О.Шкедя (Симферополь)
Секретная миссия в Константинополе. Малоизвестные страницы Крымской войны

Военно-политическая обстановка, складывавшаяся в Европе на протяжении первой половины XIX века и вылившаяся в результате в Восточную (Крымскую) войну, поставила перед руководством Российской империи ряд задач, связанных с повышением обороноспособности страны. И в этом плане речь шла не только о необходимости реформирования российской армии и приведения ее к европейским стандартам. Остро стоял вопрос получения информации о военном потенциале и вооруженных силах противника. Прежде чем говорить о том, что же представляли собой разведывательные службы России к началу Крымской войны, представляется целесообразным сделать некоторый исторический экскурс.
Система обеспечения государственной безопасности, существовавшая в период царствования Александра I, продемонстрировала свою недостаточную эффективность. Апогеем недоработок внутри страны стал заговор декабристов с последующими событиями на Сенатской площади 14 декабря 1825 г. Сбор информации за пределами империи также утратил былую эффективность. Эйфория от доминирующего политического положения России в Европе после разгрома Наполеона имела своим следствием, в том числе, сокращение разведывательной составляющей в деятельности представительств за рубежом. Ответственные за это министерство иностранных дел и военное министерство в указанном направлении работали не системно и активизировались лишь по мере необходимости.
Существующее положение вещей заставило императора Николая I инициировать создание нового органа обеспечения государственной безопасности, строго централизованного и с четко обозначенными функциями. Замысел царя в полной мере реализовал А.Х. Бенкендорф. В результате царским указом от 3 июля 1826 г. было образовано Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии под руководством Бенкендорфа. Структурно Третье отделение подразделялось на четыре экспедиции, из которых третья «… выполняла разведывательные и контрразведывательные функции. В этом качестве она надзирала за пропуском иностранцев за границу, осуществляла постоянный контроль за их пребыванием на территории Российской империи, вела негласное наблюдение за их поведением и образом жизни, высылала неблагонадежных иностранцев за пределы страны. Также ей подчинялись командированные за рубеж с секретными миссиями сотрудники и агенты Третьего отделения».1)
Серьезное внимание осуществлению разведывательной деятельности за границей Бенкендорф начал уделять с момента образования ведомства. В 30-е гг. XIX ст. его сотрудники действовали более чем в 20 европейских столицах и крупных городах. Одной из причин активизации работы стала необходимость противодействия польской эмиграции, которая развернула антироссийскую деятельность в Европе после подавления русской армией в 1830-1831 гг. восстания в Польше. Не осталось без внимания и южное направление. Уже в 1826 г. Бенкендорф направил в Турцию армянского купца с целью создания агентурной сети в этой стране.2)
Что касается Османской империи, как, впрочем, и других регионов мусульманского Востока, где Россия проводила активную экспансию, на протяжении XIX ст. деятельность здесь российской разведки, по мнению О. Гокова, «…носила в основном спорадический характер, активизировалась по мере необходимости. Поэтому, хотя данные про регион поступали сравнительно бесперебойно, этот процесс не был упорядочен. И только во второй половине столетия постепенно начала выкристаллизовываться структура разведорганов, а сбор информации стал носить более-менее систематический характер».3)
«Главную скрипку» в сборе информации на территории Османской империи играли сотрудники военного министерства России – офицеры Генерального штаба, которые являлись военными атташе при дипломатических миссиях. Начиная с 1826 г. и вплоть до начала Восточной войны здесь работали поручик Дюгамель А.О., полковник Берг Ф.Ф., полковник Липранди И.П., полковник Дандрико, полковник Дайнези И.Ф., Тизенгаузен Е.Ф., полковник, граф Остен-Сакен К.И. К выполнению деликатных поручений также привлекались российские подданные – путешественники, коммерсанты и т.п. При этом значительную их часть составляли армяне и евреи.
С началом войны деятельность российской дипломатической миссии в Турции была свернута. Но работа по сбору информации продолжилась, в том числе, и по линии Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии.
Так, в феврале 1855 г. в рапорте на имя Начальника Третьего отделения генерал-адьютанта графа Орлова генерал-адъютант Анненков докладывал о том, что еще осенью 1854 г. Начальник Штаба военно-сухопутных и морских сил в Крыму «обращался с вопросом о том, не найдется ли в Одессе доверенное и способное лицо для отправления в Константинополь с поручительством сообщать и доставлять нам верные сведения о действиях и намерениях неприятеля».4) Далее Анненков сообщил, что отыскал «двух людей особенно мне рекомендованных и исполненных желания быть полезными Правительству нашему Российскоподданного 3-й гильдии купца Коновалова и австрийско-подданного Рагузского уроженца Виленика».5)
Главнокомандующий Южной армией М.Д. Горчаков дал согласие на отправление указанных лиц в Константинополь, после чего «первый из них снабжен паспортом… в Грецию и обратно и отправился морем накануне блокады Одесского порта. Второй же направлен… по собственному паспорту через Вену и Триест».6) При этом купец Коновалов был обеспечен заграничным паспортом на имя греческого подданного Иоахима Афанасьева. В завершение рапорта Анненков докладывал, что сведения, которые «вышепоименованные лица будут доставлять по условленному адресу», он будет докладывать руководству на рассмотрение.
