О.Ольховатский (Феодосия)

Завод «Гидроприбор» — тяжелое время войны

«Мы должны в кратчайший срок залечить раны, нанесенные врагом нашей стране,
и восстановить довоенный уровень развития народного хозяйства
с тем, чтобы значительно превзойти этот уровень, повысить
материальное благосостояние народа и еще больше укрепить
военно-экономическую мощь Советского Государства».
И.Сталин.

В жизни каждого предприятия бывают периоды как максимального расцвета, так и почти полного краха. Не явился исключением и бывший торпедный завод «Гидроприбор», расположенный на берегах великолепной Двуякорной бухты, неподалеку от Феодосии. Дважды государственные и военные потрясения практически уничтожали завод, и дважды он вновь возрождался из руин. Трудолюбивые руки заводчан, гордившиеся своим уникальным предприятием, своей профессией, снова и снова восстанавливали его. Так было после октябрьского переворота и последовавшей за ним гражданской войной и колоссальной разрухой, так было и во время Великой Отечественной войны. Как известно, жизнь и деятельность предприятий такого типа, связанного с производством оружия, всегда находится под грифом «совершенно секретно». Не явился исключением и наш завод. Даже историю предприятия периода оккупации пришлось много лет собирать буквально по крупицам. И все же основной вопрос все-таки остался – кто в конце-концов уничтожил завод – наши или немцы? В этом коротком отрывке истории завода, мы постарались изложить основные доступные факты, а выводы, как всегда, делать читателю.
* * *
После начала Великой Отечественной войны, деятельность филиала торпедного завода №181 (завод «Гидроприбор») продолжалась в прежнем виде- испытания торпед. Кроме того, по поручению Крымских властей завод должен был наладить выпуск ручных гранат. Для выпуска гранат существующих конструкций на заводе не было соответствующего оборудования и материалов. Техническим отделом была разработана своя конструкция с использованием материалов, имеющихся в избытке в г.Феодосия. В минимально короткие сроки были сделаны первые образцы гранат. Они прошли всесторонние испытания и получили хорошую оценку со стороны военных специалистов. Был налажен серийный выпуск гранат с маркой нашего завода – ФЗ-181 двух модификаций, которые незамедлительно стали поставляться армии и флоту. По некоторым данным в течение первого периода немецкой оккупации состояли на вооружении и крымских партизан.
Эвакуация.
В сентябре 1941 г. 2-е ГУ НКСП ставит задачу руководству станции готовить ее к эвакуации ввиду приближения линии фронта. Но старший военпред МТУ № 17 на филиале завода № 181 военный инженер 2 ранга Лязгунов А.С. направляет письмо дирекции филиала с возражением против демонтажа оборудования и подготовки его к эвакуации, на основании решения ВС ЧФ о переключении завода на производство вооружения для МТО, АРТ и тех. отделов ЧФ. Несмотря на это демонтаж оборудования начался, а со второй половины сентября началась и эвакуация, которая проходила по двум направлениям – по суше через Керчь и морем через Новороссийск –Туапсе в Уральск и Каспийск. Несколько бригад слесарей-сборщиков на всю войну командированы в города Архангельск, Поти и Горький для оказания помощи флотам в подготовке боевых торпед.
В октябре, обстановка на Крымском фронте продолжала ухудшаться.
С рассветом 18 октября противник силами до двух пехотных дивизий, при мощной поддержке артиллерии, танков и массированных действий авиации, перешел в наступление на левом фланге 106 стрелковой дивизии и по всему фронту 156 стрелковой дивизии. Главный удар немцы наносили по позициям Ишуньского перешейка (между оз. Старое и Каркинитским заливом). В результате ожесточенных боев к исходу дня они потеснили наши части.
Еще более положение ухудшилось 26 октября. С утра противник возобновил наступление, и главный удар направил на центральный участок фронта Приморской армии. На следующий день противник продолжал развивать свой успех, в результате чего возникла необходимость срочной эвакуации оборудования завода, находящегося в порту Феодосии. Вышедшие 26 октября из Новороссийска для эвакуации Евпатории в охранении трех сторожевых катеров транспорта «И. Сталин», «Березина» и «Ураллес», были срочно перенаправлены в порт Феодосия, куда и прибыли в 10 ч. 07 мин 27 октября. Затем транспорт «Ураллес» был направлен в Евпаторию, а оставшиеся суда приступили к срочной погрузке эвакуируемых людей и грузов.
Последним рейсом на транспорте «И.Сталин» было вывезено 58 семей рабочих и 300 ящиков различного оборудования завода. Согласно предписанию часть груза и людей нужно было оставить в Новороссийске, а затем следовать через Поти в Махачкала. Чтобы не попасть под бомбежку, ТР «И. Сталин», имея на буксире ТЩ-251, вышел из Феодосии в Новороссийск ночью в 00 ч. 40 м. 1 ноября.
Когда до Новороссийска осталось совсем немного, налетели фашистские самолеты и началась бомбежка порта и города. Новороссийск скрылся в огне и в дыму. Нашему танкеру было предложено немедленно сменить курс и уходить в Туапсе. В Туапсе тоже не пустили из-за налета немецкой авиации, и танкер был вынужден без захода в порты идти в Поти. О возвращении группы людей и части оборудования в Новороссийск не могло быть и речи.
