Д.Дудчик (Евпатория)
Евпаторийский десант 1942 г.

Въезжая в Евпаторию по песчаной пересыпи, отделяющей озеро Сасык от Чёрного моря на 6-м километре шоссе Евпатория — Симферополь мы встречаем необычный, сразу бросающийся в глаза памятник: три моряка, устремлённые в едином героическом порыве, бросаются на врага с вершины трёхгранной пирамиды, символизирующей нос корабля. На лицевой грани пирамиды доска с надписью: » Ваш подвиг Отчизна славит. Награда ему- бессмертие.» Любой евпаториец, которому мы зададим вопрос, что это за памятник, ни на секунду не задумываясь ответит: Морякам-десантникам . . .

3има 1941 года… Тяжелейшее время для Советского Союза.
В ночь с 15 на 16 ноя6ря советские войска эвакуировались на Таманский полуостров, и немцы заняли Керчь. Весь Крым, кроме Севастопольского о6оронительного района, оказался в немецких руках — 7 дивизий Манштейна уничтожили основные силы двух советских армий. Всего, по немецким данным 11 армия взяла в плен до 100 тысяч человек, захватила 750 орудий и 630 миномётов, уничтожила 166 танков и 2 бронепоезда. Советские источники подтверждают потерю в ходе Крымской оборонительной операции 63860 человек.
Захватить Севастополь немецким войскам с ходу не удалось. Поэтому гитлеровцы начали готовиться к основательному штурму, который был назначен на 17 декабря. В нём должны были участвовать шесть из семи, имевшихся на тот момент в 11 армии пехотных дивизий и румынские части, поддержанные авиацией и артиллерией. Всего немцы сосредоточили под Севастополем 645 полевых и 252 противотанковых орудия, 378 миномётов, 300 самолётов. Кроме того, у немцев в резерве находились два дивизиона штурмовых самоходных орудий. Севастополь постоянно получал подкрепления морем и к декабрю 1941 года располагал следующими войсками: шесть стрелковых дивизий, две бригады морской пехоты, а также несколько отдельных полков и батальонов. Кроме того, перед началом штурма гарнизон города – крепости пополнился 388 стрелковой дивизией (11 тыс. солдат и офицеров) и маршевым пополнением из 7500 бойцов. Теперь численность защитников Севастополя достигла 81 тыс. человек. В их распоряжении имелось 26 танков и 90 самолётов. Кроме того о6оронявшихся поддерживала артиллерия боевых кораблей. Чтобы ослабить давление на Севастополь, а также, в перспективе, освободить Крым от немецких войск, Ставка разработала план Керченско — Феодосийской операции, являвшейся составной частью общего наступления Красной армии в зимнюю кампанию. Операции придавалось огромное значение, однако, по многим причинам весь ход её был нарушен в первые же дни. В результате советские войска понесли огромные потери (41935 человек), а Черноморский флот потерял большое количество малых кораблей. Но, несмотря на это, в первых числах января 1942 года советские войска очистили от немцев Керченский полуостров и вышли к рубежу западнее Ак-Монайского перешейка.
Как пишет в своих мемуарах командующий 11 Армией Эрих фон Манштейн: « … В первые дни января 1942 года местные и подошедшие силы противника от Керчи, стояли у Феодосии, а … жизненная артерия армии, путь Джанкой — Симферополь был практически не защищён. Тонкая линия обороны… могла не устоять под сильным ударом противника. 4 января все были уверены, что враг уже имеет 6 дивизий под Феодосией. … в лазаретах Симферополя лежало 10 тысяч раненых, которых мы не могли эвакуировать». Положение 11 армии было достаточно сложным.
В такой обстановке и был спланирован десант в Евпаторию, являвшийся составной частью всеобщего наступления … 5 декабря 1941 года командир 1-го дивизиона СКА ОВРа ГВМБ капитан – лейтенант В. Т. Гайко-Белан получил приказание штаба ОВРа выделить два малых охотника для выполнения десантной операции в Евпаторию. В этот же день командир ОВРа контр — адмирал В. Фадеев собрал командиров катеров СКА-041 лейтенанта И. И. Чулкова и СКА-0141 младшего лейтенанта С. Н. Баженова.
Перед катерниками ставилась задача: в ночь на 6 декабря высадить в порту Евпатория две диверсионно-разведывательные группы под командованием мичманов М . Аникина и Ф. Волончука; после выполнения группами задания принять их на борт и доставить в Севастополь. Общее руководство операцией возлагалось на капитана В.В. Топчиева и батальонного комиссара У.А. Латышева. По полученным разведданным, боевых кораблей в Евпатории не было, наблюдались только рыболовные шхуны.
