Military Crimea

0848

Крейсер «Medjidieh»

0849

Потопление крейсером «Мидилли» («Midilli» («Breslau») русского брандера «Атос». Рисунок из книги Haner H. «Die Lebens und Kampfgeschichte S.M.S. «Breslau-Midilli» Potsdam, 1930.

Осмотр русскими водолазами затонувшего крейсера «Medjidie»

«Наш флот господствовал над Чёрным морем!» (из дневника турецкого радиотелеграфиста)

В последние годы значительно возрос интерес читательской аудитории к документам и матер   иалам, позволяющим взглянуть на те или иные события нашей военной истории глазами её участников, находившегося, что называется, по ту сторону линии фронта.
На страницах сборника «Гангут» уже появлялись подобные публикации: например, статья о потоплении канонерской лодки «Красное знамя» финскими торпедными катерами в ноябре 1942 года, в которой вместе с авторскими материалами использованы воспоминания одного из бывших офицеров финского флота. Публиковались отрывки из книги Ю. Майстера «Война на море в восточно-европейских водах 1941-1945 годов» и книги М. Уитли «Германские эскадренные миноносцы во Второй Мировой войне».
В данном случае вниманию читателей предлагаются несколько необычные материалы. Перед вами уцелевшие фрагменты дневников одного из моряков турецкого крейсера «Меджидие», затонувшего около Одессы в результате подрыва на русских минах 21 марта 1915 года. Крейсер позднее был поднят русскими моряками и после ремонта введён в состав Черноморского флота под наименованием «Прут». При осмотре его в одесском доке и были обнаружены среди прочих бумаг указанные записки. Характер записок, выполненных карандашом на отдельных листках и частично повреждённых морской водой, не позволяет установить их авторство, однако из текста можно заключить, что автор служил на крейсере радиотелеграфистом, был родом из города Самсун и до войны предположительно плавал на гражданских судах.
Сразу отметим, что предлагаемый дневник не содержит каких-либо сенсационных открытий, заставляющих пересмотреть известные описания тех или иных событий первой мировой войны на Чёрном море. Главная ценность этого документа, по нашему мнению, состоит в том, что он позволяет выйти за рамки привычной трактовки событий войны на Чёрном море как некой «дуэли» между русским и германским (в лице крейсеров «Гебен» и «Бреслау») флотами и, может быть, впервые даёт возможность читателю взглянуть на эти события глазами турецкого военного моряка, глазами, так сказать, третьей стороны, о которой мы порой просто забываем.
Ведь все наши представления о действиях турецкого флота практически целиком основаны на книге отставного контр-адмирала германского флота Г. Лорея «Операции германо-турецких морских сил в 1914-1918 гг.», изданной в русском переводе Воениздатом в 1938 году. Однако, как известно, Восток — дело слишком тонкое, чтобы доверяться здесь чьему-либо мнению и оценкам, а особенно — «в переводе с немецкого». Поэтому попробуем обратиться непосредственно к первоисточнику, хранящемуся в РГАВМФ (Ф.706. Оп.1. Д17. Л15-19;Д37. Л1-11).
Текст дневниковых записок турецкого моряка воспроизведён в переводе, выполненном в 1915 году специалистами Морского генерального штаба. Незначительному редактированию подверглись лишь отдельные фрагменты и неудачные стилистические обороты, при этом максимально полно сохранён колоритный и образный язык автора. Исправлены также ошибки в переводе некоторых дат.
Все даты в переводе сохранены в авторском написании, то есть приводятся по мусульманскому (лунному) календарю: 1330год (в документе — 330 год) соответствует 1914 году. Время автором везде приводится «а-ля франка», то есть по-французски, что соответствует среднеевропейскому времени. У Г. Лорея и в комментариях даты приведены по новому стилю.

Воспоминания о выходе «Меджидие» в Чёрное море

До 11-го ноября 330 г. крейсер оттоманского флота «Меджидие» производил манёвры в Мраморном море. Ловкость и умение, которые выказали за это время наши артиллеристы, достойно удивления. Вместе с нами в стрельбе принимали участие и немцы, но наши стреляли гораздо лучше. Народ ожидал выхода «Меджидие» в Чёрное море, но мы простояли в Хайдар-паше 10 дней.
11 ноября адмирал Сушон-паша — (1), командующий оттоманским флотом, прибыл в Хайдар-пашу и посетил наш крейсер. Он остался доволен состоянием экипажа и приказал произвести на судне учение. Наши моряки отлично делали своё дело, и адмирал не мог найти никаких недочётов. Комендоры у орудий определяли данные: угол и расстояние, а адмирал контролировал прицелы. По окончании осмотра адмирал через своего переводчика выразил удовольствие и похвалу нашим артиллеристам – (2). В тот же день, в 2 часа а-ля франка, мы стали готовиться к отходу.
Всё население Стамбула и Скутари высыпало на берег, чтобы посмотреть на выход «Меджидие» в Чёрное море. Все приветствовали крейсер криками и рукоплесканиями и любовались им и нашими новыми судами, душою оттоманского народа – (3). Поистине, население имело основания радоваться и приветствовать таковые: ведь благодаря им Турция обеспечила себе владычество над Чёрным морем и вместе с тем свою будущность и своё существование.
