О.Ольховатский (Феодосия)

«Пигмей» почти не виден…

В многочисленных публикациях по истории создания и боевого использования сверхмалых подводных лодок (СМПЛ) за рубежом подробно и иллюстративно рассказывается об успехах и неудачах в этой области подводного кораблестроения.
До Великой Отечественной войны в Советском Союзе так же предпринимались попытки создать собственный образец сверхмалой ПЛ. Но дальше создания и предварительных испытаний опытных образцов дело не пошло. А после уничтожения в 1937 г. «Остехбюро» и основной массы конструкторов, создание СМПЛ было вообще прекращено, а вся документация и следственные материалы были строго засекречены и осели в архивах НКВД. И только в начале 80-х годов прошлого столетия в советской литературе появились первые небольшие упоминания о создании и испытаних в СССР этого нового класса подводных лодок в довоенный период. После развала Союза публикаций на эту интереснейшую тему стало значительно больше, а летом 2008 года на экраны ТВ вышел фильм из «печально» известной серии «Искатели» о поисках и находке в Черном море на небольшой глубине одной из экспериментальных ПЛ этого типа. В нем рассказывается о малоизвестной широкой публике довоенной странице подводного кораблестроения в СССР, а именно о постройке, боевом использовании, таинственном исчезновении и счастливой находке первой советской сверхмалой подводной лодке «Пигмей». Просмотр этого фильма вызвал большие сомнения у многих историков советского подводного флота. Поэтому на основе имеющихся в нашем распоряжении различных литературных, мемуарных, свидетельских и других источников, мы попытались проследить возможную судьбу одного из созданных образцов этой СМПЛ.

Так что же было на самом деле? Или истина где-то рядом….. Начало этой истории, как ни странно, относиться к вроде бы совсем другим событиям, не связанным напрямую с судьбой сверхмалой ПЛ «Пигмей». Но! В дело, как всегда вмешался Его Величество Случай….
Тихим солнечным осенним утром 1975 г., из акватории небольшой бухты завода «Гидроприбор» выходила на очередные испытания новейшая, совершенно секретная сверхмалая подводная лодка «Тритон-2». Так совпало, что в этот же день наша экспериментальная торпеда должна была отстреливаться на ближнем полигоне. К этому времени торпеду уже подали в стрельбовой павильон и она ждала своей очереди на пристрелку. Что не путаться под ногами у торпедистов, мы вышли на эстакаду подышать морским воздухом. Так что совершенно случайно довелось лично наблюдать с эстакады торпедного павильона «Лотос» за этим интереснейшим зрелищем: зеркальная гладь бухты, изящный в движении силуэт секретной субмарины, командир СМПЛ с расстегнутым водолазным шлемом помахал на прощанье рукой: — «До скорой встречи!» — все как всегда.
Но через несколько часов завод облетела тревожная весть – «Тритон» погиб на испытаниях! Экипаж из четырех человек спасен судном сопровождения РВК №1 и доставлен на завод. Что тут началось!
По тревоге был поднят весь Черноморский флот! Несколько месяцев тщательнейших поисков результата не дали. После завершения безрезультатной поисковой операции, традиционно был сильный «звездопад» — многие большие флотские начальники лишились звезд и званий. А в кулуарных разговорах вскоре прошел слушок, что при аварийном покидании СМПЛ, экипаж не выключил ЭД, и куда направилась неуправляемая лодка – неизвестно. «Тритон» надолго исчез бесследно, а со временем и вся эта история стала постепенно забываться…Все испытания по этой теме были немедленно прекращены, а оставшаяся вторая лодка была отправлена на Балтику.
До начала 1980 годов, большинство советских историков-любителей не имели никакой информации о сверхмалых лодках довоенной советской постройки. Хотя между собой, под страшным секретом, обменивались некоторыми отрывочными данными об этих лодках. В узких кругах имелась и единственная фотография СМПЛ, из архивов знаменитого (к сожалению, ныне покойного) Бориса Васильевича Лемачко, но на этом вся информация ограничивалась.