Ночью 6 декабря 1941 года к берегам Евпаторийской бухты с погашенными ходовыми огнями осторожно приблизились два малых охотника. На флагманском СКА-041, кроме группы Аникина находились также командир звена старший лейтенант Соляников и дивизионный штурман К. И. Воронин. На СКА-0141 — комиссар .дивизиона П. Г. Моисеев и батальонный комиссар Латышев с разведчиками мичмана Волончука. Группе Аникина ставилась задача уничтожить полицейское управление, захватив при этом документы. Кроме того, необходимо было взять пленных. Группе Волончука предстояло совершить налёт на местный аэродром и уничтожить находящиеся там самолёты.
Миновав мыс Карантинный, катера разделились: СКА-0141 подошёл к пассажирской пристани, расположенной на территории нынешнего парка им. Караева, а СКА-041 — к хлебной, находящейся несколько восточнее возле складов «Заготзерно». При подходе к пассажирской пристани, на которой смутно вырисовывался силуэт часового, командир СКА-0141 решил швартоваться правым бортом и чуть не налетел в темноте на стоящую у причала шхуну. Мгновенно был отдан приказ в машинное отделение «Полный назад!», и катер был вынужден подходить к пристани с другой стороны. На носу охотника стоял мичман Волончук в форме немецкого офицера и рядом с ним двое «немецких солдат» — переодетые разведчики. Совместно с боцманом Яковлевым они захватили часового и спустили его в кубрик. Допросив его, Латышев узнал пароль и систему связи с караульным помещением. Получив, таким образом, необходимые сведения, разведчики направились в город, по дороге сняв ещё двух часовых.
На крышу склада, примыкавшего к пассажирской пристани, послали минёра К.В. Алцыбеева с пулемётом. В его обязанности входило прикрытие отхода разведгруппы.
В ходе операции были захвачены документы полицейского управления, большое количество стрелкового оружия и двенадцать «языков». Также, моряки прихватили с собой печатную машинку из полицейского управления и . . . мотоцикл.
Здание полицейского управления разведчики подожгли (сейчас на месте сожжённого здания по ул . Революции напротив кафе «Пингвин» расположен сквер). Из фашистского плена (видимо из здания полиции) были освобождены более ста советских граждан; уничтожено около десятка гитлеровцев, в том числе помощник начальника евпаторийского гарнизона. Группа Аникина произвела рейд на аэродром. Но самолётов в эту ночь там не оказалось, и разведчики подожгли хлебные склады. В городе возникла паника. Обе группы разведчиков находились в городе около четырёх часов, блестяще выполнив поставленные задачи. Вернувшись в порт без потерь, разведчики погрузили трофеи на охотники и приготовились к отходу. Снявшись со швартовов, моряки забросали бутылками с горючей смесью стоявшие у причалов шхуны.
Только после этого гитлеровцы обнаружили отходящие катера, которые быстро скрылись в тумане. (По другой версии горящие шхуны навели фашистов на мысль, что набег был произведён со стороны моря.) Когда рассвело, немцы подняли с сакского аэродрома авиацию. С катеров слышали гул авиационных двигателей, но обнаружить наши корабли немцы не смогли – над морем плотной стеной стоял туман.
Замечательно то, что в ходе рейда обе разведгруппы не потеряли ни одного человека. Оба катера благополучно вернулись в Стрелецкую бухту Севастополя. Командование получило информацию о системе обороны Евпатории, а захваченные документы позволили выявить сеть вражеской агентуры в городе.
После декабрьского десанта немцы запланировали уничтожить все причалы, дабы помешать возможности повторной высадки советских войск с моря. В конце декабря соответствующий приказ получил командир 70 сапёрного батальона Хуберт Рипер фон Хайгль: « . .. Я получил приказ разрушить все мосты и причалы в Евпатории. До этого я ещё не был знаком с этим городом, и мне пришлось найти его на карте. Мне было поручено передислоцировать моих сапёров, которые находились в Симферополе. Я, конечно, не догадывался, что от своевременного исполнения этого поручения зависела судьба, быть может, всей 11 Армии. Посланный в Евпаторию офицер доложил мне по возвращении о том, что причалы не уничтожены … » Немцы успели подорвать лишь часть пассажирской пристани, повредив её на протяжении 10-15 метров, после чего к месту подрывных работ явился капитан-лейтенант ВМФ и заявил протест против уничтожения причалов. Он сослался на то, что ВМФ обустроил в Евпатории сообщение и снабжение морским путём с Румынией и Одессой. Так, волею случая, причалы Евпатории были спасены. «Предчувствия побуждали меня сейчас же снова отправить офицера в Евпаторию, чтобы либо уничтожить причалы, либо освидетельствовать отказ ВМФ сотрудничать с нашим командованием. Потом это приведённое подтверждение спасло офицера от позднейшего военного следствия и трибунала» — пишет Риттер фон Хайгль.