Медленно и плавно «Меджидие» подошёл к Бейкосу, где стоял на якоре ниспосланный нам Всевышним для отмщения убийцам наших предков броненосный крейсер «[Султан Селим] Явуз» — (4). На расстоянии 20-ти корпусов от «Явуза» «Меджидие» отсалютовал. «Явуз» ответил тем же. Поровнявшись с «Явузом», «Меджидие» остановился и стал ожидать распоряжений относительно действий в Чёрном море. Не прошло пяти минут, как приказ был получен. «Меджидие» приготовился к отходу… Берега Босфора были переполнены народом и отовсюду неслись приветствия и рукоплескания. «Меджидие» сделал поворот на середину пролива и пошёл к выходу из Босфора.
В 4 часа пополудни к «Меджидие» подошли две канонерские лодки, которые пошли на одной линии впереди. «Меджидие» шёл сзади на расстоянии около 50 корпусов. Назову имена этих двух канонерских лодок: с правого борта был «Иозгад» — (5), а с левого — «Нов Шехр». Они пошли вперёд с той целью, чтобы охранять «Меджидие» от мин, на тот случай, если бы таковые были поставлены неприятелем. Около 11 часов ночи канонерские лодки отделились от «Меджидие», который дал 15-узловой ход. Впоследствии крейсер шёл переменными ходами, изменяя скорость от 12 до 22 узлов. Отойдя на 250 миль от Константинополя, мы направили наш курс на Трапезунд.
Дул сильный встречный ветер, и море сильно волновалось. Несмотря на непогоду и чрезвычайный холод наши бравые комендоры не покидали своих мест у орудий. А стужа действительно была такова, что и четверти часа нельзя было простоять у орудий. Но народ снабдил наших самоотверженных артиллеристов тёплой одеждой и непромокаемыми плащами, благодаря коим они были в состоянии по 4 часа дежурить у орудий. Через каждые 4 часа происходила смена.
Да здравствуют наши самоотверженные артиллеристы и офицеры, которые каждые 5 минут проверяли стоявших у орудий часовых! У матросов на языке было только одно: нам не удалось отомстить грекам — (6), но, коль будет на то воля Аллаха, отомстим русским.
О, всемогущий Аллах, подай силу и крепость нашим морякам, ведь на них обращены взоры всего исламского мира, всех 300 миллионов мусульман! Несомненно, что с Божьей помощью, напутствуемые молитвами всего народа, наши морские и сухопутные силы одержат верх над врагами.
«Меджидие» миль на 400 был вдали от Константинополя. Временами я выходил из помещения радиотелеграфа и смотрел вперёд с мостика. Что я видел! Чёрное море подобно дракону обвилось вокруг «Меджидие», а волны, ударяясь о носовую часть судна, с такою силою охватывали наших артиллеристов, что последние едва держались; несмотря на это никто не покидал своих мест у орудий. Если такая бодрость и сила духа не оставят наших солдат и на будущее время, то мы несомненно выйдем победителями.
«Меджидие» шёл прямо на Трапезунд, чтобы высадить там начальника генерального штаба Исмаила Хакки бея. Главной же целью «Меджидие» было осмотреть наше Анатолийское побережье.
12 ноября, среда. В 8 часов вечера мы находились в 450 милях от Константинополя. В это время я был на дежурстве и слыхал звуки русского радиотелеграфа. В 8 1/2 часа я приступил к передаче радиограммы в Константинополь, чтобы сообщить о местопребывании «Меджидие». А чтобы нашу телеграмму не могли там разобрать, русские стали мешать нам, но им не удалось, т.к. наш аппарат был сильнее, чем их.
Русские медведи прилагали все усилия к тому, чтобы воспрепятствовать нам переговариваться. Иногда это им удавалось, но так как турецкий телеграфист, ловивший наши телеграммы, был весьма искусен, то, несмотря на помеху со стороны наших врагов, мы продолжали обмениваться телеграммами. Германский командир –(7) «Меджидие» передал для отправки на «Явуз» ещё телеграмму. Я уступил аппарат немецкому телеграфисту.
Благословенный немец взялся за манипулятор и стал вызывать «Явуз». «Явуз» откликнулся. Тогда телеграфист приступил к передаче телеграммы; причём употребил целый час на передачу этой телеграммы, тогда как это можно было сделать в 5 минут. Русские медведи опять стали мешать. Наконец «Явуз» сообщил, что немецкая телеграмма получена.
13 ноября, четверг. В ночь на 13-е все мои товарищи спали, т.к. были утомлены качкой, и я с товарищем Хамди-эфенди дежурил до утра.
Всю ночь крейсер «Мидилли» — (8) переговаривался с «Меджидие». Переговоры продолжались до утра. Чтобы помешать нам, русские медведи не переставали нажимать на манипуляторы своих радиотелеграфов. Несмотря на все усилия, русские радиотелеграфы не могли вредить нам, т.к. «зеницы ока» оттоманского народа крейсера «Меджидие» и «Мидилли» обладали более сильными аппаратами.
По временам русские прекращали своё занятие и поджидали, будем ли мы продолжать переговариваться. Мы приостанавливались — они тоже. Только что мы принимались за переговоры, они снова нам мешали. Напрасно мы передавали им радиотелеграфом бранные слова то по-турецки, то по-русски: они не унимались. В 1-м часу судовой ревизор сказал мне, что мы находимся на траверзе Самсуна. Ах, побывал бы я в Самсуне, да на этот раз — не судьба! Возможно, если будет на то воля Аллаха, на обратном пути из Трапезунда мы посетим все прибрежные города.
Ночью я поднялся на ходовой мостик, чтобы передать командиру полученные телеграммы, и, передав их, целый час смотрел на Чёрное море. Волны, подобные горам, наваливались на «Меджидие» и заливали судно.