1 ноября в Феодосии была завершена эвакуация тыловых военно-морских частей.
На 15 ч. 00 м. 3 ноября линия фронта проходила через пункты: Киет, Сей Асан, Ново-Покровка, Байрач, гора Орта-Эле, Тамбовка и Аджиголь. Районы: Дальняя Байбуга и г. Феодосия были оставлены частями Красной Армии, но еще не были заняты немцами.
В 19 ч. 00 м. 3 ноября противник занял г. Феодосия и продолжал движение на Керчь
После ухода последней группы рабочих торпедного завода, эстакада, павильон и пристань были частично взорваны. Судя по сохранившимся фотографиям периода немецкой оккупации, основные и вспомогательные цеха, складские и жилые помещения разрушены не были.
Оставшиеся местные жители разъехались по Крымским селам, а часть заводчан ушла в партизаны.
По воспоминаниям старожилов, артиллерийская батарея на м. Киик-Атлама более недели продолжала удерживать свои позиции, пока не была полностью уничтожена авиацией противника.
Учитывая огромное значение завода и его удобное месторасположение 10 ноября Народный Комиссар ВМФ приказал Военному Совету ЧФ:
«1. Если из Феодосии не вывезены и не уничтожены торпедный завод и пристрелочная станция, то артиллерией и торпедами с подводных лодок, линкора или новых крейсеров основательно разрушить эти объекты. Обстрел начать перед рассветом. Противник может оказать противодействие авиацией и полевой артиллерией.
Бомбардировочную авиацию на эту операцию не отвлекать, так как она должна бомбить аэродромы противника.
2. Поставить мины в районе сел. Ак-Мечеть, г. Евпатория и в бухте Двуякорная после ее обстрела, с целью не допустить базирования в них подводных лодок противника».
В своем ответе от 13 ноября Командующий ЧФ доложил Народному Комиссару ВМФ, что торпедный завод из г. Феодосия вывезен своевременно. Сооружения завода, которые не могли быть вывезены, уничтожены. Портовые сооружения в Феодосии взорваны.
Данные, которые адмирал Октябрьский сообщил Наркому, были мягко говоря не вполне соответствующими действительности – завод фактически был сдан немцам в отличном состоянии. И даже после кратковременного захвата завода в результате Феодосийской десантной операции, при отступлении советских войск, он вновь не был взорван.
Эта недальновидность командования, впоследствии обернулась для советского Черноморского флота большими неприятностями.
Хорошо оборудованной и практически целой базой не преминул воспользоваться противник. Уже в июле 1942 года в Двуякорную бухту была передислоцирована 1-я флотилия немецких торпедных катеров.
Одной из главных задач флотилии были действия против советских каботажных перевозок у побережья Кавказа и охрана немецких морских коммуникаций.
Первые выходы к кавказским берегам были предприняты уже в начале августа. Для командования ЧФ это стало полной неожиданностью. Возможность появления катеров противника в районе южнее широты Туапсе казалась невероятной. Советский флот начал нести все возрастающие потери. Мало того, катера флотилии не ограничились только торпедными атаками, а принимали участие и в минных постановках. Причем количество торпедных катеров было незначительным, и в различные периоды насчитывало от 6 до 9 катеров.
Но на этом значение базы на территории завода не ограничилось. Удобная бухта и хорошо сохранившийся причальный фронт был использован немцами для формирования конвоев состоящих из БДБ, паромов Зибеля и других небольших плавсредств для снабжения своей группировки на Таманском полуострове. Грузы на автомашинах доставлялись в бухту, где затем практически без помех перегружались на транспортные суда. Вдобавок в бухте периодически базировались и СКА противника, а на вершине м. Киик-Атлама были установлены дальнобойные артиллерийские батареи, наблюдательный пост и мощные прожекторные установки.
О многоцелевом использовании уникальной базы говорит и тот факт, что 27 июля по данным разведки штаба флота в Феодосийском порту и в бухте Двуякорная противник производил тренировку по высадке десанта с катеров, причем в Двуякорной базировались катера, тральщики и сторожевые катера, несшие дневной и ночной дозор в районе бухты. (Дело 1391, л. 59.)
Фактически десантные силы противника, использованные 2 сентября 1942 г. при проведении операции «Блюхер-II» — высадка на Таманский полуостров немецкой и румынской пехотных дивизий, — были подготовлены и обучены в Двуякорной бухте.
Все вместе, это создавало колоссальную напряженность для Черноморского флота практически до освобождения Феодосии. И советское командование принимало все усилия для если не полного уничтожения, то хотя бы для временной нейтрализации этого опаснейшего «осиного гнезда».
30 июля 1942 г. Начальник штаба Черноморского флота приказал командиру Новороссийской военно-морской базы:
1) подводную лодку «М-112» выслать на позицию в район Феодосии; в связи с предстоявшими действиями кораблей и катеров в районе Феодосия — Двуякорная бухта этой лодке предписывалось на ночь уходить в район мыса Чауда и находиться в пяти милях к зюйду от него;
2) на прибывших в Новороссийск торпедных катерах «Д-3» и «СМ-3» поставить установки РС и в ночь на 1 августа произвести (этими катерами) поиск и уничтожение пловучих средств противника в районе Двуякорной бухты. (Дело ШТ. 1752, л. 187, 192.)