В 1990 г. в книге известного военно-морского историка В.И.Дмитриева «Советское подводное кораблестроение» появились некоторые сведения об этой лодке, а через некоторое время статья К.Б.Стрельбицкого «Пигмей как в воду канул» с оригинальными фотографиями СМПЛ значительно расширила эту тему. С большим интересом прочитав эти материалы, мы скопировали их и положили к себе в архив, даже и не подозревая, что вся эта история получит неожиданное продолжение. И не в Севастополе, Балаклаве или в Питере, а непосредственно у нас в Феодосии! Причем вторая часть этой занимательной эпопеи началась ну совсем прозаически, буквально с пустякового, с точки зрения морской истории, случая…….
Буквально за два года до развала Союза, группа рыбаков-любителей поселка Орджоникидзе собралась на рыбалку. Спустив на местной лодочной станции шлюпку на воду и закрепив подвесной мотор, рыболовы лихо вышли за мыс и направились в оговоренную заранее точку. Прибыв туда и промаявшись безрезультатно более часа, было решено сменить место рыбалки. При попытке завести движок, он неожиданно сорвался с креплений и упал за борт. Постаравшись более-менее точно засечь пеленги места аварии, на веслах двинулись в обратный путь. Вернувшись на станцию, незадачливые рыболовы обратились к заводским аквалангистам с просьбой найти двигатель, тем более и глубина была небольшая, позволявшая опытному аквалангисту длительное время вести поиск под водой. К сожалению, для рыбаков поиск подвесного двигателя результатов не дал. Хотя видимость под водой была прекрасная, а дно песчаное с минимальным заиливанием и почти полным отсутствием скал или затонувших объектов. Всплыв после последнего погружения и взобравшись в катер, аквалангист неожиданно сказал:
— «Тритон» сколько лет искали, а он вот тут недалеко на грунте лежит.
— Тоже еще — «искатели»…….
К сожалению, тем заводским аквалангистам уже не пришлось видеть вживую «Тритон-2», но устные рассказы, о различных происшествиях из истории старейшего завода «Гидроприбор», передавались из поколения в поколение. Поэтому лежащая на грунте ПЛ и была принята за «Тритон» из рассказов заводчан.
Связываться с КГБ, чтобы сообщить о находке никто не захотел, а вот в дружеском разговоре один из участников этого поиска поделился столь важной информацией. И вновь в хлопотах тех нелегких времен, данному факту не было придано должного значения. А далее события стали развиваться несколько неожиданно.
К концу 80-х гг. на заводе начал накапливаться большой процент потерянных из-за различных технических причин практических торпед на ближнем полигоне. Заводские штатные водолазы не могли уже полностью обеспечить розыск и подъем на поверхность затонувших торпед. Завод терпел огромные убытки. Ведь только одна серебряно-цинковая практическая торпедная аккумуляторная батарея некоторых новейших образцов стоила несколько десятков тысяч долларов!
Одно время в Двуякорной бухте даже занималась поиском торпед подводная лодка- лаборатория «Бентос». Но эксплуатация такой лаборатории обходилась заводу, как говориться «в копеечку», а результат был невелик.
В 1989 г. по договору с заводом из Севастополя на спецсудне «Ямал» привезли специально обученных дельфинов, которые, найдя торпеду, всплывали и давали специальный знак, что на грунте находится нужный объект. Поиск начался. В один прекрасный день дельфин дал сигнал о новой находке. Каково же было удивление водолазов, которые, опустившись на грунт, увидели вместо торпеды сверхмалую подводную лодку! Старые специалисты быстро опознали в находке пропавший много лет назад «Тритон-2» Лодка была быстро поднята, документы, найденные в ней изъяты и спрятаны (уничтожены?), а сама лодка чуть позже перевезена на остров Майский.
И вот только тогда у нас возникла здравая мысль: — так что же было найдено вместо «Тритона» в другой точке близлежащей акватории? Еще раз перечитав статью Стрельбицкого, а особенно подписи под фотографиями, начали анализировать данные в свете новых знаний.
Где находился «Пигмей?
Ключевой задачей поиска стала следующая: определить всего по трем фотографиям место фотосъемки СМПЛ. Привязка к местности на этих фото была крайне мала. А единственным ориентиром служит одноэтажное здание, немного просматривающееся на заднем плане фотоснимка. Поэтому начать решили с первой, самой слабой версии – фото сделаны в Феодосии. Рассмотрим несколько дореволюционных открыток нашего города и сравним их с немецкими снимками.