Несколько раз я плавал между Самсуном и Константинополем, но никогда не видал такого волнения. Всякий раз, как волны наваливались на «Меджидие», мне казалось, что он вот-вот потонет. На палубе давно уж образовалось небольшое море. Я сел на мостике рядом с ревизором и смотрел по сторонам. Вдруг я увидел светящуюся точку. Я спросил ревизора, что это. Он ответил: «Это Самсун». Целый час я не мог оторвать взор от моей родины. Между тем мы уже шли прямо на Трапезунд.
В 3 часа утра была перехвачена русская радиотелеграмма относительно предстоящего выхода русского флота в Чёрное море. Германский командир, получив телеграмму, немедленно призвал меня и сказал: «Надо уведомить «Явуз» и во что бы то ни стало постараться, чтобы телеграмма дошла до назначения. Услышит ли «Явуз» наш призыв?» Я ответил: «Да, «Явуз» получит телеграмму». Он тотчас приготовил телеграмму и сказав — «Передайте» — дал её мне.
Мы позвали «Явуз» на помощь, т.к., хотя русский флот и состоит из пяти старых броненосцев, но если бы все пять вышли сразу, то, разумеется, «Меджидие», «Гамидие» и «Мидилли» не могли бы оказать сопротивления. Поэтому мы и попросили «Явуз» придти на помощь. И действительно, надежда оттоманской нации и залог будущности всего исламского мира броненосный крейсер «Явуз» вышел из Бейкоса. Мы же продолжали свой путь к Трапезунду… (на этом записи обрываются).
Второй отрывок посвящён одной из конвойных операций германо-турецкого флота в Чёрном море, в которой принимал участие крейсер «Меджидие». Операция прошла спокойно и без каких-либо неожиданностей. Однако успешная проводка конвоя была для турок, как показывает анализ войны, событием редким и значимым, и потому в упомянутой книге Г. Лорея ей также уделено несколько строк.
Лорей пишет: «6 декабря в 18 ч. 30 м. «Гебен», «Берк» и «Пейк» вышли в море для обеспечения переброски сухопутных войск на 4 транспортах, следовавших под конвоем «Меджидие». Перевозились 2 батальона, 2 горные батареи, 100 кавалеристов, верблюды и снаряжение… Несмотря на донесение об обнаружении 8 декабря в 12 час. четырёх неприятельских кораблей, проследовавших W-м курсом мимо Трапезунда, и на оживлённые радиопереговоры, никаких неприятельских сил встречено не было». На«Гебене» в этом походе находились военный министр Турции Энвер-паша и германский генерал Б.фон Шеллендорф, направлявшиеся в штаб 3-й турецкой армии для завершения подготовки к проведению так называемой Саракамышской операции. Высадка войск была произведена в Ризе (восточнее Трапезунда). Уже 10 декабря транспорты под охраной «Меджидие» и «Берк-и-Сетвет» («Berk-i-Satvet») вышли в обратный путь.
В дневнике турецкого моряка этому походу уделено несколько больше внимания. При этом особый интерес, на наш взгляд, вызывают авторские размышления о роли флота в судьбе Турции. Вся современная политика нынешнего руководства в области военно-морского строительства свидетельствует, что печальные уроки её новейшей истории вполне усвоены национальной политической элитой. Хотелось бы, пользуясь случаем, пожелать аналогичных успехов и российскому истэблишменту, благо собственных уроков за более чем трёхвековую историю российского флота вполне достаточно.
23 ноября 330 года. 22-го ноября мы получили от командующего приказ приготовиться к выходу в Чёрное море. 23-го ноября в 61/2 часа а-ля франка «Явуз» снялся с якоря, и командующий, который, как известно всякому, находился на этом судне, приказал крейсеру «Меджидие» идти в кильватер «Явузу».
Но, злополучный «Меджидие»! В тот момент, как мы снимались с якоря, произошла порча электрической и паровой машины. Все помещения на «Меджидие» погрузились во мрак, причём все, кто был на судне, и вся команда пришли в уныние, т.к. потеряли надежду на выход крейсера в Чёрное море. Бедные матросы не знали, что раз приказ дан, то он должен быть исполнен; потонет судно или нет, а идти должно.
Все офицеры бросились в электрическое отделение и приняли участие в работе. Но, т.к. порча электрической машины не распространяется на главные судовые механизмы, то «Меджидие» медленно пошёл вперёд. Подошедши к Сараю, мы остановились, чтобы подождать транспорты, которых должны были сопровождать. В 10 часов, уже вместе с транспортами, мы медленно пошли к выходу из Босфора. При выходе «Меджидие» шёл по 1-2 узла, не развивая большой скорости, ввиду того, что на 60 миль в округе пространство было минировано. Впереди шли два лоцманских судна.
Как только «Меджидие» вышел из опасного района, он сразу дал 15-узловой ход… Чтобы испытать скорость, «Меджидие» пошёл полным ходом: оказалось — 22 узла! Маневрируя в стороне от транспортов, «Меджидие» поджидал таковые… Чёрное море было спокойно, точно уснуло. Не было ни малейших волн. В 4 часа а-ля франка мы были траверзе Шиле. Несчастные транспорты медленно-медленно шли позади нас. Что было на этих транспортах, я не знал. По словам товарищей-матросов, они были полны войск.
Аллах всемогущ и всесилен! Всё в Его власти. Он смилостивился над нами, и на это раз море было спокойно. Наши товарищи пехотинцы были избавлены от страданий, причиняемых морским волнением. Кто знает, что сталось бы с ними, если бы море не было спокойно!
