Шквиря и его спаситель старшина Запорожец оказались на катере СКА № 0108…
«За участие в обороне Севастополя в июле 1942 года я был награждён первым орденом Красной Звезды», сообщил И.В. Шквиря.
Да, хотелось бы взглянуть на текст представления к этому ордену или найти приказ о награждении за период боевых действий в Севастополе, но, как ни странно, по каким-то причинам, на сайте «Подвигнарода.ру» его нет. Нет у бывшего начсана артдивизиона и медали «За оборону Севастополя» — этот удивительный факт сообщил сын героя. Что ж, такая была, по-видимому, сложная обстановка в то время. Слава Богу, есть воспоминания И.В. Шквири –будем рады и этому…

Кто же такой этот герой – старшина Запорожец, спасший своего врача в ту страшную июльскую ночь 1942 года в Севастополе?
Полагаю, что про этого храброго воина тут рассказать просто необходимо – ведь он не только сам смог добраться вплавь до подошедшего катера, но и помог другим. Можно с уверенностью сказать, что не только начальнику санитарной службы И.В. Шквире.
Сайт «Подвигнарода.ру» немедленно сообщает все сведения о награждении всех Запорожцев, наградные документы которых уже выложены на сайт его специалистами.
Наш старшина Запорожец Пётр Фёдорович был 1913 года рождения, украинец, член ВКП(б). В трагический момент эвакуации защитников Севастополя – начальник прожекторной станции артиллерийской батареи №19 3-го отдельного артиллерийского дивизиона береговой обороны Главной военно-морской базы Черноморского флота. В РККА с 1935 года – опытный воин. В своём послевоенном представлении к правительственной награде – медали «За боевые заслуги» бывший командир 3-го артдивизиона подполковник Власов пишет буквально следующее:
«Являясь старшиной прожекторной станции батареи №19 ОАД образцово выполнял задания командования. Прожекторная станция под его руководством по заданию командира 109 стрелковой дивизии генерал-майора Новикова с декабря 1941 года по июнь 1942 года систематически производила свечение по переднему краю противника в районе старых укреплений Балаклавы. Личный состав прожстанции был исключительно сработан, не было ни одного случая выхода из строя механизмов по вине л/состава. Тов. Запорожец умело организовал службу на прожекторе в условиях работы на переднем крае и правильно сочетал выполнение боевых задач с подготовкой вверенного ему л/состава, что давало возможность при наличии потерь в людях, быть всегда прожектору в строю. Сам знал хорошо матчасть, умело проводил обучение подчинённых, в виду чего никогда не пользовался услугами мастеров по ремонту механизмов прожекторной станции. Все виды повреждений устраняли, и весь ремонт производили силами л/с прожстанции в полевых условиях. (Сейчас явственно понимаешь – какая прекрасная мишень была этот прожектор, вместе со всем своим личным составом…)
После уничтожения прожектора 30 июня 1942 года находился в обороне в районе батареи №18, а затем с 1 по 2 июля в районе батареи №35, откуда и был доставлен на Большую землю.
За умелое использование боевых средств, образцовое выполнение заданий командования и мужественное поведение в обороне батареи №18 и №35, достоин правительственной награды – медали «За боевые заслуги».
От этого документа, составленного намного позднее самого подвига воина, веет недосказанностью и трагизмом — так и лезут в голову вопросы. Почему старшина не награждался раньше, после прибытия в Новороссийск, что с ним случилось после спасения им военврача И. Шквири – воевал он, или был ранен? Если воевал, то почему больше не награждался? Потрясает выделенная курсивом строчка представления – теперь мы точно знаем, как и каким образом происходила эта «доставка», причём конкретного человека…
Пока дальнейшую судьбу этого героя обороны Севастополя прояснить не удалось, но радостно уже то, что мы о нём узнали…
Вот последние мысли военного врача И.В. Шквири, записанные когда-то очень давно, но, наконец дошедшие до нас, жителей России ХХI века.
«В заключение хочу сказать, что, не смотря на неоднократные яростные штурмы и варварские бомбардировки города Севастополя, враг не смог сломить стойкость и мужество его защитников. Временами земля и воздух пылали, ни одну машину самолёты не пропускали, чтобы не обстрелять её. В такой обстановке советские люди – воины и жители города, выдержали 250-дневную осаду. Под стенами крепости – Героя фашисты потеряли до 300 тысяч убитыми и ранеными, а так же большое количество боевой техники.
Уходя из Севастополя воины клялись, что они вернутся в свой родной город – и мы вернулись в 1944 году!»
Думаю, что нам сложно, особенно сейчас, по прошествии более семи десятилетий после героической обороны Севастополя, давать какие-то оценки работе военных врачей и санитарной службы Севастопольского оборонительного района. Но абсолютно понятно, что вклад в оборону этих, названных И.В. Шквирей врачей и медицинских работников, оставшихся в живых и погибших, и тех, кого так и не назвали вообще, очень велик.
Известно, что защитники Севастополя ценили своих врачей и фельдшеров, с большой теплотой и благодарностью отзывались о напряженном, самоотверженном труде медицинских работников, спасавших жизни воинов. А мы вспомним и некоторых других, не названных автором записок.
В том числе начальника санитарной службы СОРа М. З. Зеликова, начальника санитарной службы Приморской армии  Д. Г. Соколовского, военных врачей А. Г. Шевцова, А. И. Власова, Е. А. Рогозина, Д. П. Джигурда, Л. М. Домрачеву, В. А. Лаврентьеву, М. И. Круть, Л. Ф. Коренькову и многих других. Санитарная служба Севастопольского оборонительного района действовала четко, организованно, делая все возможное в тех сложных условиях для устойчивости обороны и сохранения жизни защитников Севастополя и их своевременной эвакуации при необходимости.
Думаю, что здесь уместно будет кратко рассказать о непосредственном начальнике И.В. Шквири, тоже настоящем герое военно-морской медицины, начальнике санитарной службы СОР опытнейшем военвраче 1 ранга Михаиле Захаровиче Зеликове, сведения о котором взяты из представления к ордену Красная Звезда, датированном мартом 1942 года.