Сразу же напомним одну общую особенность для обоих исследуемых мест нахождения «Пигмея» — Феодосии и Орджоникидзе: почти все фотографии сделанные с моря в сторону обеих побережий, на заднем плане имеют силуэты отрогов хребта Тепе-Оба в Феодосии и мыса Киик-Атлама в Орджоникидзе. Но в этом плане нам немного повезло. Есть немного точек съемки, где упомянутые горы либо не попадают в объектив, или, при определенной точке съемки, слабо просматриваются. На приведенных ниже фотографиях Феодосийского порта находим всего лишь два похожих здания. Причем второе имеет верхнюю небольшую пристройку. Если «Пигмей» фотографировали с небольшого расстояния, то хребет Тепе-Оба мог и не попасть на задний план снимка. Но здесь не подходят два немаловажных условия. В основном вся территория порта была выложена булыжником, и только небольшая часть заасфальтирована. На немецком же фото мы видим полное отсутствие брусчатки или асфальта. И второе, главное. Достаточно взглянуть на немецкое аэрофото территории Феодосийского порта, сделанное в январе 1942 г. – сразу становиться понятно, что после таких бомбежек, найти что-либо не представляется возможным.
Надо искать территорию, не поврежденную ни во время первого захвата Феодосии немцами, ни после десанта. Вот здесь и напрашивается для исследования второй вариант – территория завода «Гидроприбор». В некоторых источниках, например в книге А.Е.Тараса, и В.В. Бешанова «Люди – лягушки. История подводных диверсионных средств и сил», на стр.334 упоминается, что СМПЛ «…хранилась на берегу, на территории испытательной базы морского оружия в Феодосии». Нам неизвестно, насколько достоверен этот источник, но по старым фотографиям завода, можно сделать попытку определения места хранения «Пигмея».
Как известно, завод и пристрелочную станцию советские войска при отступлении не успели взорвать, да и в период Феодосийского десанта ни советская, ни немецкая авиация практически не бомбили завод. И если СМПЛ хранилась именно там – шансов уцелеть у неё было вполне достаточно. Приняв за основу эту версию, попробуем с помощью уникальных фотографий завода, с достаточной степенью вероятности определить место хранения лодки.
Свое расследование этого варианта мы начнем с немецкой фотографии пристрелочной станции, сделанной вероятнее всего летом 1942 г. Нам требуется найти на этом снимке именно тот самый одноэтажный производственный корпус, расположенный достаточно близко к береговой черте. И такое здание имеется! А так как все фотографии СМПЛ сделаны со стороны моря, то только с той точки фотосъемки за зданием отсутствуют горы! Еще более подкрепляет нашу версию уникальное аэрофото территории завода, сделанное в 1948 г. На нем при сильном увеличении, возле единственного уцелевшего после колоссального взрыва боеприпасов именно того самого цеха, достаточно ясно просматриваются невероятным образом уцелевшие ложементы, на которых хранился на берегу «Пигмей»!
Итак, рассмотрев обе эти версии, приходим к выводу, что с огромной долей вероятности, снимки сделаны возле одного из цехов завода «Гидроприбор».
Чем восхищались итальянцы?
Из той же книги «Самолет и подводная лодка», напомним читателю основные этапы короткой биографии Пигмея.
Проектные тактико-технические данные сверхмалой подводной лодки:
Длина наибольшая 16 м, ширина наибольшая 2,65 (2,62?) м, водоизмещение надводное 18,0 т, предельная глубина погружения 30 м, полная скорость подводного хода 6 уз, полная скорость надводного хода 5 уз., дальность плавания экономическим ходом: подводная 15-20 миль, надводная 150 миль, автономность 3 сут.
Вооружение: 450-мм ТА 2 шт. (бортовые; открытое хранение торпед), 7,62-мм пулемет 1 шт. Экипаж 4 чел.
Сразу отметим проектную дальность плавания в надводном положении — 150 миль, а расстояние от ближайшей советской ВМБ Новороссийска до Феодосии — 112 миль. (ВМБ Керчь к июлю месяцу уже была занята немецкими войсками).