В 7 часов взошла луна. Наши суда представляли восхитительное зрелище: в открытом море впереди нас шёл «Явуз», «…» (наименование не разобрано — перев.) и другие транспорты следовали за ним. Затем шёл «Меджидие», за которым следовали: судно красного полумесяца «Гюль-Нехаль», немецкий транспорт «Ирмин-Гард» — (9), перевозивший наши войска, и, наконец, ещё судно под названием «Бигар». Не было и признака качки! Как днём, так и ночью экипаж исполнял свои обязанности при орудиях: вооружённые биноклями артиллеристы смотрели по сторонам, выслеживая неприятеля …
«Меджидие» шёл, давая 8 узлов; но, получив приказание от «Явуза», он поручил все транспорты минному крейсеру «Берк-и-Сетвету» — (10), развёл пары и постепенно довёл скорость до 22 узлов. В топках развели такой огонь, что от дыма, выходившего из труб, не стало видно неба… Вскоре «Меджидие» на 50 миль удалился от транспортов: «Явуз» снова дал приказание остановиться и подождать транспорты. Мы застопорили ход и стали ждать. У берегов Джиде и Инеболи виднелся чёрный дым минного крейсера «Пейк-и-Шевкета» — (11), состоявшего при «Явузе», «Меджидие» же был в открытом море — на траверзе на расстоянии 80 миль…
В то время, как мы поджидали транспорты, «Явуз» скрылся из виду. Через два часа наши транспорты начали подходить к нам. К этому времени «Явуз» снова появился на горизонте. Как оказалось, он ходил на разведку. «Явуз» недаром получил своё название – (12). Боязнь встретиться с ним и с нашими быстроходными крейсерами «Меджидие» и «Мидилли» удерживала русских от выхода в море, и никаких следов неприятеля не было заметно. Наш флот господствовал над Чёрным морем!
24 ноября, вторник. День клонился к вечеру. Удивительно, как бесшумно и без всяких звуковых сигналов идут ночью наши суда, несмотря на то, что все огни погашены, и на море не видно ни светящейся точки! Только изредка вспыхивают сигналы, подаваемые прожекторами.
В 5 часов а-ля франка… с «Явуза» был получен приказ забрать уголь не в Самсуне, где были угольные склады, а в Синопе, т к. патриотически настроенное население этого города пожертвовало таковой для флота. С чем можно сравнить жизнь моряков? Одно приказание сменяется другим, другое третьим, и сколько ещё впереди будет разных изменений! Ведь о том, что мы будем брать уголь в Синопе, не было и речи.
В 7 часов послышались звуки русского радиотелеграфа. Не боясь неприятельского флота, «Явуз» то смело уходил по направлению к Севастополю, то снова возвращался и маневрировал поблизости от нас. Обладая ходом в 28 узлов, благословенный «Явуз» так же быстро скрывался из виду, как и появлялся… Поручив охрану транспортов минному крейсеру «Берк-и-Сетвету», «Меджидие» неоднократно уходил в море то в западном, то в восточном направлении: он также выслеживал неприятеля. Т.к. луны не было и наступила темнота, то неприятель мог бы напасть на нас, хотя этого вряд ли можно было ожидать. В сердцах наших было твёрдое убеждение, что русский флот из страха перед «Явузом» не решится выйти в Чёрное море.
Ах, если бы «Явуз» был у нас во время балканской войны! Разве могли бы проклятые греки нанести нам столько унижений и отнять у нас столько островов! – (13). Тогда бы весь греческий флот, как ныне русский, не осмелился покинуть место своей стоянки. Если бы Турция тотчас по провозглашении конституции стала увеличивать свой флот, то во время Балканской войны мы господствовали бы над десятью морями, такими, как Чёрное.
Эта несчастная война заставила нас обратить внимание на наш флот. И вот, на собранные несчастным оттоманским народом деньги мы заказали в Англии два дредноута: «Решадие»- (14) и «Султан Осман» — (15), и один быстроходный крейсер. Когда эти суда были готовы, то проклятые англичане, чтобы стереть с лица земли мусульманский мир, их нам не выдали. На народные деньги был заказан ещё один дредноут: «Фатих» — (16), но и его постигла такая же участь. Однако, если Аллаху будет угодно, с Его помощью мы отберём у коварных англичан наши суда и отнимем у них и другие!
Чтобы обеспечить будущность и счастье оттоманского народа, Всемогущий Аллах даровал нам полученные нами от германского правительства «Явуз» и «Мидилли». Эти суда дали нам господство над Чёрным морем и служат залогом будущего для всего 300-миллионного исламского мира. И вот, ныне Турция свободно перевозит свои войска по Чёрному морю. Итак, да здравствуют «Явуз», «Мидилли», «Меджидие», «Гамидие», «[Хайредин] Барбаросса» и «Торгут-Рейс» — (17), да здравствует вся оттоманская нация, и да будут посрамлены наши враги!
Чтобы отомстить русским медведям за кровь предков, которую они некогда пролили, оттоманский народ шлёт свои войска по Чёрному морю.
Третий и последний предлагаемый отрывок — самый короткий. Однако посвящён он наиболее известному из описанных турецким моряком в своём дневнике эпизодов войны на Чёрном море. Речь идёт о заградительной операции русского Черноморского флота 10-11 декабря 1914 года, в ходе которой предполагалось осуществить закупорку входа в порт Зунгулдак путём затопления на входном фарватере и в гавани порта четырёх пароходов-брандеров: «Олег», «Исток», «Атос» и «Эрна».
