Конев В.Н.
Дважды разжалованный

В музее Героической обороны и освобождения города Севастополя хранится довольно необычная фотография одного из активных его участников. На ней изображен Герой Советского Союза Герасимов Филипп Филиппович. Сделана она в Ленинградском ВВМИУ (г. Пушкин) в 1968 году. Эту фотографию прислал в музей в 1999 г. капитан 3-го ранга в отставке Никольский В.В., который на фотографии слева. Что же удивительно в этой фотографии?
Для человека сведущего сразу бросится в глаза необычное для главного старшины количество колодок орденов Красного Знамени – их четыре. Если же посмотреть на биографию Героя, помещенную в справочнике «Герои Советского Союза», изданном в 1987 г., то сразу возникнет вопрос, как мог гвардии лейтенант за двадцать пять лет службы дослужиться до главного старшины?
В другой книге «Герои Советского Союза – Военно-морского флота» мы увидим фото Герасимова с погонами старшего лейтенанта и прочитаем, что он «в 1943 г. был переведен в 9-й истребительный авиаполк. Активный участник обороны Одессы и Севастополя, освобождения Новороссийска и Севастополя».
В.В.Никольский, тогда капитан-лейтенант, заочно учился в Ленинградском ВВМИУ, повышая свое средне-техническое образование до уровня инженерного. На кафедре борьбы за живучесть корабля старшим инструктором работал главный старшина сверхсрочной службы Герой Советского Союза Ф.Ф. Герасимов, с которым В.В. Никольский и познакомился. И, естественно, тот рассказал ему свою необычную историю…
Свой первый боевой вылет на «И-16» Герасимов совершил в небе над Одессой. Не раз приходилось летчикам полка прикрывать отход наших кораблей из Одессы в Евпаторию, Ялту. После оставления Одессы летчики полка прикрывали Севастополь. Как-то, пролетая около Тарханкутского маяка, боковым зрением заметил ниже себя двухмоторный торпедоносец «Ю-88т». Ринулся на него, забыв обо всем на свете, нажал на гашетки. От «Юнкерса» отделились какие-то ошметки, пыхнуло пламя, самолет перевернулся на спину и, отмахивая витки штопора, на глазах врезался в воду. «Эге!» – запела душа пилота, – значит, умеючи можно и таких на «ишаках» заваливать. С этого дня он обрел уверенность в своем «ишачке».
Часто летчики летали на разведку. Однажды ему и лейтенанту Василию Бородину было приказано разведать боевую обстановку в районе села Байдары . По данным наземной разведки в этом селе было отмечено большое скопление техники противника. Вот как вспоминал об этом памятном вылете сам летчик: «Первый раз мы вылетели и прошли над селом на высоте примерно 1500 м, но ничего подозрительного не обнаружили. Во второй раз решили действовать хитрее. Вылетели рано утром и со стороны Байдарских ворот зашли на село и стали снижаться. Снизились до такой минимальной высоты, что едва-едва не касались пропеллерами травы. Так и шли, крыло в крыло. Вдруг, когда до села оставалось не больше километра, видим, как прямо на нас ощетинились стволы вражеских зениток и пулеметов. Буквально через несколько секунд вокруг бушевало море огня и взрывов.
Сбить нас было трудно, так как самолеты почти слились с фоном гор, да и солнце стоявшее сзади нас, слепило глаза вражеским наводчикам. К тому же малая высота наших самолетов создавала «мертвую зону» для зениток. Прошли над селом и увидели, что вплотную у каждого дома, со всех его четырех сторон, прижавшись к стенам, стоят боевые машины и все это от крыши до земли закрыто маскировочной сеткой. У села Шули вновь попали под огонь зениток, но все же благополучно сели на свой аэродром. Доложили обстановку и сразу стали готовиться к штурмовке. В тот раз хороший урон нанесли врагу и без потерь со своей стороны».
Но все же война на то и война. Гибли при штурмовках и более опытные пилоты, а ему, молодому, только крепко доставалось «по перышкам»: дважды на поврежденной машине возвращался на свой аэродром. Дыр привозил много. В одном из боев, таранив фашистский самолет-разведчик погиб его друг Василий Бородин.