После осуществления Керченско – Феодосийской десантной операции войска Кавказского фронта, занимавшие Керченский полуостров, должны были перейти в наступление с целью освобождения Крыма. Согласно планам командования, во время наступления на немецкие позиции в районе Феодосии, части Севастопольского оборонительного района (СОР) прорвут окружение и перейдут в наступление на Бахчисарай и Симферополь.
1 января 1942 года командование. Кавказского фронта, направило в Севастопольский оборонительный район (СОР) директиву, в которой потребовало от командующего ЧФ и СОР вице-адмирала Ф.С. Октябрьского наступательных действий на всех участках фронта. Кроме того, требовалось высадить в ночь на 5 января несколько тактических десантов: в Евпаторию (полк морской пехоты) с целью подготовки плацдарма для последующего наступления на Симферополь; десанта в Алушту (горно-стрелковый полк) для овладения районом Демерджи – Алушта и дальнейшего наступления на Бахчисарай; десанта в районе Сары-Булат для перехвата единственной сухопутной коммуникации противника в районе Ишуньского перешейка (Не совсем ясно, как собирались высаживать и снабжать десант в условиях мелководного Каркинитского залива — глубины местами 1 — 1,5 метров. Авт.). Вице-адмирал Октябрьский 2 января донёс командующему Кавказским фронтом, а также наркому ВМФ и начальнику Генерального штаба Красной Армии, что выполнить эти задачи войска СОРа не в состоянии, так как в ходе декабрьских боёв они понесли значительные потери. Однако, перечить приказу командования Октябрьский не посмел и 2 января части СОРа продолжили наступление. В этот же день войска Кавказского фронта должны были начать наступление на Керченском полуострове. Это соответствовало плану, утвержденному Ставкой. Однако командование фронтом не сумело своевременно начать наступление, хотя и потребовало перехода войск СОРа с утра 4 января в решительное наступление по всему фронту. Несмотря на то, что накануне войска Приморской армии в четвёртом секторе обороны Севастополя смогли выбить немцев со станции Мекензиевы Горы и вышли к Бельбекской долине, дальше продвинуться они не могли из-за нехватки боеприпасов, вооружения и отсутствия людских резервов. Вице-адмирал Октябрьский просил отсрочить наступление и вести его не по всему фронту, а в пределах одного сектора. Но командование фронта оставило свой приказ в силе. Войска СОРа начали небольшие наступательные бои и даже имели некоторые успехи — немецкие войска отступили к востоку от станции Мекензиевы Горы, а советские, заняли северо-восточную окраину деревни Камышлы (Дальнее).

В соответствии с директивой командующего Кавказским фронтом, штаб СОРа разработал план высадки в Евпаторию тактического десанта с задачей овладеть исходным плацдармом для наступления на Симферополь. Десант (полк морской пехоты) предусматривалось высадить двумя эшелонами. В первом эшелоне должен был быть высажен батальон под командованием капитан-лейтенанта Г. К. Бузинова, военкома батальонного комиссара Н. Г. Палея и подразделение разведывательного отряда штаба флота во главе с капитаном В. В. Топчиевым.