Для выполнения операции был выделен отряд в составе линейного корабля «Ростислав», крейсера «Алмаз», З-го, 4-го, 5-го и 6-го дивизиона миноносцев и четырёх упомянутых пароходов. Действия отряда обеспечивали главные силы флота. К сожалению, вследствие грубых просчётов в планировании и подготовке операции, она закончилась полной неудачей.
За несколько часов до рассвета 11 декабря отряд был неожиданно обнаружен крейсером «Мидилли»(«Бреслау»),который, пользуясь темнотой и штормовым морем совершенно безнаказанно обстрелял пароход «Олег», а затем потопил отбившийся ночью от отряда пароход «Атос», взяв в плен уцелевшую часть его команды. Ранее читатели сборника «Гангут» (вып. 7, с.90-93) имели уже возможность познакомиться с воспоминаниями бывшего командира «Атоса» лейтенанта М.М.Четверухина, посвящёнными именно этому эпизоду.
Позднее пленные были переданы на линейный крейсер «Султан Селим Явуз»(«Гебен»).«Мидилли» же вновь вошёл в соприкосновение с русским отрядом и главными силами Черноморского флота и, удерживаясь на безопасной дистанции, сохранял контакт вплоть до возвращения их в Севастополь утром 12 декабря.
В записках турецкого моряка бросается в глаза явная ошибка в датировке событий: столкновение «Breslau» с русским отрядом произошло11, а не12 декабря. Однако изучение документа позволяет с достаточной уверенностью утверждать, что запись данного эпизода произведена автором записок не ранее 15 декабря, то есть, спустя несколько суток. С учётом этого ошибка представляется вполне объяснимой.
10 декабря 330 года «Гамидие», «Мидилли», «Меджидие» и «Явуз» вышли из мест своих стоянок. «Мидилли» получил приказание нести сторожевую службу между Константинополем и Самсуном. «Меджидие» — между Самсуном и Трапезундом, а «Гамидие» — между Трапезундом и Батумом.

До 12 декабря каждый из крейсеров исполнял возложенные на него обязанности. 12-го декабря «Мидилли» усмотрел шедший ему навстречу неприятельский флот, состоявший из 17 судов, который разыскивал наш флот. «Мидилли» тотчас сообщил об этом нашему флоту по беспроволочному телеграфу. Неприятельский флот находился между «Мидилли» и «Меджидие».
«Мидилли», потушив огни, приготовился к бою и сначала открыл огонь по неприятельским транспортам. Проклятый русский флот сопровождали три транспорта, наполненные минами.
Открыв огонь, «Мидилли» скоро отослал к рыбам эти транспорты; когда они тонули, он стал спасать очутившихся в воде русских офицеров и команду, отстреливаясь в то же время от неприятеля. Выстрелы с «Мидилли» и огонь, открытый на «Меджидие», находившемся между Самсуном и Трапезундом, огласили Чёрное море. Проклятые русские стали искать при помощи прожекторов «Мидилли» и «Меджидие», но оттоманские суда слились с водою, и враги не смогли их открыть. Неприятельский флот первый прекратил огонь и обратился в бегство по направлению к Севастополю.
«Меджидие» же и «Мидилли», осыпая снарядами, стали его преследовать.
Как я упомянул выше, «Мидилли» первый заметил неприятеля и сообщил всем судам о его появлении. Узнав об этом, «Явуз» вышел с целью отрезать неприятельскому флоту путь к Севастополю. Неприятельский флот вступил с нами в бой в 3 часа а-ля франка. Услыхав выстрелы, «Явуз» со скоростью 28 узлов бросился на неприятеля и в конце концов настиг его. Между тем «Меджидие» и «Мидилли» неподалёку от Севастополя пустили ко дну ещё одно военное вражеское судно.
Догнав неприятеля, «Явуз» дал три выстрела по флагманскому судну. Все три выстрела попали в цель, т.к. мы собственными глазами видели взрывы на флагманском судне, которое с трудом(буквально: в тяжёлом положении. — перев.) вошло в Севастопольский порт. «Явуз», присоединившись к «Мидилли», отправился на поиски «Меджидие», который направился к Батуму.
Подойдя к Батуму, мы заметили, что какое-то судно, находившееся сзади нас, бомбардирует этот город. Не производя шума, «Мидилли», «Меджидие» и «Явуз» окружили бомбардирующее Батум судно и спросили пароль. Оказалось, что это был крейсер «Гамидие», который сообщил нам по радиотелеграфу, что до бомбардировки Батума он обстрелял Севастополь. Таким образом, суда оттоманского флота, избороздив Чёрное море, снова соединились и направились прямо в Константинополь. «Явуз» стал на якорь в Хайдар-паше, «Меджидие» — в Топ-ханэ, «Мидилли» — в Бейкосе, а «Гамидие» — в Буюк-Дере; успех этого выхода нашего флота был чрезвычайный!

Дабы не утруждать читателя подробным разбором всех этих «свидетельств» турецкого моряка, позволим предложить его вниманию воспоминания ещё одного участника данных событий — тоже радиотелеграфиста, но уже немецкого, Г. Коппа с линейного крейсера «Goeben» -(цитируется по изданию: Лукин А.П. Флот. М.: — Филология, 1995)
В сочельник мы находились в Босфоре, когда вдруг услышали близкие переговоры неприятеля. Несомненно, он подготовлял какой-то сюрприз. Последовало распоряжение поднять пары.