За несколько месяцев войны молодой летчик выполнил 60 боевых вылетов на штурмовку войск и техники противника, в которых уничтожил шесть зенитно-пулеметных точек, два крупных склада и десять автомашин с боеприпасами, четыре минометных батареи.
Осенью 1941 г. Герасимов был ранен. Лежал в Батумском госпитале. К весне 1942 г. летчик совершил 167 боевых вылетов, участвовал в 26 воздушных боях, в которых лично сбил, кроме «Ю-88т» и «Хш-126», которого срезал под Севастополем. Еще один «Ме-109» он сбил в паре.
Звания Героя Советского Союза летчик-истребитель Ф.Ф. Герасимов был удостоен не за сбитые немецкие самолеты, и даже не за штурмовки наземных войск, за которые он из рук командующего ВВС ЧФ В. Коробкова получил до этого свои первые боевые награды – два ордена Красного Знамени. Он первым из летчиков ВВС ЧФ, посадил самолет «У-2» в расположении партизан в Крымских горах, доставил в расположение партизанского отряда радиста и рацию. Таким образом, командованием Севастопольского оборонительного района была установлена связь с партизанами и им была оказана помощь боеприпасами и продовольствием. Эту малоизвестную страницу в истории боев за Крым ярко и талантливо восстановил в своей книге «Воздушный мост» Герой Советского Союза В.Б. Емельяненко. В середине семидесятых писатель встречался со многими героями своей будущей книги, побывал на месте посадок самолетов в Крыму, ездил в Ленинград и встречался с Герасимовым — одним из героев будущей книги.
Портрет летчика-истребителя 3-й «непромокаемой» эскадрильи Герасимова в его описании выглядит следующим образом: «Круглолиц, голубоглаз, любитель побалагурить, голос с хрипотцой».
2 апреля 1942 г. его и товарища по эскадрилье Николая Сикова вызвал командующий группы авиации Севастополя полковник Г.Г. Дзюба и лично поставил задачу «особой важности»: у горы Чатыр-Даг отыскать поляну, которую выбрали партизаны для посадки самолета и сфотографировать ее. Рано утром следующего дня два «И-16» отправились в путь по маршруту: мыс Сарыч — пер. Байдарские ворота — г. Ай-Петри – хребет Ялтинской яйлы. Высота 1700 м. Вот впереди показался искомый ориентир — вершина горы Басман (1136 м). Вершину горы затянуло туманом. Сколько ни кружили летчики, но поляну найти не смогли.
После обеда полетели снова. На высоте 400 м первым поляну увидел Сиков. Сбросили вымпел. Вечером с чувством выполненного долга летчики легли спать: «Еще один денек стерли».
4 апреля летчики летали повторно, доставили партизанам новый вымпел, где просили подготовить поляну к посадке самолета. На обратном пути их перехватили четыре «Ме-109», но летчики успели уйти под защиту плавучей батареи «Не тронь меня».
Герасимов подумал, что на этом задание «особой важности» для него закончится, но Дзюба поставил новую задачу: на «У-2» доставить партизанам радию и радиста. Летчик совершил над аэродромов несколько полетов на «У-2» – восстанавливал навыки и отрабатывал посадку на ограниченную площадку. Чтобы утяжелить самолет его загрузили запчастями и продуктами. Техник предлагал положить даже запасной винт, но летчик отказался, о чем потом сильно сожалел. Герасимову выдали автомат «на всякий случай» и проинструктировали о порядке условных сигналов, которые он должен был дать на случай аварии самолета, неисправности рации и в случае готовности сброса грузов. Ордена и документы перед вылетом он сдал.
Ранним утром 10 апреля во вторую кабину «У-2» сел радист, старший матрос Иван Дмитриев.
Если на «И-16» до цели долетал он раньше за 20 минут, то теперь «топал» больше часа. «У-2» был старым, а мотор изношенным. Над поляной летчик трижды заходил на посадку, на четвертый раз сесть помешали люди. Хоть партизаны и постарались удлинить и расширить бывший загон для зубро-бизонов, но все равно полянка сто на двадцать метров была явно мала даже для такого неприхотливого самолета, как «У-2». Летчик вспоминал: «Почва в горах к тому времени сильно прогрелась, и мощные восходящие потоки теплого воздуха как бы приподнимали самолет, не давая ему коснуться земли колесами». На пятом заходе, задев колесами за верхушки деревьев, Герасимов бросил самолет в крутое скольжение. Казалось, вот-вот машина врежется в землю. До земли оставалось метра два, когда ему удалось перейти на горизонтальное планирование и заставить самолет приземлиться. Надо же такому случиться: уже в самом конце пробега летчик увидел проселочную дорогу и рядом с ней канаву. Колеса «У-2» попали в канаву-промоину, самолет ткнулся носом, и винт сломался.