В ночь на 1 августа 1942 г. была проведена первая операция по уничтожению плавсредств в Двуякорной бухте группой ТКА в составе «Д-3» (ст. лейтенант О. М. Чепик) и «СМ-3» (лейтенант М. К. Гурин) под общим командованием ст. лейтенанта К. Г. Кочиева. В 5 ч. 10 м. они выпустили три торпеды и десять реактивных снарядов по обнаруженным в бухте неприятельским баржам. Двумя торпедами были взорваны две баржи (третья торпеда взорвалась на берегу). Катера были обстреляны артиллерийским и пулеметным огнем противника с берега. При отходе «Д-3» выпустил пять реактивных снарядов по вражеской батарее на мысе Киик-Атлама. На «СМ-3» осколком снаряда был поврежден козырек командирской рубки. В 14 ч. 12 м. катера возвратились в Анапу. (По другим данным была потоплена одна десантная баржа «Ф- 334»). (Дело ШТ 1819, л. 26.)
Получив отличный результат при первом набеге на вражескую базу, адмирал Октябрьский решает 2-3 августа повторить набеговую операцию, но уже более серьезными силами в составе крейсера «Молотов» и лидера «Харьков».
В 0 ч. 20 м. 3 августа «Молотов» и «Харьков» подошли к Феодосии и, определив свои места по очертанию берега и вершинам гор (огня подводной лодки корабли не обнаружили), легли на ИК 70°. В 0 ч. 53 м. с крейсера был обнаружен неприятельский катер; в 0 ч. 58 м. береговая батарея противника открыла огонь; вскоре после этого «Молотов» был дважды атакован торпедными катерами. От атак катеров крейсер уклонялся маневрированием, а затем опять ложился на боевой курс.
С 0 ч. 59 м. до 1 ч. 04 м. «Харьков» обстрелял пристани Двуякорной бухты, выпустив 59 снарядов. «Молотов» огня не открывал, так как командир бригады крейсеров, командовавший операцией, не был уверен в точности определения места кораблей. В 1 ч. 13 м. он отказался от обстрела берега и приказал лечь на курс отхода.
Результатом слабой работы разведки ЧФ, не выявившей наличия в бухте торпедных катеров противника, явилось тяжелейшие повреждения крейсера «Молотов», который с трудом добрался до Поти, и стал на длительный ремонт.
С учетом большой вероятности повреждений и даже потерь крупных боевых кораблей, вся тяжесть уничтожения базы и плавсредств противника, была возложена командованием на авиацию и торпедные катера. Причем в большенстве случаев были использованы совместные действия.
27 сентября два МБР-2 с 1 ч. 15 м. до 1 ч. 50 м. обеспечивали атаку нашими катерами пловучих средств врага в Двуякорной бухте, а с 1 ч. 57 м. до 2 ч. 05 м. бомбардировали порт Феодосия. Одновременно торпедный катер «СМ-3» и сторожевой катер № 056 произвели набег на бухту Двуякорная, выпустив две торпеды по неприятельским кораблям. В порту были видны два взрыва; попаданий в корабли не было. (Дело ШТ 778, л. 17; дело 9614, л. 260.)
В 15 ч. 20 м. 13 октября три самолета ДБ-3 бомбардировали вражеские корабли в Двуякорной бухте, вызвав пожар портовых сооружений.
В ночь на 23 октября 1942 г.торпедные катера № 73 и «СМ-3» произвели набег па Двуякорную бухту. В 4 ч. 20 м. в гавани этой бухты катера атаковали с дистанции 1,5 каб. вражеский танкер. Взрыв торпед наблюдался в районе цели. После набега катера вернулись в Туапсе. (Дело ШТ 779, л. 5, 6.)
На рассвете 29 октября торпедные катера № 91 и 101 производили поиск пловучих средств врага в районе мыс Чауда — мыс Киик-Атлама, но не нашли их и в 5ч. 30 м. «ТКА-101» выпустил две торпеды по брекватеру в Двуякорной бухте. В 13 ч. 05 м. катера возвратились в Туапсе. (Дело 5043. л. 112—114.)
Ввиду резкого ухудшения оперативной обстановки на театре, налеты авиации и набеговые операции ТКА были прекращены, и в дальнейшем для уничтожения плавсредств противника в Двуякорной бухте были использованы и подводные лодки.
21 апреля 1943 г. в 10 ч. 14 м. подводная лодка «М-111» (командир — капитан-лейтенант Иосселиани), находившаяся в Двуякорной бухте, обнаружила у пристани вражеские корабли — буксир, 1 торпедный и 3 сторожевых катера, стоявшие борт о борт. В 10 ч. 34 м. лодка выстрелила по ним с дистанции 8 каб. одной торпедой и потопила буксир (в 100 т). «М-111» была обнаружена и подверглась преследованию, но благополучно ушла. (Дело 6421, л. 30, 31; дело 17714, л. 321.)
