С. Ченнык (Симферополь)

Война и мир генерала Богдановича

Крымская война, как и любое событие, оставившее свой более или менее заметный след в мировой истории, изобилует «белыми пятнами». Каждый из ее эпизодов по-своему загадочен, потому далеко не всегда и не всем удается понять его истинный смысл. В итоге, непонимание порождает огромное количество легенд, которые со временем настолько сливаются с реальностью, что сложно отличить правду от вымысла. Крымская война столь значима и столь уникальна в своей сути, что заслуживает гораздо большего внимания к себе чем то, которое уделено ей ныне. По числу уроков, преподанных ею, она еще много лет будет актуальной, как для военных историков, так и для политиков.

Ее исследованию уделяли внимание многие отечественные и зарубежные историки. Но, пожалуй, особенно тщательным и глубоким стала работа генерал-лейтенанта Модеста Ивановича Богдановича. Его след в отечественной военной историографии настолько значителен, что на его имени стоит остановится …   

26 августа (7 сентября) 1805 г. в глухом провинциальном городе Харьковский губернии Российской империи – Сумы в скромной дворянской семье Ивана Богдановича родился мальчик, названный Модестом. Родители были хотя и не бедными, но далеко не самыми богатыми людьми своего времени. Старинный малороссийский дворянский род был наследователем имени Богдановичей, жалованных  поместьями в Гетманщине в1668 г. и  уже давно верно служил Отечеству на чиновном и военном поприщах.

Правда, были среди них и люди вполне творческие, такие как брат отца — известный поэт Ипполит Богданович, вошедший в историю русской литературы, как автор стихотворной повести «Ду­шенька», представляющей вольное переложение романа Лафонтена «Любовь Психеи и Купидона» (1669 г.), в свою очередь повто­ряющего эпизоды романа Апулея «Золо­той осел».

Модест получил первоначальное образование в Дворянском полку, откуда в июне 1823 г. вышел прапорщиком в 1-ю гренадерскую артиллерийскую роту резервного корпуса войск, состоявших под начальством цесаревича Константина Павловича и стоявшую тогда в Царстве Польском. 

Служба шла неплохо и уже четыре года спустя офицер перешел на службу в 24-ю артиллерийскую бригаду. В ее составе пришлось принять боевое крещение, пришедшее на события Польского мятежа в 1830 г.

Формальным поводом к восстанию стало распоряжение Николая I о подготовке сбора денежных средств и размещении на постой русских войск, намеченных для прохода через Польшу с целью подавления революции в Бельгии. В ночь с 17 на 18 (с 29 на 30) ноября 1830 г. часть польских войск подняла мятеж. Повстанцы захватили арсенал и дворец Бельведер, где проживал наместник Константин Павлович. Покинув днем 18 ноября Варшаву, 2 декабря Константин заявил: «Всякая пролитая капля крови только испортит дело» и отпустил верные ему польские части, находившиеся в Варшаве, на соединение с мятежниками.

Теперь, чтобы загасить бушевавшее пламя в дело пришлось вступать все российской армии.  

Для подпоручика Модеста Богдановича кампания началась удачно. В кампанию 1831 г. он находился со своей батареей в сражениях при Ваверке, под Гроховым и Дембе-Вельке. Вскоре подоспела первая награда – орден Св. Анны 4-й ст. с надписью «за храбрость» и чин поручика. В то время этот орден представлял ту «границу», которая отличала офицера «бывшего в огне», от его не нюхавших пороху» коллег.

В эту же кампанию, в деле при Рогознице, при обмене залпами с польской артиллерийской батареей, он получил настолько сильную контузию ядром в правую ногу, что остался на поле сражения и был захвачен неприятелем. До конца военных действий находился в плену и благополучно вышел из него 27 августа 1831 г.

В войсках прослужил еще два года, затем принял решение повысить свое военное образование. Природный ум позволил с первого раза совершить невиданное. В ноябре 1833 г. Богданович поступил в Императорскую военную академию (затем — Николаевская академия Генерального штаба), откуда вышел по штабной линии и в 1835 г. с назначением состоять при III-м отделении канцелярии генерал-квартирмейстера Главного штаба.

Умного офицера быстро выделили из общей массы. Уже на следующий год он по Высочайшему повелению причислен к военной академии для подготовки  к получению степени адъюнкт-профессора. 