Радист принялся за свое дело, а летчик стал думать о том, как он возвратится обратно. Нужно сказать, что летчик и радист были первыми в партизанском отряде людьми с Большой земли. Партизаны с жадностью расспрашивали их об обстановке на фронтах, о любых даже самых значительных мелочах жизни. Например, очень удивились, когда Герасимов сказал, что ему от родителей из блокадного Ленинграда, в осажденный Севастополь приходят письма.
Три ночи подряд, взлетавшие с м. Херсонес самолеты, сбрасывали грузы партизанам отряда Г.Северского. Герасимов же ожидал группу из 9 партизан, которая пошла в Чоргун (60 км от лагеря). Там на заброшенном аэродроме стояли несколько «У-2» и с одного из них должны были снять пропеллер .
За время ожидания группы летчик принял участие в бою с карателями. На пятый день группа возвратилась без одного человека: в пути тот скончался — не выдержало сердце. Винт принесли в целости и сохранности.
Утром летчик решил взлетать, но не учел, что непрогретый воздух не давал старенькому «У-2» необходимой подъемной силы. При взлете самолет врезался в верхушки деревьев. Летчик остался целым, но «У-2» ремонту не подлежал. Решил было возвращаться к своим пешком — ведь он летчик и очень нужен там в Севастополе. Ему повезло. Буквально через несколько дней в расположение лагеря вышли 6 моряков-разведчиков. Герасимов вспо-минал: «До линии фронта мы шли шесть суток. Один раз нарвались на мину, радист из группы моряков погиб, двое были ранены серьезно, я отделался сравнительно легко. Подошли к Балаклаве, пробрались на нейтральную территорию, где нас заметили наши солдаты».
Вскоре полковник Дзюба тискал в объятиях своего подчиненного. А еще через два дня отдохнувших Герасимова и сопровождавших его моряков вызвал член Военного совета дивизионный комиссар Н.М. Кулаков.
— Всех представить к наградам, — сказал он, обращаясь к начальнику штаба, — а главного героя — подождать. Ведь в самом деле — герой. И росточком невелик, а какое большое дело сделал!
Позже Герасимов узнал, что накануне этой встречи командующий Черноморским флотом и член Военного совета подписали представление его к званию Героя Советского Союза «за выполнение «боевого задания специального назначения с посадкой в глубоком тылу противника». В наградном листе отмечалось: «…на самолете «У-2» доставил радиста и рацию партизанам. Таким образом, была восстановлена связь и обеспечена боевая работа партизан. Когда было невозможно вылететь с территории, занятой противником, возвратился с разведгруппой».
Вернулся Герасимов в свою часть 29 апреля. Здесь его ждала телеграмма из Ленинграда с известием, что 24 апреля умер от голода отец.
С 4 мая 1942 Герасимов снова пилот 3 авиаэскадрильи 6-го авиаполка. 29 июня 1942 г. ему присваивают звание старшего лейтенанта.
20 ноября 1942 г. летчика, возвращавшегося на свой аэродром, неожиданно атаковала группа вражеских истребителей. Вскоре у него закончились боеприпасы, самолет был подбит над Черным морем. Герасимов выбросился с парашютом и опустился в море, недалеко от берега. На море бушевал шторм. Как потом, часто вспоминал и рассказывал товарищам летчик: «Вся беда в том, что я не смог снять парашют. Он намок, да еще я был в сапогах и плотно одет, — все это сковывало движения, а надувная лодка не сработала, так как при выбрасывании из кабины самолета я зацепился за козырек кабины и оторвал шланг автомата лодки. Все это стало тогда лишним грузом, да еще при шторме на море. Пока были силы, я старался плыть к берегу…».