Вспоминает Иосселиани: «…Спустя несколько дней мы получили новое задание: пробраться в бухту «Двуякорную», облюбованную противником. Бухту эту, по сведениям нашего командования, гитлеровцы использовали как своеобразный перевалочный пункт. Сюда на автомашинах они доставляли воинские части и боевые припасы и отсюда уже на мелких судах вдоль берега перебрасывали их в нужные пункты. Эта хитроумная выдумка представляла для фашистского командования те бесспорные выгоды, что мелкие, у самого берега идущие суда были неуязвимы для советских подводных лодок, охотиться же за ними с воздуха было тоже нелегко. Поэтому наша лодка и должна была ударить по этому перевалочному пункту, отбив у гитлеровцев охоту пользоваться им.
К дальним подступам бухты мы подошли на рассвете и, сразу же погрузившись, двинулись в сторону прикрывавшего бухту мыса. Обогнув мыс, можно было рассмотреть, что делается в бухте, и выбрать направление для задуманного удара.
Внезапно спустившийся на море туман заставил меня изменить первоначальное намерение и начать маневрировать вдоль берега. Неожиданно гидроакустик обнаружил два вражеских катера, входивших в бухту с востока на довольно малом ходу. Резко развернув подводную лодку, я сравнительно быстро положил ее в кильватер второго катера и, дав полный ход, последовал за ним. Разница в скорости между катером и идущей под водой лодкой была велика, но мне важно было пройти за катером сравнительно небольшое расстояние. Вход в бухту был заминирован, и смысл следования за катерами заключался в том, чтобы воспользоваться невольно указанным нам безопасным фарватером.
При полном штиле, который стоял в этот день на море, пользоваться перископом можно было только с очень большим риском. Войдя в бухту, я лишь на считанные секунды отважился поднять перископ. В самом конце бухты у наспех оборудованной пристани стояло на швартовах десятка два небольших судов. Я насчитал два торпедных катера, один буксир, небольшую шхуну и с десяток более мелких суденышек. Кроме того, справа и слева от нас, правда не близко, находились два катера, в назначении которых трудно было ошибиться. Я сразу узнал так называемых «охотников» и не скажу, чтобы присутствие их в бухте меня обрадовало.
На пристани и на берегу было людно. Одна за другой стояли огромные, выкрашенные в черный цвет грузовые машины, наполненные светло-желтыми ящиками. Ящики эти поспешно грузились на суда. Погрузкой занимались люди в серо-зеленом обмундировании. В том, что это были солдаты, сомневаться не приходилось, так же как и в военном назначении груза.
Я решил выпустить торпеду в суда, скопившиеся у пристани. Они стояли в такой тесноте, что я надеялся одним ударом разделаться не только с ними, но и с деревянными мостками пристани, заполненными штабелями выгруженных из машин ящиков.
Сделав соответствующие расчеты, я заставил лодку проделать все те стремительные маневры, которые предшествуют торпедной атаке. До пуска торпеды оставалось несколько секунд, когда Бордок доложил, что справа к лодке приближается катер противолодочной обороны. Проследить за «охотником» не было уже времени, иначе момент для атаки был бы упущен. Я припал к перископу и, когда пристань попала в скрещение нитей окуляра, подал команду: «Пли!»
Торпеда устремилась к цели. Я едва успел опустить перископ, как над лодкой проскочил катер. В лодке замерли, но «охотник» пронесся, почему-то не сбросив ни одной бомбы.
— Заел бомбосбрасыватель у бедняжки, — неожиданно не очень громко, но совершенно серьезным тоном произнес Косик. Находившиеся в центральном посту невольно улыбнулись, хотя всем нам было не до смеха.
Лодка легла уже на обратный курс, когда раздался взрыв выпущенной нами торпеды.
Поглядеть на результат атаки я не решился. Почти сейчас же по корме подводной лодки начали взрываться глубинные бомбы. Нас одновременно атаковали оба катера. Но только первые бомбы падали сравнительно точно. То ли «охотники» потеряли нас, то ли не имели с лодкой гидроакустического контакта, но вскоре разрывы бомб сделались глуше и, наконец, замерли.
Возвращаясь уже знакомым фарватером, подводная лодка достигла мыса, и я рискнул на мгновение поднять перископ. Торпеда сделала свое дело. Пристань была разрушена, судов около нее не было видно, на берегу суетливо двигались машины, бегали люди. Пристань и часть берега были окутаны дымом.
Любознательность моя могла дорого обойтись подводной лодке. Перископ тотчас же засекли, и на лодку обрушились бомбы, сброшенные с внезапно появившихся самолетов.
«Охотники», растратившие весь свой запас бомб, скоро ушли, но фашистские самолеты еще долго преследовали вышедшую из бухты подводную лодку, не причинив ей, однако, никакого вреда…»
Что бы в какой-то мере обезопасить себя от набегов советских ТКА и ПЛ, противником, хотя и со значительным опозданием, в Двуякорной бухте поздней осенью 1943 г. было поставлено минное поле «SМ51/43М». Оно располагается в районе от линии:
Ш-44»59′.8; Д-35″24′.0;
Ш-44»57′.5; Д-35. 22′.5; до берега.