«На службе в РККФ с 1931 года, член ВКП(б) с 1941 года, 1909 года рождения. Возглавлял санитарную службу обороны Одессы, проявляя мужество, решительность и настойчивость, чем в короткий срок добился чёткой организации медико-санитарного обслуживания войск. Было развёрнуто более пяти тысяч госпитальных коек, проведена организованная эвакуация морским путём до сорока тысяч раненых в госпиталя Кавказского побережья.
В трудных и сложных условиях скученности войсковых контингентов жарким летом, среди личного состава не было случаев вспышек острых инфекционных заболеваний, в чём большая заслуга тов. Зеликова.
При оставлении Одессы нашими войсками все раненые до единого человека, весь медсостав и медицинское снабжение войск, оборудование и ценный инвентарь военных и гражданских лечебных учреждений были организованно вывезены в тыл страны, и в этом так же немалая заслуга Зеликова.
Непосредственно руководя с декабря 1941 года медико-санитарным обслуживанием обороны города Севастополя проявил все свои положительные качества и опыт. Создана организация лечебно-эвакуационного и санитарно-эпидемиологического обслуживания войск, обеспечившая возвращение в строй большого процента раненых и хорошую санитарно-эпидемиологическую устойчивость Севастопольского оборонительного района.
За проявленное мужество, решительность и настойчивость при выполнении поставленных командованием задач тов. Зеликов М.З. заслуживает Правительственной награды – ордена Красная Звезда».
Представление подписали бывший командующий обороной города Одессы контр-адмирал Жуков, начальник медико-санитарной службы Черноморского флота бригадный врач Зотов и военком МСО ЧФ бригадный комиссар Ефименко.
Теперь абсолютно ясно, что у медицинского персонала всего СОРа было с кого брать пример и учиться чётко и самоотверженно выполнять задачи по сохранению жизни и здоровья всего личного состава, что врачи Севастополя неоднократно доказали в период обороны города.
Высочайшую оценку беспримерному подвигу Севастопольцев дала тогда газета «Правда». В её передовой статье от 4 июля 1942 года было написано: «Героическая оборона Севастополя составит одну из самых ярких и блестящих страниц истории Великой Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских мерзавцев. Подвиги севастопольцев, их беззаветное мужество, самоотверженность, ярость в борьбе с врагом будут жить в веках, их увенчает бессмертная слава. Беззаветный героизм севастопольцев служит примером, вдохновляющим советских воинов на новые подвиги в борьбе против ненавистного врага».

Конечно, в то время не писали о многих десятках тысяч пленных и огромных жертвах той обороны. О возрастающих сложностях при организации эвакуации защитников города-крепости, что привело к полной её дезорганизации. Почти не писали и о труде врачей. Не сообщали так же и о потерях среди мирного населения Севастополя – и в этом особый, не переходящий трагизм истории этой обороны. Так было. На эту тему никогда не переставали рассуждать и даже давать оценки люди, далёкие и очень далёкие от той героической обороны, руководителей и командиров, включая самых высших, от которых зависела судьба Севастопольцев. Правда, намеренно забывая о громадных потерях советского флота и авиации на Чёрном море, о том, что в этой борьбе далеко не всё зависело от нашего руководства, поскольку шла смертельная битва с очень сильным, коварным и опытным врагом.
Но, как показывает время, значение этой обороны и огромных жертв во имя общей победы над врагом, становится с годами только ещё выше и важнее, не меркнет и не тускнеет спустя семь десятилетий, воспитывает население нового Российского государства в 21 веке, прививая любовь к родине, патриотизм и веру в победу добра над злом.