Тонущего летчика увидела группа наших бойцов. Не раздумывая, один из них, старший сержант А.С. Утрясов, сбросил с себя обмундирование и в нижнем белье бросился в ледяную воду. Помощь пришла вовремя. Еще бы минута и летчик ушел бы на дно.
Герасимова тут же отправили в госпиталь, а его спасителя — в санчасть, где вскоре объявили благодарность и выдали денежную премию «за спасение жизни Героя Советского Союза, гвардии капитана Герасимова».
Купание в ледяной воде не прошло даром. Герасимов долго болел. По излечении снова летал, но 10 июля 1943 г. «за недисциплинированность и пьянство» попал в штрафной взвод морской пехоты сроком на три месяца.
Со слов Никольского, Герасимов ему говорил, что был наказан за избиение подчиненного ему авиатехника, по вине которого он «чуть не угробился на самолете».
На Малой земле, куда направили штрафника, встретил Герасимов еще одного товарища-летчика по несчастью — Ф.П. Мордовца из авиазвена связи Управления ВВС ЧФ. Мордовец, уже после Герасимова неоднократно летал к партизанам, за что был награжден орденом Ленина.
Летом 1943 г. Мордовец на радостях, что удачно увернулся от атаки немецкого истребителя, над аэродромом решил «показать класс» — на бреющем прошел так низко, что разбил свой У-2, зацепившись крылом за дерево. Лихачество летчику не простили, а прошлые заслуги были не в счет.
Как бы то ни было, бывшие летчики ходили вместе в одной цепи в контратаки, в одной из которых в последних числах августа Мордовец был тяжело ранен. Герасимов оказал ему первую помощь и доставил в медсанбат.
Отбыв назначенный срок наказания, 13 октября того же года, Герасимов был восстановлен в офицерском звании и назначен рядовым летчиком в 25-го авиаполка ВВС ЧФ, а с 10 декабря 1943 г. — продолжил службу в 3-й авиаэскадрильи 9-го авиаполка.
После освобождения Крыма 15 мая 1944 г. полк передислоцировали на Балтику. Летчики 47-го и 9-го авиаполков располагались на одном аэродроме. Герасимов снова встретил там Ф. Мордовца, который к тому времени освоил «Ил-2». На боевые задания они часто вылетали вместе. 15 июня 1944 г. самолет «Ил-2» гвардии лейтенанта Ф.П. Мордовца был сбит огнем зенитной артиллерии под Выборгом. В этот день Ф. Герасимов, как пишет В. Емельяненко, впервые за войну заплакал.
Летчик неоднократно отличался при сопровождении штурмовиков, в одном из вылетов сбил истребитель противника, был награжден третьим орденом Красного Знамени. Снова пошел на повышение: с 25 июня дублер командира звена, а 18 сентября того же года утвержден в этой должности.
21 сентября 1944 в районе порта Таллинн Герасимов со своим ведомым Сергеем Глазковым и второй парой в составе старшего летчика Александра Смердина и летчика Михаила Бурцева прикрывал последнюю в эшелоне восьмерку штурмовиков «Ил-2» из 47-го авиаполка. Налет получился настолько внезапным и ошеломляющим, что некоторое время в небе были только наши самолеты. Штурмовики совершали заход за заходом. Причалы заволокло дымом. Многие транспорты горели.
Но так продолжалось всего несколько минут. Не менее тридцати «ФВ-190» вывалилось из облаков. Разбившись на неравные группы, немцы атаковали меньшую по численности группу наших истребителей. Против Герасимова и Глазкова оказалось восемь самолетов врага. Герасимов сделал глубокий вираж и первая пара «ФВ-190» проскочила мимо. Но вторая уже заходила его ведомому в хвост. Остальные две пары шли следом. Герасимов понимал, что при такой обстановке обязательно собьют его или ведомого. Он увеличил скорость, приблизился к хвосту ближайшего «ФВ-190» и точной очередью зажег его. «Колесо» вражеских машин разрушилось, но немецкие летчики стали наседать на ведомого. Герасимов и не заметил, когда Глазкова подбили. Он только увидел, оглянувшись, что Сергей сваливается влево. Оглянувшись во второй раз, он заметил горевшую правую плоскость самолета Глазкова. Затем самолет Сергея резко «клюнул» носом вниз и взорвался.