Днём вышли в море. Погода свежая. «Бреслау» отослали в разведку. Сами двинулись на восток. Штормовой ветер развёл изрядную волну, качает, но хуже всего то, что русские прекратили переговоры.
В четыре часа пополуночи нервный вызов «Бреслау»: «Срочно!.. Срочно!..». Слушаем: «Неприятель на высоте Зунгулдака. Обнаружил транспорт «Олег». Кто-то из тьмы делает опознавательный. Осветил силуэт броненосца. Потопил транспорт».
Полное недоумение. Что всё это значит?
В 7 утра новый вызов «Бреслау». Ещё большее удивление. Доносит, что потопил второй транспорт и взял в плен двух офицеров и 70 матросов. Непонятно, что делают тут русские транспорты.
В час пополудни эскадренная (так в тексте. — М.П.) депеша «Бреслау»: «Встретил русский флот в полном составе. Удаляется курсом норд. Имел перестрелку с миноносцем. Стреляют хорошо».
К сожалению, в этот момент мы были слишком далеко. Назначили «Бреслау» рандеву завтра в полдень. Вторая ночь прошла спокойно.
В назначенный час рандеву состоялось. «Бреслау» прислал своих пленных… Крейсер отослали в новую разведку.
Как видно из цитированного источника, с линейным крейсером «Goeben» у турецкого автора «неувязочка» получается. Не участвовал он в этой стычке, просто не успел. И чтобы окончательно расставить всё по своим местам приведём ещё одно описание данного же эпизода, сделанное Г. Лореем в книге «Операции германо-турецких морских сил в 1914-1918 гг.» Германский адмирал описывает эти события следующим образом.
Считая, что русские использую рождественские праздники нового стиля для операций в расчёте на отсутствие в море германо-турецких сил, Сушон приказал «Бреслау» выйти в море. Насколько правильно Сушон оценивал намерения противника, показали ближайшие дни.
«Бреслау» вышел из Босфора 23 декабря в 16 час. 24 декабря в 3 часа он заметил судно, шедшее без огней. Осветив его прожектором, «Бреслау» опознал в нём русский пароход и обстрелял его с дистанции 1 200 м (7кб); пароход получил ряд попаданий и начал погружаться. Но тут «Бреслау» заметил, что пароход сопровождается каким-то военным двухтрубным кораблём, по-видимому, линейным кораблём «Ростислав», и несколькими эскадренными миноносцами.
«Бреслау» немедленно отвернул полным ходом на Ost, предварительно выпустив ещё несколько залпов. Желая с рассветом войти в соприкосновением с главными силами неприятеля, которые, как он предполагал, находились поблизости, «Бреслау» вскоре перешёл на N-й курс.
24 декабря в 6 ч. 50 м. при первых проблесках рассвета он увидел пароход, шедший курсом Ost, и в ответ на запрос поднявший русский коммерческий флаг. Вскоре в носовой части парохода последовал взрыв, а личный состав его перешёл на шлюпки. После нескольких попаданий с «Бреслау» пароход затонул. Экипаж (2 офицер и 31 матрос), находящийся в шлюпках и в воде, был взят в плен…
Пароход оказался бывшим германским пароходом левантийской линии – «Атос», захваченным русскими … 24 декабря в 9 ч. 50м. «Бреслау» обнаружил главные силы… и немедленно донёс об обстановке на флагманский корабль, однако подтверждения приёма не получил. К сожалению, «Гебен», находившийся в это время далеко в восточной части Чёрного моря, этой радиограммы не получил.
«Бреслау» вышел в голову неприятеля и целый день сохранял с ним соприкосновение. В 13 час. неприятельские эскадренные миноносцы быстро пошли на сближение и с дистанции 12 км (65 кб) открыли огонь по «Бреслау», на который последний тотчас же начал отвечать. Ни с той, ни с другой стороны попаданий не было. Вскоре эскадренные миноносцы отвернули, но преследовать их не удалось ввиду появления русских крейсеров, в свою очередь открывших огонь.
Превосходство русских крейсеров не давало никаких надежд на сохранение соприкосновения с неприятелем в течение ночи, с другой стороны, не стоило бесцельно подвергать крейсер риску торпедных атак. Поэтому «Бреслау» оторвался от неприятеля… с намерением на рассвете войти снова в соприкосновение с концевыми кораблями неприятельских главных сил. 25 декабря в 7ч. 10м. показался берег Крыма и одновременно были замечены дымы: оказалось, что это русские эскадренные миноносцы. С дистанции 10 км (55 кб) «Бреслау» открыл по ним огонь, прекращённый в 8 ч. 30 м., когда показались главные силы противника. Последние легли на курс прямо на «Бреслау» и в 8 ч. 52 м. открыли огонь, но всё время давали недолёты. «Бреслау» увеличил дистанцию, но вновь сблизился, когда неприятель взял курс на Севастополь.
Донеся своему флагману об уходе русского флота, «Бреслау» повернул на S. В 10 ч. 30 м. он потерял неприятеля из виду.
«Гебен» получил донесения «Бреслау» о соприкосновении с неприятелем только 24 декабря после полудня, т.е. слишком поздно для того, чтобы вовремя, утром 25 декабря, быть в должном месте… «Гебен» и «Бреслау» встретились 25 декабря в 16 ч. 30 м.
Как видно из этих строк, в действительности не было ни «потопленного» турецким телеграфистом на подходах к Севастополю ещё одного судна, ни стрельбы «Султана Селим Явуза» по флагманскому судну русской эскадры. Судя по всему, не было у Севастополя и самого «Меджидие».