«… перевезенная на базу ОТБ в Севастополь ещё в ноябре 1935 г., АПЛ долго «доводилась» под руководством Щукина и Шебалина, да так и не была доведена до нужных для приёмки флотом кондиций. Зато моторесурс дизеля, электромотора, аккумуляторов и другого оборудования был изрядно «съеден».
В этом быстро убедился экипаж, назначенный 19 августа 1936 г. из состава 1-й бригады подводных лодок Черноморского флота, на командира которой, флагмана 2-го ранга Г.В. Васильева, была возложена ответственность «за обеспечение проведения приёмочных испытаний АПЛ ОТБ». Ответственность тем более нешуточная, что, по требованию сдатчика АПЛ Ф.В. Шукина, должен в полной мере соблюдаться режим, соответствующий грифу «ТОС». В результате перепуганный особый отдел ЧФ настоял на том, чтобы испытания проводились в пределах Карантинной бухты и в основном… в ночное время!
Мы не будем подробно описывать ход этих злополучных испытаний, продлившихся с октября до конца 1936 г, да так и не завершенных. Достаточно сказать, что старший лейтенант Б.А. Успенский, по его собственным словам «попавший в командиры АПЛ по стихийным обстоятельствам», в конце года обратился напрямую к Начальнику Морских сил с предложением прекратить испытания. Как заместитель председателя приёмной комиссии, он сообщал, что «Целый ряд крупных дефектов корабля делают невозможным его приёмку как боевой единицы флота, без серьёзных изменений и переделок, сообщенных Управлению кораблестроения. Поэтому комиссия поставила себе целью исполнение той части Вашего приказа 0141, где говорится о составлении заключения о тактико-технических качествах корабля. Но и эта часть не может быть доведена до конца из-за выхода из строя электромотора».
Действительно, мучений АПЛ всем доставила с избытком. «Условия обитаемости на лодке исключительно тяжелые», как сказано в одном из актов комиссии, а тут ещё почти непрерывные неприятности с техникой. Травили воздух манометры высокого давления, сильнейшие вибрации свидетельствовали о рассогласовании электромотора с линией вала, а магнитный компас, из-за близкой прокладки электрокабеля, давал ошибку до 36 градусов. Испытания торпедных аппаратов вообще чуть не окончились катастрофой: если на первой торпеде при выстреле не взвелся курок, и она вскоре утонула, то вторая задела при выстреле за киль, и с погнутым оперением перешла на циркуляцию, чуть не задев на очередном витке саму АПЛ.
Опытный, изготовленный в единственном экземпляре (!), дизель сильно грелся, грохот его был слышен за несколько миль, к тому же он отчаянно, «по-черному», дымил. Как-то один из флотских шутников, при входе лодочки в гавань, даже прогремел в мегафон: «Борис, не по рангу дымишь! Мы уж думали, крейсер идет…». Но дизель всё же работал, а вот электромотор после нескольких испытаний под водой попросту сгорел…».
Прочитав эти строки, любой, даже самый несведущий в военно-морском деле читатель, сразу поймет, что идти в боевой поход на такой субмарине решится только самоубийца.
Достаточно? Так к этому, оказывается, добавилась сильнейшая нервотрепка из-за того, что «Крайне самолюбивый и своенравный т. Щукин, как ответственный сдатчик, занял непримиримую позицию и создал тяжелую атмосферу своими необоснованными выступлениями и невыдержанностью. Не считаясь с указаниями и предложениями комиссии, он торопился устранять дефекты «своими» средствами, являющимися грубым паллиативом».
В конечном результате «оставшаяся в Севастополе АПЛ была разукомплектована и признана подкомиссией Нарыкова «непригодной ни для приёмки, ни для испытаний».