Количество и тип мин не установлены. В мае месяце 1944 г. в этом районе было обнаружено минное поле из якорных мин, ограниченное линиями соединяющими следующие точки:
Ш-44°59′.2; Д-35°22′.8:
Ш-44. 59′.2; Д-35. 22′.2;
Ш-44. 58′.2; Д-35.22′.6;
Ш-44°58′.4; Д-35″22′.0.
(Еще в конце 60-х –начале 70-х гг. местные жители, тайком занимаясь подводной охотой в Двуякорной бухте, неоднократно находили на грунте морские мины).
Не зная об этом, подводная лодка «М-55», находившаяся на позиции № 97, 98 (у южного берега Крыма), обнаружила у причала в Двуякорной бухте 2 тральщика противника и в 13 ч. 13 м. 27 декабря 1943 г. выстрелила по ним двумя торпедами с дистанции 11,5 каб., (командир ПЛ по собственной инициативе произвел поиск в районе Феодосии), но попадания не достигла. Во время этой торпедной атаки М-55 прошла в 1 миле восточнее минного заграждения «S-75», поставленного противником 6 ноября 1943 г. в глубине Двуякорной бухты. В 18 ч. 30 м. «М-55» ушла в базу. (Арх. 9203, л. 127, 133, 134; арх. 17714, л. 353; арх. 8857, л. 9.)
И все же, несмотря на все усилия советской авиации и флота, до начала 1944 г. заводские помещения и причальный фронт, а так же жилой поселок оставались в большей мере не поврежденными.
С начала января авиционная разведка ЧФ в числе основных задач имела и постоянную разведку Двуякорной бухты. Выполняя задачу разведка 12 января 1944 г.обнаружила в Киик-Атламе семь торпедных катеров. В последующих разведполетах эти данные постоянно контролировались и уточнялись. А в 9 ч. 55 м. 15 февраля 1944 г. 12 самолетов Ил-2 (8 гв. ап) в сопровождении 12 Як-9 (6 гв. ап) двумя группами штурмовали семь торпедных катеров противника в Киик-Атлама. Два Ил-2 подавляли средства противовоздушной обороны; был поврежден торпедный катер, подавлен огонь трех батарей мелкокалиберной зенитной артиллерии, вызван взрыв в районе торпедно —
пристрелочной станции. Противник противодействовал сильным зенитным огнем.
(Дело 7568, л. 82.)
Народный Комиссар Военно-Морского Флота, учитывая начавшуюся частичную эвакуацию Крыма и возможность полного очищения Крыма противником, 23 февраля поставил перед Военным Советом Черноморского флота задачу усиления деятельности флота на коммуникациях противника, блокаду южного побережья Крыма и массированные удары авиации по портам Крыма, а также содействие наступлению Советской Армии. (Дело 6011, л. 88.)
Выполняя приказ Наркома, с начала марта начались массированные налеты авиации ЧФ. Приведем краткую хронику этих событий:
2 марта. Авиационная разведка обнаружила в 8 ч. 25 м. и 12 ч. 25 м. в Киик-Атлама пять торпедных катеров и в 1,5 км южнее мыса Киик-Атлама -два моторных бота;
С 12 ч. 23 м. до 12 ч. 25 м. 12 Ил-2 в сопровождении 12 Як-9 двумя группами, по данным воздушной разведки, нанесли бомбо-штурмовой удар по пяти вражеским торпедным катерам в Двуякорной бухте. Один торпедный катер поврежден, на втором возник взрыв. Один Як-9 (6 гв. ап) с 11 ч. 42 м, до 13 ч. 1:7 м. летал на аэрофотосъемку результата удара штурмовиков. (Дело 5967, л. 129; арх. 18279, л. 145.)
3 марта. С 12 ч. 20 м. до 12 ч. 22 м. 12 самолетов Ил-2 (8 гв. шап) в сопровождении 10 Як-9 (6 гв. ап) атаковали торпедные катера в Двуякорной бухте. Два Як-9 (6 ап) с 11 ч. 37 м. до 13 ч. 05 м. фотографировали результаты удара. Было повреждено два торпедных катера и вызвано два взрыва — один в районе торпедно-пристрелочной станции, а другой на большом молу. (Дело 5967, л. 197; дело 5968, л. 16; арх. 18279, л. 149.)
5 марта. Командующий флотом приказал командующему военно-воздушными силами Черноморского флота организовать и нанести удар по вражеским катерам, базировавшимся на Двуякорную бухту. При бомбардировке было приказано применять бомбы 250—500 кг. (Дело 5968, л. 77.)
7 марта. Командующий флотом, учитывая обнаружение до 10 торпедных катеров в Двуякорной бухте и в Феодосии и их нападение на наши сторожевые катера в ночь на 5 марта в районе Джубги, приказал:
I. Командующему военно-воздушными силами Черноморского флота:
Уничтожить торпедные катера противника в их базах.
Организовать перехват торпедных катеров противника.
II. Командирам военно-морских баз (Поти, Новороссийск, Туапсе, Керчь):
1. Усилить ночные дозоры,
Инструктировать командиров конвоев о мерах по противокатерной обороне.
Просматривать авиацией районы, где отмечались торпедные катера противника с целью проверки наличия мин. (Дело 5969, л. 24.)