А военный врач Иван Васильевич Шквиря вернулся в Севастополь уже в 1944 году. Вот что он писал в заключение.
«…Перед нами предстал полностью разрушенный город с многими тысячами трупов немцев, и расстрелянных ими лошадей.
Перед санитарной службой стала серьёзная и ответственная задача – очистить город от немецкой нечисти, создать благоприятные санитарно-гигиенические условия для жителей города, и эта задача была решена с честью. А 5 ноября 1944 года жители Севастополя радостно встречали боевые корабли, возвратившиеся в родные бухты…»

Этот мужественный человек, кроме участия в обороне Севастополя и довольно случайного своего спасения, воевал позднее на Кавказе, затем освобождал Крым и Одессу. Только орденов Красной Звезды у этого военного врача-храбреца два! Настоящий герой, возвративший жизни и сохранивший здоровье многим сотням воинов Красной армии и флота. То, что он захотел и написал для нас, потомков, свои воспоминания о событиях обороны Севастополя именно с точки зрения военного врача, на мой взгляд, особенно важно. Скупые строчки, за которыми боль и сострадание, глубокая вера в победу и ярость в борьбе с врагом. Это письменный памятник военным врачам Севастополя!
Вот что написано в представлении ко второму ордену в 1944 году:
«Капитан м/с Шквиря И.В. с начала службы в 48 АБ ВВС ЧФ – 20 июня 1944 года, проявил себя инициативным офицером. Исполняя должность начальника санитарной службы, организовал крепкий боевой коллектив и обучил личный состав в исключительно короткие сроки. Подготовил медицинских сестёр и врачей к самостоятельной работе при обслуживании боевых вылетов авиаполков с разных аэродромов.
В период боевой операции по разгрому немецко-румынских захватчиков, по прибытии на аэродром Застава – 1, немедленно были оборудованы пункты медицинской помощи, и с 18 по 26 августа 1944 года в исключительно трудных условиях самоотверженной работой бесперебойно оказывалась медицинская помощь лётному составу, действовавшему с аэродрома Одесса – Застава 1.
(Фото. Капитан медицинской службы И.В. Шквиря – 4-й справа, среди сослуживцев под Одессой, 1944 год).
В непрерывном перебазировании из района Геленджик – Одесса – Черпань и обратно в Одессу, проявил исключительную организованность, воинскую находчивость и умение, в результате чего сходу организовал на каждом аэродроме бесперебойную работу санитарной службы. На всех 4-х аэродромах в Румынии и Болгарии работу санитарной службы организовал безупречно, сумев сохранить силы и здоровье лётному составу всех обеспечиваемых полков. Достоин правительственной награды – ордена Красная Звезда».
Подписал представление командир 48 авиационной базы военно-воздушных сил Черноморского флота майор Лихачёв, надо думать, понимавший в этих делах военного врача толк.
За участие в обороне Кавказа, в боях за Новороссийск, военврач И.В.Шквиря отмечен медалью «За оборону Кавказа» и удивительно, что за беспримерные труды во время обороны Севастополя медаль «За оборону Севастополя» ему вручить… забыли!
(Фотопортрет подполковника медицинской службы И.В. Шквири. 1957 год).
В мирное время Иван Васильевич служил на различных должностях военно-медицинской службы Краснознамённого Черноморского флота, как замечательный врач-эпидемиолог много сделал для обеспечения хорошей санитарно-эпидемиологической обстановки в воинских частях КЧФ, находившихся в городе Феодосии. Получил воинское звание подполковник медицинской службы. В период массового сокращения Советской армии в 1961 году его военная служба была закончена. Но ещё немало лет потрудился И. В. Шквиря в Скорой помощи города Феодосия – опять на переднем крае борьбы за жизнь людей, где не раз громадный фронтовой опыт военного врача помогал ему «доставать с того света» множество людей.
…Проходят годы, уходят из памяти народной люди, ковавшие Победу и те, кто помогал выжить воинам нашей армии и флота – военные врачи. Их вклад в общее дело невозможно взвесить никакими весами истории. Ясно только одно: никакая оборона и, тем более наступление Красной армии в Великой Отечественной войне, т.е. никакие победы, включая нашу Великую Победу, не были бы возможны без трудов этих скромных тружеников войны.
Иван Васильевич Шквиря – один из них, один их этих героев-медиков Великой войны.