Еще через год уже капитан Богданович назначается одновременно правителем дел канцелярии Академии и утверждается в звании адъюнкт-профессора по кафедре военной истории и стратегии.

Неутомимый ум требует большего и кроме основного, в свободное от службы время  он занимается преподаванием тактики в Дворянском полку. Одновременно молодой офицер принимает участие в издании «Военного Журнала» и «Военно-Энциклопедического Лексикона».

В этих должностях остается до 1841 г. Затем, получив эполеты подполковника, переводится в штаб-офицеры над обучающимися в академии и феврале 1843 г. утверждается в звании профессора.

Теперь военная карьера становится стремительной. В 1847 г. – звание полковника и назначение  членом военно-ученого комитета по отделению Генерального штаба. В сентябре 1855 г. произведен в генерал-майоры. 

Этот период стал апофеозом его научных изысканий.  Буквально раз в один-два года свет видят капитальные научные труды: «Поход 1796 г. Бонапарте в Италии» (1845 г.), «Поход Суворова в Италии и Швейцарии» (1846 г.), «Замечательнейшие походы Петра Великого и Суворова» (1846 г.), «Записки стратегии. Правила ведения войны» (1847 г.), «История военного искусства и замечательных походов от начала войн до падения Западной Римской Империи», «Военная история средних веков» (1849–1854 гг.), «Описание походов графа Радецкого в Италию в 1848–1849 гг.» (1849 г.), «Алжирия в новейшее время» (1849 г.), «Походы Румянцева, Потемкина и Суворова в Турции» (1852 г.), «Королевство Вестфальское и разрушение его генерал-адъютантом Чернышевым» (1852 г.).

Кроме того, Богданович напечатал ряд статей в журналах: «Военная библиотека» и в «Военном Журнале».

Генерал Богданович известен рядом капитальных трудов, явившихся ценным вкладом в нашу военную литературу. Нельзя не признать за автором добросовестного и всестороннего исследования исторических фактов. Достаточным доказательством его обширной эрудиции могут служить те бесчисленные ссылки на печатную литературу и рукописные материалы, которыми так испещрены приложения к каждому тому изданных им трудов; лучшей же оценкой их важности служат академические премии, выданные Богдановичу за некоторые из его сочинений. 

Его характерным стилем, за который автора одновременно и хвалят, и критикуют было отсутствие критического метода. Он никогда не освещал события путем всестороннего их обследования и часто принципиально пренебрегал иностранными архивами. В тоже время использование отечественных архивов у него полное.

Естественно, не могла остаться в стороне от внимания ученого Крымская (Восточная) война (1853-1856 гг.), ставшая общеевропейской, возникла после длительной и сложной политической борьбы между Россией с одной стороны, и Турцией, Англией и Францией – с другой, интересы которых сталкивались на Ближнем Востоке. \В 1876 г. выходит история Восточной (Крымской) войны, созданная им спустя всего только два десятка лет после описываемых событий – «Восточная война 1853-1856 гг.».

Таким образом, Модест Иванович Богданович не только вошел в число классиков ее исследования, но и стал одним из первых, кто дал полное описание Крымской войны. Уделив внимание политическим и дипломатическим аспектам больше, чем другие, Богданович объяснял причины поражения России в войне случайностями, неумелыми действиями армии и некоторых военачальников.

Его работа актуальна для исследователей Крымской войны и в наше время, так как насыщена богатым фактическим материалом из архивов. Ее особенность в том, что в отличие от других военных историков своего времени, он много места уделяет освещению военно-политических событий на всех театрах и, пожалуй, стал немногим, кто отметил участие национальных ополчений в войне.

К сильной стороне его труда, бесспорно, можно отнести объективность. Модест Иванович не увлекается поиском оправданий в поражениях, а старается найти их причины. Он предполагает главную причину неудовлетворительных результатов Крымской войны в том, что русская армия не успевала пользоваться неоднократно встречавшимися благоприятными случаями для поражения неприятеля. И именно это он ставит целью доказать на основании несомненных фактов, используя все лучшие русские и иностранные сочинения, относящиеся к этой войне; официальные донесения о военных действиях; записки – как изданные, так и остающиеся в рукописях; словесные показания многих лиц, принимавших деятельное участие в изложенных событиях.