На этом достоверные источники заканчиваются и мы вступаем в зыбкую область предположений и догадок. Еще раз процитируем выдержки из книги: «… в Севастополе испытывался первоначальный вариант АПЛ, а заказ на строительство серии «Пигмеев» был окончательно снят в конце 1937 г. В то же время, по словам инженера Кузнецова, строителя АПЛ и «Пигмеев» на заводе Судомех, по крайней мере один недостроенный «Пигмей» Бекаури демонстрировал какому-то высокому начальству ещё весной того же года. Да и А.Н. Щеглов, отвечая на вопросы подкомиссии Нарыкова 11 октября 1937 г., говорил: «В настоящее время имеется два типа малых ПЛ: подлодка АПЛ и подлодка «Пигмей», то есть АПЛ улучшенная. Последнее решение — оснастить Пигмей трубчатыми торпедными аппаратами беспузырной стрельбы, с удлинением лодки на 400 мм». Так, может быть, хотя бы один «Пигмей» действительно был изготовлен и доставлен в Крым?..».
Вероятно доработанный образец АПЛ в 1938 г. был доставлен из Ленинграда, но уже не в Севастополь, а на завод «Гидроприбор», чтобы в более спокойной обстановке попытаться довести опытный образец до необходимых технических условий. Тем более, что этот район до войны представлял страшную глухомань и проблем с секретностью вообще не было. Вероятно, испытания вновь показали неудачность конструкции, а возможно, после расстрела руководителя «Остехбюро» и конструктора лодки, испытывать стало рискованно, чтобы при отрицательных результатах ненароком не попасть под очередные репрессии. Возможно, что СМПЛ даже принимала участие в пристрелке торпед типа «45-36» на ближнем полигоне. С начала войны, лодку подняли на стенку и оставили там до лучших времен. А в период эвакуации Феодосии, просто бросили ее, прекрасно понимая, что лодка не представляет никакой боевой ценности. По принципу – мы мучались, пусть теперь и немцы с ней повозятся. Тем более что плавкрана, на тот момент, чтобы поставить ее на воду в Феодосии уже не было.
Что творилось на заводе «Гидроприбор» при захвате Феодосии в декабре 1941 г., до сих пор досконально выяснить не удалось, но, к удивлению, лодка продолжала оставаться на месте и даже не была, судя по фото, повреждена. Вполне вероятно, что после взятия Севастополя, итальянские офицеры осматривали и восхищались советской СМПЛ. Но давайте подумаем, а чем там можно было восхищаться, кроме внешнего осмотра корпуса? А больше ведь было просто нечем! Ведь тактико-технические характеристики трофея были совершенно неизвестны! Кто его знает, может быть это заводской брак, или крайне неудачный образец, не пошедший в серию? А вдруг коварные русские специально оставили лодку на берегу как ловушку, чтобы немцы при испытаниях утопили пару-тройку своих моряков? Тем более, чтобы испытать ПЛ, нужно было для начала спустить ее на воду. А чем? Ну не было в Феодосии и ее окрестностях самого завалящего исправного плавкрана. Прибуксировать плавкран, для снятия лодки со стенки можно было только из Одессы, Николаева или Херсона. Но еще его надо было иметь в наличии в исправном состоянии в одном из этих портов. Тут же возникает вопрос – а стоило рисковать буксировкой плавкрана ради всего лишь одной, возможно неисправной, сверхмалой субмарины?
Опять техническая загадка! Но некоторые вышеперечисленные события, позволяют предположить, что лодку удалось таки спустить на воду. И возможно, немцы даже сделали попытку испытать ее. Финал биографии «Пигмея» просматривается в рассказе одного из старожилов поселка, услышанного нами в середине 1980-х гг., как во время войны советский самолет потопил немецкую подводную лодку в районе завода. Причем ветеран уверенно показывал район затопления ПЛ. Из истории боевых действий немецких субмарин на Черном море точно известно, что противник в этом районе не потерял ни одной подводной лодки. Возникает законный вопрос, так чья же лодка лежит на грунте? Тем более таких небольших размеров.
Выводы напрашиваются сами собой – это «Пигмей». Совпадения рассказов ветерана и аквалангистов, позволяет нам впервые показать на карте район нахождения сверхмалой подводной лодки. А всю истину нам раскроют тщательнейшие поиски в архивах, независимое обследование района и фактическое обнаружение СМПЛ. Несомненно, что установка одной из первых советских сверхмалых субмарин на территории завода «Гидроприбор», в случае ее обнаружения и подъема, привлечет немало туристов на ныне пребывающий в забвении старейший завод Крыма.
Эпизод последний. Что же нашли «Искатели»?