11 марта. Авиационная разведка обнаружила в 7 ч. 25 м. в Киик-Атлама пять
торпедных катеров, быстроходную десантную баржу и большую десантную лодку.
С 10 ч. 30 м. до 10 ч. 35 м. 11 марта 25 самолетов Ил-2 (8 гв. шап и 47 шап) в сопровождении 16 Як-9 (6 гв. ап) и 10 ЛАГГ-3 (25 ап) и с 15 ч. 25 м. до 15 ч. 30 м. 24 Ил-2 (8 гв. шап и 47 шап) в сопровождении 14 Як-9 (6 гв. ап) и 12 ЛАГГ-3 (25 ап) повторно бомбардировали торпедные катера и баржи противника в Двуякорной бухте.
С 15 ч. 00 м. до 16 ч. 20 м. самолет Як-9 (6 гв. ап) фотографировал результаты удара штурмовиков. По данным фотоснимков и наблюдениям экипажей, был уничтожен торпедный катер, а четыре других сильно повреждены, также повреждена большая десантная лодка. Предположительно, уничтожены две батареи зенитной артиллерии, одна из них мелкого калибра. Возникло три крупных взрыва и пожар на территории склада горючего и пять пожаров на пристрелочной станции. Проведено пять групповых воздушных боев. Наши летчики сбили немецкие самолеты — один Хе-111, три Ме-109; один Хе-111 подбит. Все наши самолеты возвратились на свои аэродромы. (Дело 5971, лл. 72, 115, 152; дело 7612, л. 12; арх. 18279, л. 165.)
Авиационная разведка обнаружила с 8 ч. 05 м. до 8 ч. 06 м. в Феодосии четыре торпедных катера, две быстроходные десантные баржи и три катера; в Киик-Атлама — вспомогательное судно (полузатопленное) и шесть торпедных катеров. (Дело 5982, л. 66.)
С 10 ч. 41 м. до 10 ч. 43 м. 18 самолетов Ил-2 (47 шап и 8 гв. шап) в сопровождении 18 ЛАГГ-3 (25 ап) и 14 Як-9 (6 гв. ап) нанесли одновременный удар по шести торпедным катерам и неопознанному судну в Киик-Атлама. Два Як-9 (6 гв. ап) фотографировали результаты удара. По данным фотоснимков и наблюдению экипажей, потоплено неопознанное судно, подавлен огонь трех батарей зенитной артиллерии. Попаданий в торпедные катера не отмечено. Налету противодействовал сильный зенитный огонь и до 24 немецких самолетов Ме-109 и ФВ-190. В групповых воздушных боях сбиты семь Ме-109, при выходе из атаки Ил-2 упал в воду, экипаж погиб. Один Як-9 не вернулся на аэродром; один Як-9(фоторазведчик) был подбит в воздушном бою, загорелся и сел на аэродроме в Тамани. Самолет сгорел, летчик получил легкие ожоги. Пять Ил-2 и один Як-9 были выведены из строя на двое-трое суток. (Дело 5982, л. 108; дело 7614, л. 81; арх. 18279, лл. 225, 226.)
Финал базы наступил в апреле.
7 апреля. Авиационная разведка обнаружила в 7 ч. 30 м. в Киик-Атлама шесть торпедных катеров, в 7ч. 55 м. — пять торпедных катеров и в 19ч. 58 м. — четыре торпедных катера и баржу;
С 17ч. 55 м. до 18 ч. 00 м. 30 самолетов Ил-2 (8 гв. шап и 47 шап) в сопровождении 22 ЛАГГ-3 (25 ап) и 16 Як-9 (6 гв. ап) нанесли бомбоштурмовой удар по торпедным катерам в Киик-Атлама. Два Як-9 (6 гв. ап) фотографировали результаты удара; повреждены два торпедных катера. Налету советских самолетов противодействовал сильный зенитный огонь и шесть немецких самолетов Ме-109, один Ме-110 и два ФВ-190. Зенитным огнем в районе цели сбит Ил-2; экипаж погиб. В воздушном бою сбит вражеский самолет Ме-109 в 14 милях южнее горы Опук. Один ЛАГГ-3 сел на воду; летчик погиб. Шесть Ил-2, вылетевшие для удара, задания не выполнили и возвратились на аэродром из-за неисправности мотора у ведущего самолета. (Дело 5984, л. 160; арх, 18279, л. 243.)
8 апреля. Авиационная разведка обнаружила в 8 ч. 25 м. в Киик-Атлама — пять торпедных катеров;
По мере освобождения территории Крыма от немецких захватчиков, советское командование планировало так же организовать базу ТКА в Двуякорной бухте. Уже 9 апреля Командующий Черноморским флотом в боевой директиве № оп-00371-ов поставил перед 1-й бригадой торпедных катеров задачу: во взаимодействии с кораблями эскадры, подводными лодками и авиацией системой последовательных ударов уничтожать вражеские транспортные средства на коммуникациях вдоль южного побережья Крыма и на незащищенных рейдах.