Острая боль полоснула Герасимова по сердцу. Больше года он воевал с Глазковым. Ведомый — лучше не надо. Не раз выручал он в бою командира. Берег его и командир. Да вот не уберег…
Впрочем, горевать больше секунды непростительная роскошь в бою. Герасимов вновь оглядел небо. Откуда-то появился еще один «ФВ-190». «Опять восемь, — подумалось Герасимову, ну, держитесь же. И он атаковал ближайший к нему самолет. Короткая очередь — и самолет врага устремился к земле. Летчику вдруг стало весело. «Давай следующего», — сказал он себе и рванул машину в лобовую атаку. Немецкий летчик принял ее. Два самолета стремительно сближались. Огоньки пулеметных трасс неслись навстречу друг другу. В последнее мгновение мужество изменило врагу. Он отвернул влево и, получив в борт очередь, стал разваливаться в воздухе. Но и Герасимову немецкий летчик сумел всадить снаряд, который, пройдя поверх фонаря, разорвался около киля.
Изуродованная машина управлялась плохо. На исходе было и горючее. «Вот и все, — мелькнуло в сознании пилота, — теперь осталось только одно — таран». Он посмотрел вокруг, и радостно заколотилось сердце. Таранить было некого…
Техник Иван Кукорцев только покачал головой, когда летчик с большим трудом посадил разбитую машину.
— А мне уже сказали, что вы погибли, — тихо произнес он. — Жаль Сергея. — И добавил сокрушенно: — И машину жаль. На этом самолете, кажется, больше летать нельзя…
В предпоследний день войны, 8 мая 1945 г. в воздушном бою в районе Павилоста Герасимов в паре сбил два «Ю-52».
9 мая 1945 г. летчики 11-й штурмовой авиадивизии продолжали наносить бомбовые удары по кораблям противника удирающим из Литвы. Огромная, до сотни различных кораблей и катеров армада врага, чувствующего неминуемый конец войны, в спешке покидала порт. Находясь в воздухе, Филипп Филиппович в наушниках услышал голос комдива полковника Менжовцева: «Товарищи летчики! Поздравляю Вас с Победой!»
Всего за время войны летчик совершил 385 боевых вылетов, в 44 воздушных боях сбил лично шесть и в группе четыре самолета противника. Шесть раз он горел и тонул. Трижды его считали погибшим.
Война закончилась, летчик продолжил службу, но его ждала новая беда. 13 мая 1946 г. Герасимов снова с той же формулировкой «за недисциплинированность и пьянство» был снят с должности и назначен летчиком 2 авиаэскадрильи своего полка. После последовавшего за этим увольнения из ВМФ он был осужден, лишен офицерского звания и наград. Вдова летчика рассказывала краеведу-историку Н.Н.Зиновьеву, что причиной осуждения стал случай, когда Ф.Ф.Герасимов, будучи в пьяном виде (был же он в этом состоянии весьма несдержан) в грубой форме оскорбил старшего офицера. Весьма скупо пишет о последовавшем затем наказании В. Емельяненко: «ему несколько лет пришлось тянуть высоковольтку под Воркутой» .
Старшему научному сотруднику Воркутинского межрайонного краеведческого музея Т.В. Котик удалось установить, что Ф. Ф. Герасимов прибыл в Воркуту 9 апреля 1948 г., а освобожден был 26 ноября 1950 г. досрочно – срок отбытия наказания сократили на 4 месяца. Личное дело Ф. Герасимова в архиве Воркутинского УВД было уничтожено еще в 1956 г.
В последующей судьбе Ф. Герасимова принял активное участие вице-адмирал Н.М. Кулаков, который в 1941-42 гг. был членом Военного Совета ЧФ и Севастопольского оборонительного района. Он лично знал летчика и помнил о его подвиге. С 1961 г. Н. Кулаков занимал должность начальником политотдела Ленинградской ВМБ и Военно-морских учебных заведений Ленинграда. Кулаков, которому военно-морские учебные заведения подчинялись по партийной линии и способствовал тому, что бывший летчик-офицер устроился в Ленинградское ВВМИУ с утверждением на военной службе в статусе сверхсрочнослужащего. Вероятно, сначала Герасимов был рядовым.