Вопрос этот, можно задать и по другому: Нашли ли? И, если да, то в каком районе.
Начнем с района находки – Феодосия или другая точка у побережья Крыма? В качестве контрпримера приведем воспоминания одного из Севастопольских историков В.Костриченко близко касающихся данного расследования: «По воспоминаниям моего товарища Николая Сивого (он работал водолазом в СРЗ № 13). В 80-х гг. несколько водолазных судов из Севастополя отправили обследовать воды побережья от Ялты до Севастополя в связи со строительством «Горбачевской дачи». Его бригада водолазов работала от Алупки в сторону Севастополя до Фороса. Между Алупкой и Симеизом на глубине около 20 метров Сивый с напарником обнаружили малую подводную лодку неизвестной ему конструкции.
И это притом, что ранее он служил в рядах морских диверсантов и был знаком с подводными транспортировщиками и т.п. Лодка обросла водорослями, но видимых повреждений не было. Они осмотрели лодку, которая по бортам могла нести 2 торпеды. При попытке открыть рубочный люк — его кремальера легко поддалась и начала отдраиваться без особых усилий. Но, как вспоминал Коля, им обоим вдруг стало очень страшно открывать люк дальше. Как говорится — сработала интуиция или шестое чувство, подсказывавшее — не лезь, куда не просят. Они вновь вернули люк в исходное положение и всплыли. Естественно о находке доложили по команде и продолжили работу далее. О дальнейшей судьбе находки он не слышал, но туда ходил военный бот проекта 535 (номер он не помнит). Вскоре после Чернобыля (куда его посылали) Коля умер от быстро возникшей раковой опухоли кишечника, и уточнить эту информацию не у кого. Фантазерством Коля не отличался, это был большой крупный парень с надежным характером. Его напарник, к сожалению, вскоре куда-то уехал и следов его также не найти».
Как видим, вопрос о районе возник не случайно. Дело в том, что сама финальная часть фильма, представляет собой сплошную загадку даже для знающего историка и краеведа, не говоря уже о простом зрителе.
Во-первых на быстрых и отрывочно сменяющихся кадрах узнать Феодосию практически невозможно. Более того, постоянно крепнет уверенность, что эти съемки проводились не в Феодосии, а совершенно в другом месте.
Во-вторых, любой более-менее опытный аквалангист легко определит, что при обследовании затонувшей субмарины допущено множество странностей. Например, почему бы оператору подводной съемки не показать аквалангиста на фоне рубки найденной ПЛ. Это сразу бы дало возможность зрителю оценить достоверность находки и ее небольшие размеры! Да и сами подводные съемки производят впечатление подтасовки кадров, снятых в разное время суток и на различных глубинах. Нам неизвестно, с какой целью авторам фильма было приложено столько усилий, чтобы на самом интересном месте произвести такую маскировку района и самой находки. Первое впечатление, которое складывается после просмотра заключительной части фильма, сразу заставляет усомниться в том, что доблестные «Искатели» вообще что-либо нашли на морском дне, а весь фильм является сплошной мистификацией и прямым обманом доверчивых зрителей. Но в тоже время появляется ощущение какой-то недосказанности, попытки авторов по независимым от них причинам, скрыть от зрителя истинное положение вещей.
Как известно, правительство нашей страны почему-то считает американцев и прочих натовцев друзьями и покровителями, разрешая их военным беспрепятственно производить картографическую съемку десантоопасных мест на территории Крыма, участие через подставные фирмы в уничтожении бывших военных объектов Черноморского флота, открытой разведки прибрежных территориальных вод. Еще совсем недавно во многих национальных источниках массовой информации, с восторгом расписывались подводные изыскания американского разведчика Балларда, результаты которых в режиме он-лайн тут же передавались в Пентагон. Вот порадовали разведку США! 50 лет Черное море было закрытым театром, а тут на тебе — смотри что хочешь, без всяких проблем! Интересно бы посмотреть телевизионную передачу о работе украинской подводной экспедиции в территориальных водах США, в районе какой-нибудь военно-морской базы. А так ли прекрасно обстоит дело с разрешениями для работы российских подводных экспедиций?
Возможно здесь и скрыт ответ по финальной части фильма?