По мере освобождения Крыма от противника и в зависимости от конкретной обстановки в действиях торпедных катеров предусмотреть следующее:
1) при базировании на Анапу торпедным катерам, вооруженным двумя торпедами, действовать до Киик-Атлама и с одной торпедой -до Ялты;
при базировании на Киик-Атлама торпедным катерам с двумя торпедами действовать до района Ялта – Сарыч и с одной торпедой -до района Севастополя;
………………….. (Арх. 11255, л. 4.)
10 апреля. Авиационная разведка вновь обнаружила в 10ч. 50м. в
Киик-Атлама — четыре торпедных катера;
11 апреля. В 6 ч. 20 м. торпедные катера № 304, 322, 323, 325 1-й бригады, вышедшие накануне из Анапы в район Феодосии для поиска пловучих средств противника, возвратились в Анапу. У мыса Киик-Атлама они встретили три дозорных вражеских торпедных катера, которые их обстреляли с дистанции 5 каб.; наши катера, по приказу командования, от боя уклонились. (Дело 5986, л. 138.)
Очевидно, это была последняя встреча советских и немецких торпедных катеров у базы «Иван-Баба» — как называли ее немецкие катерники. Германское командование уже отдало приказ о перебазировании 1-й флотилии в Сулину.
13 апреля. В приказе Верховного Главнокомандующего от 13 апреля 1944 г. среди войск, отличившихся в боях за овладение городом и портом Феодосия, отмечены летчики военно-воздушных сил Черноморского флота. («Красный флот», № 89 от 14 апреля 1944 г.)
В 5 ч. 45 м. торпедные катера № 322, 323, 325 1-й бригады, производившие поиск пловучих средств противника в районе Феодосия — Киик-Атлама, возвратились в Анапу, не обнаружив противника. С катеров наблюдали в Феодосии и Киик-Атлама пожары и беспрерывные взрывы большой силы. (Дело 5987, л. 49; арх. 11044, л. 4.)
* * *
Сразу же после освобождения Феодосии 13 апреля 1944 г., на завод прибыла комиссия 2-го ГУ НКСП во главе с начальником Главка т. Лебедевым П.Н. которая обследовала фактическое состояние станции и пришла к выводу, что при отступлении гитлеровцы взорвали здание, где хранилось большое количество боеприпасов. Взрыв был такой силы, что часть металлоконструкций цехов были отброшены на 300-500 м. Не осталось ни одного кв. м. производственной площади. Все жилые 2-х и 3-х этажные дома, примыкающие к территории завода разрушены, Отступая, немецкие части так же разрушили и жилой поселок.
В отчете сказано: «В период немецкой оккупации Крыма завод и жилые поселки были полностью разрушены, в том числе: 7 цехов, 23 жилых дома общей площадью 22640 м.кв. Кроме того, разрушено 17 домов общей площадью 3600 м.кв., в которых размещались столовая, амбулатория, библиотека, школа, баня-прачечная, магазин, клуб и другие культурно-бытовые учреждения.
До войны завод имел установленной мощности дизелей 2515 л.с., 75 единиц автотранспорта, 28 единиц плавсредств. Все было вывезено, подорвано, затоплено. Ущерб, нанесенный немецкими оккупантами заводу, выразился в 43,2 мл.рублей. Восстановление завода нецелесообразно».
Однако это решение вскоре было пересмотрено и в Феодосию был командирован бывший главный инженер завода Попов Василий Власович, которому было поручено сохранить оставшиеся среди завалов ценности и собрать коллектив старых рабочих. В октябре 1944 г. в помощь Попову был направлен бывший начальник ТО з-да Ткаченко В.В. Как только была организована «контора Попова», со всех сторон стали сходиться и съезжаться бывшие работники станции. Транспорта не было, жилья тоже. Каждый устраивался как мог. Некоторые товарищи ежедневно приходили на работу из города пешком. (А это, поверте, около 3 часов нелегкого пути только в одну сторону, по старой, довоенной разбитой дороге, фактически по бездорожью на то время). Этот, на первых порах небольшой коллектив патриотов завода в исключителъно тяжелых условиях приступил к расчистке завалов и восстановлению зданий.
Завод в этот период являлся испытательной базой НИИ-400. С 1946 г. он приобретает самостоятельность. Директором назначают Слуцкого Илью Моисеевича, главным инженером Ткаченко Виталия Васильевича. Так началась вторая жизнь нашего завода и поселка.
В документах завода на этот период отмечено:
«Согласно проектного задания вновь строящийся завод должен иметь:
а)14500 м.кв. производственной площади,
б) 20000 -«- жилой площади,
в)1400 кВт установленной мощности дизелей,
г)200 единиц оборудования.
Стоимость восстановления завода составит 61,5 млн. рублей.
Объем капиталовложений на 1946-1950 г. утвержден в сумме 20 млн. руб.
Основные цеха монтируются из металлоконструкций цехов №№ 1, 5, 10, 13 и 14, демонтированных с завода «Юлиус Пинч» в г.Фюрстенвалъде.
К восстановлению завода по существу приступили с марта месяца 1946г. Основное внимание коллектива завода было направлено на создание нормальных условий для разворота строительства в полном его объеме. Заводу нужно было восстановить жилфонд для приема рабочей силы, создать энергетическую и ремонтно-механическую базу, восстановить поднятые со дна моря плавсредства для переброски грузов из г.Феодосии на стройплощадку, создать культурно-бытовые учреждения.