Зато было нечто другое, что почему-то осталось за рамками дневниковых записок турецкого моряка. 13 (26) декабря на подходах к Босфору линейный крейсер «Султан Селим Явуз» попал на минное заграждение, выставленное русскими кораблями в ночь на 9 (22) декабря, и подорвался последовательно на двух минах. Корабль просто чудом избежал гибели, но получил при этом тяжелейшие повреждения, надолго выйдя из строя. В данной связи Г. Лорею сложно разделить радость турецкого радиотелеграфиста по поводу «чрезвычайного успеха» этого выхода турецкого флота; в своей книге германский адмирал весьма сухо отметил: «Таким образом, русские использовали рождественские праздники с большим успехом для себя».
Что же касается турецкой версии событий, то здесь всё-таки есть один момент, заслуживающий, на наш взгляд, внимания флотских историков. В изложении автора записок действия германо-турецкого флота в рассматриваемом эпизоде явно не вписываются в рамки упомянутого Лореем рождественского экспромта адмирала Сушона с крейсером «Бреслау», а больше напоминают заблаговременное развёртывание своеобразной завесы с целью прикрытия своего побережья и, в первую очередь, угольного района от ожидаемых действий неприятеля.
Следует отметить, что в дневнике турецкого моряка упоминается ещё один выход крейсера «Меджидие» в Чёрное море для поиска неприятеля — 8 декабря, что совпадёт по времени с проведением русским флотом минно-заградительной операции у Босфора; при этом автор прямо указывает, что причиной выхода послу жила имевшаяся у турецкого командования информация о возможном появлении русских кораблей у турецких берегов.
С учётом данных обстоятельств представляются заслуживающими более внимательного изучения высказывавшиеся современниками и участниками событий предположения о том, что одной из причин неудачи операции у Зунгулдака явилась утрата секретности на стадии её подготовки.
И в завершение — ещё одна достаточно любопытная запись из дневника турецкого телеграфиста:
8 декабря 330 года. Как известно, всякий крейсер является судном, так сказать обречённым на жертву. Из трёх крейсеров, входящих в состав оттоманского флота, «Меджидие», как и другие, всякое время и всякий час готов пожертвовать собою для Отечества».

Вот так: скромно, но с претензией. Хотя, согласитесь, в целом весьма интересный взгляд на тактическое предназначение крейсеров. И уж, что совсем примечательно, час этот не заставил себя долго ждать.
Всевышнему было угодно избрать для жертвоприношения тихую лунную ночь с 20 на 21 марта 1915 года, совпавшую с проведением германо-турецким флотом операции по обстрелу Одессы. Как вспоминал Г. Лорей:
Одессе… следовало дать почувствовать невозможность поддержания дальнейшего безопасного судоходства… Крейсеры «Меджидие» и «Гамидие» с четырьмя эскадренными миноносцами, приспособленными для траления, получили приказание причинить возможно больше потерь противнику в Одесском порту и в районе, перед портом. «Гебен» и «Бреслау» должны были служить прикрытием со стороны Севастополя.
Командиром отряда был назначен германский командир «Меджидие» корветен-капитан Бюксель. 19 марта (1 апреля) корабли вышли из Босфора и в ночь на 21 марта (3 апреля) подошли к району Одессы. Далее снова предоставим слово Г. Лорею:
В 4 ч. 45 м. эскадренные миноносцы увидели по курсу берег… Вскоре выяснилось, что отряд находится у Одесской банки, справа — входной створ на фарватер к Николаеву. Это означало, что отряд снесло по крайней мере на 15 миль к Ost. Бюксель приказал изменить курс на W, т.е. прямо на Одессу. Он предполагал начать обстрел с N, а затем перейти на S и SO.
Отряд шёл в следующем ордере: головными — оба эскадренных миноносца типа «Канэ» — «Ташос» и «Самсун»…, далее в расстоянии около 500-600 м (3 кб) — оба эскадренных миноносца типа «Шихау» — «Муавенет» и «Ядигар» — (18) с исправным тралом; за ними в расстоянии 400-500м (2,2-2,7кб) – «Меджидие» и, наконец, в расстоянии 700-800 м — (3,6-4,4 кб) от последнего — «Гамидие».
Около 6 открылась Одесса, ярко освещённая утренним солнцем… Крейсеры находились точно за тральщиками, как вдруг в 6 ч. 40 м. «Меджидие» подорвался на мине (в 15 милях на W 3/4N от Одесского маяка). Взрыв произошёл с левого борта в районе носовой кочегарки. Глубина равнялась 12,8 м. На крейсере застопорили машины, и для спасения личного состава крейсер, имея некоторую инерцию, выбросился на мелководье, имея руль право-на-борту.
Корабль стал быстро погружаться носом, имея сильнейший крен на левый борт, но вскоре стал на мель и некоторое время сохранял крен в 10 град… Все водоотливные средства были пущены в ход, но ввиду значительных разрушений справиться с течью они не могли, тем более, что кочегарки наполнились водой. Передняя часть корабля опускалась постепенно всё глубже, и крен увеличивался. В конце концов весь бак оказался под водой, точно так же, как фальшборт и орудия левого борта; перебираться на правый борт становилось невозможным.
Ввиду того, что из-за небольшой глубины корабль не мог окончательно затонуть, были приняты меры к уменьшению его боеспособности, затворы орудий были выброшены за борт, а радиостанция уничтожена. Эскадренные миноносцы сняли команду крейсера, и в 7 ч. 20 м. «Ядигар» по приказанию командующего отрядом выпустил торпеду для окончательного уничтожения крейсера. Торпеда попала в кормовой погреб: корабль выпрямился, а затем погрузился так, что остались торчать только трубы, мачты и верхние мостики». – (19)
Чёрное море приняло «обречённый на жертву крейсер. Таинство жертвоприношения состоялось. Аллах Акбар!