Сведения, передаваемые Коноваловым и Вилеником на протяжении 1855 г., не всегда приходили вовремя, из содержания текстов было видно, что авторы не являются людьми военными. Тем не менее, поступавшая от них информация являлась ценным дополнением к общему массиву данных о ситуации в стане противника. С определенной долей условности ее можно разделить на два основных блока: подготовка, переброска союзниками подкреплений и ситуация в тылу противника. Кроме этого, Коновалов с Вилеником периодически передавали данные невоенного характера, которые, по их мнению, также могли представлять интерес.
Приведем выдержки из отдельных донесений, позволявших российскому командованию делать выводы относительно количественного и качественного состава войск противника, о направляемых в Крым пополнениях, уровню их обеспеченности всем необходимым. (далее в начале абзаца – дата донесения из Константинополя. – авт.)
«5-го же числа (февраля 1855 г. – авт.) прибыло из Франции три парохода с 1128 <неразборчиво> войска. Пятью пароходами из Марселя и Алжира доставлено сюда войска, одеяния и провизии для французов… Большое число транспортных средств, доставляющих лошади, волы, сено, сухари и разные другие припасы и военные снаряды для французской армии вышли из Босфора, следуют по назначению».7) Сообщения иногда дополнялись сведениями, полученными из расположения войск союзников в Крыму: «По письмам из лагеря из Севастополя от 4 февраля подкрепления постоянно доставляются. Отряды Императорской Гвардии расположены у берегов Камышовой бухты. Здоровье армии вообще удовлетворительно».8)
«(14 февраля 1855 г.) Прибыло из Марселя, Тулона и Турина следующих в Крым несколько французских пароходов и один Тунисский с войсками, провиантом, порохом и разными военными снарядами для союзных войск в Крыму.
(16 февраля 1855 г.) Союзники сделали огромный заказ туров. …С дозволения Порты Валахский Господарь сделал в Бельгии большой заказ оружия.
(23 февраля 1855 г.) На днях прибыли сюда два французских и два английских парохода с войском, провиантом, скотом и различными военными снарядами, следуя по назначению в Крым. Французское правительство устраивает паровые мельницы и двадцать печей, чтобы выдавать ежедневно до 20 тыс. порций хлеба. …Австрийский пароход отплыл в Варну с турецким войском. (Документ лишний раз свидетельствует, что враждебная позиция Австро-Венгрии по отношению к России свелась не только к концентрации своей армии на границах, что заставило российское командование значительную часть войск держать на западных границах империи. В последующем донесении из Константинополя докладывалось о нахождении на рейде г. Смирна трех австрийских военных судна: фрегата, корвета и брига).
(2 марта 1855 г.) Поляк Граф Запойский, генерал-майор турецких войск, составляет в Шумле другой корпус Султанских казаков, большое число поляков поступает в ряды оной новой кавалерии. Три эскадрона уже сформированы и были на смотру Измаила-Паши. Риза-паша приказал зафрахтовать десять турецких парусных судов для перевозки платья, провизии и разных припасов для турецких войск в Евпатории. Английские войска прибывают из Индии в Египет и немедленно направляются оттуда в Крым. В разных турецких провинциях английские офицеры вербуют волонтеров для кавалерии. В предместьях Константинополя предположено учредить большой лагерь для 40 тыс. человек французов.
(17 марта 1855 г.) Свежие войска прибывают беспрестанно со всеми воинскими принадлежностями.
(26 марта – 5 апреля 1855 г.) Английское правительство из Индии отправляет в Крым 10000 пехоты и карабинеров и сверх того назначает оттуда же корпус иррегулярной индийской кавалерии. Провиант для турецких войск в Крыму отпускается пополам англичанами и французами, как о сем заключили между собой договор.
(21 апреля – 3 мая 1855 г.) Азиатская армия по большей части находится между Карсом и Эрзурумом, где и укрепляется. Начальники Васиф-Паша и Уильям-Паша с офицерами занимаются усовершенствованием войска и обучением рекрутов».9)
Разведчики не только прилагали усилия по сбору информации сугубо военного характера, но и обращали свое внимание на внутренние трудности, которые испытывала Османская империя по мере продолжения военных действий. Причем не обходили своим вниманием мелкие происшествия и инциденты. Так, в феврале 1855 г. они сообщили о том, что «два парохода, нагружаемые турецкими войсками, отправились в Акры, где вспыхнул бунт по случаю нового набора».10) А в мартовском донесении докладывалось о том, что «…два человека принесли начальнику Адмиралтейства Мехмеду-Ефенди в дар какой-то ящик, по вскрытии которого последовал взрыв, не причинивший однако ж большого вреда».11)
На регулярной основе передавалась информация и о потерях противника, что, по-видимому, являлось частью задания. Данные о количестве раненых, их содержании, состоянии госпиталей и т.п. позволяли российскому командованию оценивать боевой потенциал союзников, их готовность к продолжению военных действий. Приведем некоторые выдержки из донесений.