На конец 1946г. было хозспособом восстановлено 2521 м.кв. жилой площади и 600 м.кв. — производственной.
Был построен клуб, детсад, школа, амбулатория, баня, столовая, магазин, радиоузел. Было установлено 4 дизеля общей мощностью 600 л.с.; капитально восстановлена металлическая буксирная баржа грузоподъемностью 150 тн.; изготовлен плашкоут из металлических поплавков, поднятых со дна моря силами завода; восстановлен металлический катер и ряд других плавсредств. В ноябре месяце 1945 г. был электрифицирован поселок им.0рджоникидзе, находящийся в 2-х км. от завода. С целью механизации ручного труда строительных рабочих изготовлено и восстановлено ряд строймеханизмов. План капработ на 1946 год выполнен заводом на 100,5%.
Основных средств за 1946 год введено на 1645 т.р., при плане 800 тыс. рублей.
План по восстановлению жилого фонда выполнен на 487 %».
Восстановление предприятия было поручено Севастопольской организации «Минвоенморстрой», которая работала крайне плохо. Весь 1946 г. восстановление жилфонда и промстроительство велось без проектов и смет. Снабжение стройматериалами было неудовлетворительным — не хватало лесоматериалов, цемента, кровельного железа. Из строительных механизмов на з-де были только одна бетономешалка и одна растворомешалка. К концу 1946 г. своими силами были изготовлены шаровая мельница, механическое сито и кран-укосина. В столярной мастерской смонтированы и сданы в эксплуатацию 11 деревообрабатывающих станков.
Вдумайтесь в эти строки! Восстановление даже таких простейших механических приспособлений стало праздником для заводчан!
При восстановлении завода и поселка так же использовался труд около 700 немецких военнопленных, лагерь которых располагался на территории поселка.
На завод продолжали прибывать старые работники. В восстановленном доме было организовано заводоуправление с техническим и плановыми отделами, бухгалтерией, отделом снабжения, ОИСом, спецчастью и др. службами. В другом, частично восстановленном здании, была организована столовая и зал для демонстрации кинофильмов. В поселке стали приспосабливать для жилья более-менее уцелевшие здания. Коллектив не мог больше ждать окончания строительства завода, торпедисты хотели работать по специальности. Техотделу поручили найти способ для начала испытаний торпед и такой способ был найден. Между уцелевшими частями эстакады павильона устроили временные висячие мосты, восстановили решетки, непосредственно на павильоне установили дизелькомпрессор.
Затопленные катера были подняты из воды и восстановлены. Теперь завод, хотя и с большими трудностями, мог производить отдельные виды работ на полигоне. Методом народной стройки было построено одноэтажное здание (старый участок № 6) для организации участка подготовки к морским испытаниям и «сухой» переборки торпед.
На 1948 год перед коллективом стояли задачи:
—построить и ввести в эксплуатацию первоочередные цеха, необходимые для ввода завода в ряды действующих предприятий;
— восстановить и построить новые жилые дома и жилищно-бытовые учреждения. Коллектив справился с этими задачами. Вводится в эксплуатацию первая очередь блока основных цехов, пристрелочный павильон с эстакадой, автогараж на 12 машин с ремонтными мастерскими, центральный материальный склад, баня с прачечной.
С марта 1948 года завод начал выпускать серийную продукцию, т.е. вступил в строй действующих предприятий страны.
* * *
Вот так, с огромными трудностями и лишениями восстанавливали наши отцы и деды любимое предприятие. Это их колоссальным трудом были восстановлены цеха и лаборатории, жилые дома и построен Дворец культуры. И работали дружно, создавая новейшие образцы торпедного вооружения для страны. Гордились своей работой. Чтобы стать настоящим торпедистом нужно было проработать 10 лет!! Осваивать все образцы, изучать документацию, технологию, индивидуальные особенности каждого типа торпед. И только тогда, сдав экзамены, ты получал право стать МАСТЕРОМ торпедного дела.
Но судьба вновь распорядилась по своему и третьего удара завод не выдержал. В результате распада Союза старейшее предприятие Крыма оказалось совершенно не нужным новой власти. На сегодняшний день завод практически уничтожен. Потеряны для страны уникальные рабочие и инженерные кадры. Не подлежит восстановлению и полигон для испытаний. Оборудование, некоторые цеха – все растащено, демонтировано, уничтожено.
До развала страны в Феодосии было более 25 предприятий военно-промышленного комплекса. Всех их постигла та же участь. Сколько потеряно рабочих мест – не поддается учету. В результате мы превращаемся в общество потребителей, купи-продай. Большинство современной молодежи даже не знает о существовании таких профессий как токарь, фрезеровщик, лекальщик, не говоря уже о других, более редких.
Современный лозунг нашего государства «Заграница нам поможет» — это для наивных.
Знаменитое тысячелетнее изречение «Хочешь мира — готовься к войне» — актуально и сегодня! Но какие нужны материальные затраты, что бы восстановить утраченное? Да и возможно ли это в современных условиях?
А как показывает нам современная история натовская «крыша» в итоге всегда оказывается дырявой. Для нищих, бездуховных и безоружных!