Обычно его критикуют за сухость языка. Кстати, некоторые из российских выпускников Академии генерального штаба, у которых Богданович читал курс истории военного искусства, вспоминают его как исключительного педанта. В тоже время в сочинении о Восточной (Крымской) войне можно обнаружить у него наличие образного слога: «Густое облако дыма застлало всю окрестность Севастополя, и солнце, взошедшее перед тем во всем блеске, приняло вид бледного месяца», — такова картина первых часов бомбардировки Севастополя в его изложении.

Богданович оказался одним из первых авторов, который обратил внимание на значение Азовского театра военных действий и, пожалуй, первым, кто выделил события здесь в отдельную кампанию. По его словам: «Обладание Азовским морем и охранение его от неприятельского вторжения было для нас весьма важно, как по большому количеству хлеба, находившемуся в тамошних портах, так и потому, что одно из сообщений нашей Крымской армии с внутренними областями России проходило по Арабатской косе, через Геническ».  

Здесь мы можем обнаружить и другие выводы, часто неожиданные. Например,   Богданович не соглашается с популярными в то время оправданиями князя М.Д.Горчакова после поражения на Черной речке и категорически не приемлет попыток главнокомандующего свалить всю вину на погибшего там генерала Реада: «На основании донесения о деле на Черной князя Горчакова, все дело было испорчено преждевременною атакою генерала Реада, который не понял полученного им приказания. Но точное исполнение приказаний обеспечивается, паче всего, их определенностью. Генерал Реад, получив приказание: «начинать», весьма естественно спросил: «что начинать?» — Этот вопрос остался без разъяснения. Если в чем можно винить Реада, то вовсе не в том, что он не разгадал мысли главнокомандующего; гораздо справедливее поставить ему в укор атаку сильной неприятельской позиции полками 5-й дивизии порознь, одним вслед за другим, что напрасно подвергло их страшной потере. Впрочем, такое неискусное употребление войск, наступавших без всякой взаимной между собой связи, видим в продолжение всего боя: сперва была введена в огонь 12-я дивизия, несколько позже — 7-я; затем следовали, одна после другой, атаки Галицкого, Костромского и Вологодского полков, и наконец — трех полков 17-й дивизии. Войска дрались храбро; начальники их не щадили себя; но все их подвиги, не будучи направлены к общей цели, были напрасны».

К сожалению, после 1917 г. советская военная история быстро отнесла классиков истории Крымской войны генералов Богдановича и Зайончковского к числу «дворянских» и потому их труды или не использовались исследователям в полной мере, или нещадно критиковались, часто совершенно безосновательно. Порой очень жестко. Например, у И.Бестужева: «…Реакционные военные теоретики — И.Ф.Веймарн, М.И.Богданович, А.П.Карцев и др. — пытались подвести «научную» базу под военную систему николаевской России, ссылаясь на авторитет Ллойда, Бюлова, Жомини, Клаузевица и других военных теоретиков Западной Европы. Однако рутинеры встретили отпор со стороны группы прогрессивных военных теоретиков».

Действительно, с Модестом Ивановичем можно спорить. Есть у него уязвимые места. Например, пытаясь убедить нас в беззащитности Севастопольской крепости, утверждая, что Северное укрепление почти не прикрывало доступ к городу, а флот противника, подойдя к берегу, мог действовать почти безнаказанно против него, он не совсем прав. Но тактика – не его конек. Что же качается стратегии войны – тут с ним спорить сложно.

Богдановича нужно читать не о сражениях, а о том, что им предшествовало. И тут можно обнаружить массу интересного, порой, даже неожиданного. Здесь его сочинение нисколько не уступает более известной работе Е.В.Тарле «Крымская война».

Работа М.И. Богдановича не утратила своей ценности и в наше время, так как она насыщена богатым фактическим материалом. Богданович вводит в оборот широкий круг источников, почерпнутых из архивов Министерства иностранных дел, к которым у прочих исследователей не было доступа. Впервые использовались материалы дипломатической почты, включая переписку царственных особ различных государств. Из архивов военного ведомства исследователем были взяты материалы о стратегических разработках русского командования. Ранее авторы, писавшие о Крымской войне, сообщали лишь о боевых действиях, не связывая их с генеральными замыслами политического и военного руководства.