Следующей ступенью в решении вопроса было его восстановление в звании Героя Советского Союза. Этому, конечно, способствовала обстановка, сложившаяся в стране в связи с приближающимся 20-летием Победы. Воздавали должное обойденным, забытым и отбывшим срок наказания, честно и добросовестно трудившимся Героям. В их числе стал и Герасимов, на груди которого снова засверкала Золотая Звезда.
Лаборатория, в которой он продолжил свою военную службу, носила звание отличной. Курсанты расположились у бассейна. Вот замер на водной глади бассейна макет подводной лодки. Преподаватель рассказывает о том, как будет вести себя корабль при заполнении тех или иных балластных цистерн. И повинуясь его командам, лодка то погружается, то всплывает, то получает дифферент, то становится на ровный киль. У пульта управления мичман Герасимов. Не было в лаборатории ничего, к чему бы, не прикоснулись умелые руки Герасимова. Наиболее удачными разработками стали бассейн с буксировочным устройством, действующая самоходная модель ракетной подводной лодки с программным управлением. За участие в создании модели корабля на воздушной подушке умелец был награжден Главнокомандующим ВМФ грамотой. Немало у Герасимова было и других поощрений за неутомимый труд в деле обучения и воспитания грамотных и умелых корабельных инженеров. В училище этот невысокий седеющий ветеран пользовался большим уважением. После восстановления в звании Героя СССР Ф.Ф. Герасимов дважды (в 1969 и 1974) приезжал в город Севастополь. В один из приездов, снова, но уже не по своей вине, расстался с потом и кровью заслуженной Золотой Звездой. Награды, которые висели на костюме, украли из номера гостиницы, когда он с товарищами ходил в ресторан. Воров так и не нашли.
Особо распространяться о своих невзгодах, винить в которых он мог только себя, Герасимов не любил, тем более перед незнакомыми людьми.
Использованные источники:

1. Арсеньев А.Я., Арсеньева А.П. Псковичи – Герои Советского Союза. Л.:Лениздат, 1983 – с.104-105.
2. Герои боев за Крым. Симферополь, 1972 – с.74-75.
3. Герои Советского Союза – ВМФ 1937-1945. М.::Воениздат, 1977 — с.120.
4. Емельяненко В.Б. Воздушный мост. М.: Советская Россия, 1998.
5. ЦВМА. УПК Ф.Ф. Герасимова.

ГЕРАСИМОВ Филипп Филиппович Старший лейтенант -мичман
(19.12.1921-4.11.1991)
Родился в д. Клюево ныне Островского района Псковской области в семье крестьянина. Русский. Окончил 7 классов в 1936, затем в Ленинграде при Госмашзаводе № 7 ( позже объединение «Арсенал»им. М.В.Фрунзе) — ФЗУ (1938) и работал на нем токарем 3-го разряда. Одновременно проходил обучение в 1-м Ленинградском аэроклубе ОСОАВИАХИ-МА. С октября 1939 г. в ВМФ. В 1941 окончил Ейское ВМАУ. С 11.07.41 пилот 93-й оаэ ЧФ, сержант (19.08.41), с 31.08.41 – в 94 оаэ, лейтенант (7.12.41). С 13.03.42 г. командир звена 3 аэ в 8-м иап (с апр. 1942 6-й гиап).
К 25.05.1942 совершил 238 боевых вылетов. На самолете У-2 доставил партизанам Крыма радиста и радиостанцию. 14 июня 1942 г. присвоено звание Героя Советского Союза. Сражался с врагом до конца войны.
Уволен со службы 22.06.1946 г. Награжден орденами Ленина (14.06.42), Красного Знамени (8.12.41, 18.2.42, 7.8.44, 23.5.45), Отечественной войны 1-й ст. (1985), медалями.
4 апреля 1946 г. осужден Военным трибуналом ВВС Северо-Балтийского флота по статье 193(5) – оскорбление подчинённым начальника сроком на 5 лет.
14 ноября 1948 г. в связи с осуждением, лишен звания Героя Советского Союза. Восстановлен в звании 30 сентября 1965 г.
С 1950 г. жил в г. Ленинграде. Работал в рыболовецком колхозе, затем в Ленинградском ВВМИУ старшим инструктором. В начале семидесятых в звании мичмана вышел на пенсию. Бюст Героя установлен в парке Героев в Качинском ВВАУЛ.