«(10 февраля 1855 г.) 4 февраля прибыло из Камышовой бухты два транспортных парохода с больными и ранеными. …Из Крыма постоянно приходят пароходы с ранеными и больными. Из числа сих пароходов некоторые отправляются в Тулон для доставления войск.
(14 февраля 1855 г.) Большие <неразборчиво> казармы обращены в военные госпитали для английских войск. Пароходы с больными приходят часто.
(16 февраля 1855 г.) Прибытие пароходов с ранеными и больными продолжается.
(23 февраля 1855 г.) Доставление больных и раненых в Смирну принимает такой размер, что англичане принуждаемы увеличить еще число госпиталей.
(28 февраля 1855 г.) В Смирну 9/21 сего месяца прибыло из Константинополя два парохода-фрегата с ранеными. С одного из оного выгружено в Смирне 510 чел., а другой пароход отплыл в Мальту.
(21 апреля/3 мая 1855 г.) От знакомого турка узнали мы о жалостном положении здешних госпиталей; раненых много и зловоние от ран ужасное. Медиков противу числа больных мало: они сокращают свои посещения к больным следующим образом: напившись пьяными, они входят в госпитали и тут без различия делают иногда ненужные ампутации. В <неразборчиво> французском лагере ежедневно умирают от холеры от 70 до 150 чел. К несчастью однако ж эта болезнь поражает и многих близ французских кладбищ живущих».12)
Особого внимания заслуживают сведения о русских пленных. В феврале 1855 г. Коновалов с Вилеником сообщают: «Из числа 252 русских пленных, содержащихся в одной из здешних казарм, семь человек убежали. Один из них находится в нашем доме, и мы надеемся скоро его отправить в Россию. Он унтер-офицер Гавриил Гурьев, 3-го корпуса 9-й дивизии <неразборчиво> пехотного полка».13)
К сожалению, скупые строки донесений не позволяют нарисовать целостную картину того, как была организована работа, как и через кого добывалась информация, каким образом полученные сведения передавались на родину. По всей видимости, сообщения были более подробными, поскольку имеющиеся в наличии документы – это лишь выписки из того, что приходило из Константинополя. Имеющиеся в архиве материалы не позволяют узнать и о дальнейшей судьбе Коновалова и Виленика. С уверенностью можно лишь говорить о том, что их миссия не была уникальным явлением. В том же архиве хранится дело «О турецком еврее Марке Гримберге, шпионе нашем во время войны европейских держав против России». Но информация о нем ограничивается лишь сведениями о том, что с разрешения Главнокомандующего войсками 3-го, 4-го и 5-го пехотных корпусов Гримберг «…получил билет на временный переезд с семейством, с правого берега Дуная в пределы Бессарабии, дабы укрыться от опасности, которая могла бы ему угрожать на прежнем жительстве, как нашему шпиону».14)
Как справедливо указывает О. Гоков, тема военной разведки России на мусульманском Востоке в XIX в., несмотря на появившиеся в последние годы отдельные работы, по-прежнему слабо исследована. До революции она имела закрытый характер, в советское время также практически не разрабатывалась. Поэтому введение в научный оборот материалов по данной проблематике позволит осветить малоизвестные страницы одного из крупнейших европейских военно-политических конфликтов XIX в. и по-новому взглянуть на дела давно минувших дней.
Примечания:
1) Александр Колпакиди, Александр Север. Спецслужбы Российской Империи. http://lib.rus.ec/b/372786/read
2) Там же
3) Гоков О.А. Формы осуществления военной разведки Российской Империи на мусульманском востоке в XIX в.//http://ricolor.org/history/voen/form/22_01_2011/
4) ГАРФ, ф.109, оп.29, д.402, ч.6, л.1(об.)
5) Там же
6) Там же
7) ГАРФ, ф.109, оп.29, д.402, ч.6, л.11
8) Там же, л.11(об.)
9) Там же, л.12-37(об.)
10) Там же, л.18(об.)
11) Там же, л.26(об.)
12) Там же, л.11-37(об.)
13) Там же, л.18(об.)
14) ГАРФ, ф.109, оп.1854, д.421, л.1
Список сокращений:
ГАРФ – Государственный архив Российской Федерации (Москва)

Опубликовано в военно-историческом журнале «Military Крым» №23/2012 г.