Кроме «Восточной войны», Модест Иванович оставил после себя множество других военно-исторических и исторических трудов, из которых наиболее известны: «История Отечественной войны 1812 г.», «История войны 1813 г. за независимость Германии», «История войны 1814 г.», «История царствования императора Александра I и Россия в его время» и «Исторический очерк деятельности военного управления в первое 25-летие царствования императора Александра II».

И нужно сказать, что его теоретическим наследием пользовались не только военные ученые, но и люди от этого далекие. Например, классик российской литературы Лев Николаевич Толстой. Правда, Толстой, сам человек неплохо знавший военное ремесло и принимавший участие в событиях на Кавказе, а во время Крымской войны бывший в числе защитников Севастополя. 

В своем романе «Война и мир» он стремился к особенной точности. Требование достоверности заставляло Толстого внимательно изучать «звук и запах» эпохи 1812 года: документы, карты, книги, газеты, журналы, рукописи, письма, дневники, опираться на личные впечатления от беседы с участниками Бородинского сражения.

Способность Л.Н. Толстого схватывать и формулировать главное в содержании книги и в образе мыслей того или иного автора была поразительной. Сопоставлением помет в рукописях с пометами в книгах, хранящихся в яснополянской библиотеке, безошибочно устанавливаются основные исторические источники, из которых Лев Николаевич черпал фактический материал не только для описания исторических событий, но и для характеристики людей того времени и их интересов. В своей статье «Несколько слов по поводу книги «Война и мир» Л.Н. Толстой пишет о том, что «везде, где в моем романе говорят и действуют исторические лица, я не выдумывал, а пользовался материалами, из которых у меня во время моей работы образовалась библиотека книг», назвал ряд исторических источников романа, дав им краткую оценку. Среди них в числе основных – Модест Иванович Богданович.

Большая часть принадлежавших Толстому книг Богдановича содержит многочисленные пометы и записи, которые являются самыми точными свидетельствами того, какие книги и что именно из этих книг действительно использовано Л.Н. Толстым.

В «Истории Отечественной войны» М.И. Богдановича Л.Н. Толстой тщательно изучает примечания, в которых содержится много архивных документов, таблицы состава войск, планы сражений, карты. Тому свидетельства – пометки классика русской литературы на полях сочинения классика русской военной истории. Некоторые из них наш современник может увидеть в принадлежащей Льву Николаевичу библиотеке в Музее в Ясной Поляне.

Карьера Богдановича была блестящей. В 1863 г. он получил назначение состоять в распоряжении военного министра и генерал-квартирмейстера Главного штаба, с оставлением в званиях почетного члена конференции академии Генерального штаба и заслуженного профессора, и в том же году произведен в чин генерал-лейтенанта. Вслед за тем зачислен членом совещательного комитета Главного штаба, а 4 июня 1873 г., в день 50-летия службы, награждается орденом Св. Александра Невского.

В 1881 г. Богданович определен членом военного совета, оставаясь в этом звании до кончины 25 июля 1882 г. в Ораниенбауме в должности члена Военного совета Российской империи. Был похоронен в Санкт-Петербурге на Новодевичьем кладбище. 

Его потомки, как и отец, верно служили Отечеству. Наиболее известен сын генерала, Николай Модестович Богданович (1856−1903 гг.), который получил прекрасное по тем временам образование  — в 1875 г. он окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Николай Модестович служил в Министерстве юстиции, в 1879 г. занял должность товарища прокурора Петербургского окружного суда. В 1887 г. назначен вице-губернатором в Ломжу, с 1890 г. —  в Ригу. С марта по октябрь 1896 г. возглавлял Главное тюремное управление МВД, с конца того же года по 1903 г. являлся Уфимским губернатором.

В бурные события 1903-1905 гг. за подавление выступления рабочих боевая организация социалистов-революционеров приговорила Уфимского губернатора к смерти. Историки еще долго будут выяснять подробности убийства Н.М.Богдановича, которое произошло 6 мая 1903 г.

Убитого губернатора левая пресса и после смерти продолжала характеризовать как «кровавого царского сатрапа». Однако среди местного населения он пользовался большим уважением. В знак уважения к покойному губернатору уфимцы воздвигли на месте гибели Богдановича часовню, которую стали именовать «Никольской-на-Крови». А открытый ещё в 1900 г. сад на Случевской горе стал носить его имя.