Комментарии:
1 — Сушон Вильгельм (1864 — 1946 гг.) контр-адмирал германского флота; начало первой мировой войны встретил в должности командующего дивизией Средиземного моря, в которую входили линейный крейсер «Гебен» («Goeben») и лёгкий крейсер «Бреслау» («Breslau»). После прорыва германских кораблей в Дарданеллы и фиктивной продажи их Турции был назначен командующим турецкими военно-морскими силами.
2 – Приказ адмирала Сушона от ноября 1914 года за № 980 «По случаю смотра, произведённого на судах «Барбаросса» и «Меджидие» в п.1 гласил: «Оба судна найдены мною в полном порядке. Объявляю благодарность офицерам и команде».
3 — Имеются в виду германские крейсеры «Гебен» и «Бреслау» вошедшие после фиктивной продажи их Турции в состав её флота.
4 — «Султан Селим Явуз» («Sultan Selim Yavuz») — такое наименование в турецком флоте получил линейный крейсер «Goeben»
5 — «Иозгад» («Yozgad», согласно другим источникам «Yesgar») — канонерская лодка. В конце ноября 1915 года вместе с канонерской лодкой «Tachkeupru» потоплена в Чёрном море около острова Кефкен русскими эсминцами.
6 — Автор имеет в виду первую Балканскую войну (9 октября 1912 — 30 мая 1913), которая велась странами Балканского союза 1912 года (Болгария, Греция, Сербия и Черногория) против Османской империи. В результате поражения в этой войне, завершившейся подписанием в мае 1913 года Лондонского мирного договора, Турция потеряла почти все свои владения в Европе.
7 — На всех крупных кораблях турецкого флота имелось два командира: турецкий и германский. Кроме того, в составе экипажей находились германские моряки, число которых на некоторых кораблях доходило до нескольких десятков.
8 — «Мидилли» («Midilli») — такое наименование получил в турецком флоте крейсер «Breslau».
9 — «Ирмин-Гард» («Irmin-Gard») — угольный транспорт, неоднократно привлекался для обеспечения действий германо-турецкого флота. 6 февраля 1915 года был потоплен в Зунгулдаке в результате прямого попадания авиабомбы в ходе налёта русских гидросамолётов с авиатранспортов «ИмператорНиколай I» и «Император Александр I». Позднее был поднят и вновь введён в строй. В первых числах октября 1916 года на подходах к Босфору подорвался на русской мине и вынужден был выброситься на берег. 17 октября 1916 года окончательно уничтожен торпедой с подводной лодки «Нарвал».
10 – «Бёрк-и-Сетвет» («Berk-i-Satvet») минный крейсер. 2 января 1915 года при выходе из Босфора подорвался на русской мине. Вследствие полученных повреждений до конца войны выбыл из строя.
11 – «Пейк-и-Шевкет» («Peik-i-Shevket») – минный крейсер. 6 августа 1915 года в Мраморном море получил тяжёлые повреждения в результате попадания торпеды с английской подводной лодки. Был вынужден выброситься на берег; впоследствии был поднят и отбуксирован в Константинополь.
12 – «Явуз» («Yavuz») — в переводе с турецкого означает грозный, отважный.
13 — В ходе Балканской войны греческий флот в ноябре 1912 года блокировал выход турецкого флота из Дарданелл и провёл операцию по захвату островов в Эгейском море.
14 — «Решадие» («Reshadie») — линейный корабль-дредноут. Строился в Англии на заводе Виккерса. К началу войны имел высокую степень готовности. Конфискован Англией после объявления войны; вошёл в состав английского флота под наименованием «Erin».
15 — «Султан Осман I» («Sultan Osman I») — линейный корабль-дредноут. Строился в Англии на заводе Армстронга для Бразилии под наименованием «Rio de Janeiro». Был куплен Турцией на стапеле. Конфискован Англией с объявлением войны; вошёл в состав английского флота под наименованием — «Agincort».
16 — Контракт на постройку дредноута «Султан Мехмед Фатих» («Sultan Mehmed Fatieh») был подписан с фирмой «Виккерс» 16 июля 1914 года и, естественно, не реализован.
17 – «Хайреддин Барбаросса» («Hairedin Barbarossa», бывший «Kurfurst Frederich Wilhelm») и «Торгут-Рейс» («Turgut-Reis», бывший «Weissenburg») — линейные корабли постройки конца ХIХ века, куплены у Германии в 1910 году. «Hairedin Barbarossa» потоплен английской подводной лодкой в Мраморном море 7 августа 1915 года.
18 — «Ташос» («Tashos»), «Самсун» («Samsoun»), «Муавенет-и-Милет»(«Muvanet-i-Milet»), «Ядигар-и-Милет» («Yadighar-i-Milet») — турецкие эскадренные миноносцы. «Yadighar-i-Milet» в ночь с 9 на 10 июля 1917 года потоплен в бухте Стения в результате прямого попадания авиабомбы.
19 — Заграждение, на котором подорвался «Medjidie», было выставлено заградителем «Дунай». Впоследствии, при подъёме крейсера, были извлечены на поверхность и орудийные замки.

Подготовка к публикации и комментарии М.А.Партала, 1998 год
Источник материала сайт «Переводика»: http://perevodika.ru/articles/2327.html