Первый эшелон должен был выйти из Севастополя вечером 4 января, высадиться в ночь на пятое и, при поддержке корабельной артиллерии подготовить плацдарм для высадки второго эшелона. Доставка десанта была возложена на корабли ОВРа: быстроходный тральщик Т-405 «Взрыватель» с охранением из пяти катеров МО, и буксир СП-14 в охранении 2 катеров МО. Тральщик Т-405″Взрыватель», нормальным водоизмещением 447 тонн, длиной 62 и шириной по миделю 7,62 метра имел осадку 2,37 м. Два дизеля марки 42 БМРН-6 развивали мощность 2800 л.с. С их помощью ТЩ мог пройти со скоростью 14 узлов 3400 миль. Максимальная скорость корабля равнялась 18 узлам. Артиллерийское вооружение состояло из 100 мм орудия, а также одной 45 мм и одной 37 мм пушек. Кроме того, на тральщике были установлены два 12,7 пулемёта ДШК. Этот корабль относился к довольно многочисленному семейству тральщиков типа «Фугас» (к началу войны — 38 единиц), построенным перед войной по схожим проектам № 3, 53, 53У, 58. «Взрыватель» относился к проекту 53 и был построен в Севастополе на заводе № 201 в 1936 – 38 годах. Будучи наиболее крупным и хорошо вооружённым кораблём. В отряде, тральщик должен был выполнять роль флагмана. Командиром «Взрывателя» был капитан – лейтенант Виктор Григорьевич Трясцын. Кстати, согласно справочника А.В. Платонова, каждый ТЩ проекта 53 теоретически мог самостоятельно перевозить на борту 600 человек войск с боеприпасами и запасом продовольствия на 5 суток, а также десять 45 мм орудий с передками. (Данное утверждение представляется спорным, так как эсминцы брали на борт, обычно до 300 человек, при этом полностью потеряв боеспособность. — авт. ). «Малые охотники», участвовавшие в операции, принадлежали к типу МО-4, также наиболее распространённому в тот период на советском флоте. Это были сравнительно небольшие корабли нормальным водоизмещением 50 тонн, длиной 26,9 и шириной по миделю 4,02 метра. Осадка у кораблей была небольшой — 1,48 м, позволяя катерам подходить почти вплотную даже к необорудованному берегу. Три мотора ГАМ-34 БС развивали мощность 2025 л/с и вращали три винта, сообщавшие катерам максимальную скорость 24 узла. Артиллерия катеров была скромнее, чем у тральщика — две 45 мм пушки и два 12,7 пулемёта ДШК. Для участия в десанте были выделены катера МО-4 из состава 1-го и 2-го дивизионов СКА ОВРа ГВМБ и Сочинской базы: СКА-081, СКА-024 (0115), СКА-042 (0105) (Сочи), СКА-062, СКА-0102, СКА-062 (0125) (Сочи) и СКА-041, участвовавший в декабрьском налёте на Евпаторию.
Здесь необходимо дать некоторые пояснения : дело в том, что за время службы, практически все малые охотники неоднократно меняли тактические номера. Это делалось, видимо, для того, чтобы их враги не сосчитали. В результате в отечественной историографии возникла путаница с номерами катеров, усложнившая их идентификацию. Например, на Черноморском театре одновременно действовало три катера МО с одинаковым номером — 062. Два из них принадлежали к типу МО-4 и один к типу МО-2. В десанте же принимали участие два катера, имевшие один номер — 062. Один из катеров принадлежал Севастопольской ВМБ, другой Сочинской ВМБ. Незадолго до описываемых событий, а именно 17 декабря 1941 года часть катеров в очередной раз сменила номера. Так, СКА-042 получил номер 0105, СКА-062 Сочинской ВМБ получил номер 0125, а СКА-024 получил номер 0115. В тексте новые номера катеров приведены в скобках, так как в подавляющем большинстве источников авторы используют более ранние номера.
Первый эшелон десанта включал в себя батальон морской пехоты из 533 человек (командир капитан — лейтенант К. В. Бузинов), в который входило много моряков дунайской военной флотилии с погибших в боях кораблей; отряд спецназначения разведотдела штаба Черноморского флота в составе 60 человек (командир капитан В. В. Топчиев); отряд погранохраны НКВД — 60 человек, группа разведчиков капитан-лейтенанта Литовчука И. Ф. — 46 человек, группа разведчиков Н. И. Панасенко — 22 человека, а также бывшие евпаторийские милиционеры со своим начальником — капитаном милиции П. В. Берёзкиным — всего 740 бойцов. По словам очевидца — Антона Гулича, служившего в то время на бронекатере БКА- 205, базировавшегося на Стрелецкую бухту Севастополя, среди десантников был офицер с овчаркой. Вероятно, это был кинолог. В состав десанта также были включены партийные работники, которые должны были возглавить советскую власть в городе. Среди них были председатель Евпаторийского горисполкома Яков Цыпкин и чекист Александр Галушкин. Кроме того, десанту придавалось три 45 мм орудия. Командиром отряда кораблей и командиром высадки был назначен уроженец Евпатории начальник штаба Новороссийской ВМБ капитан 2 ранга Николай Васильевич Буслаев, комиссаром — полковой комиссар А. С. Бойко.
Может по казаться странным, что в состав десанта входило много разведывательных подразделений. Вот как объясняет этот момент заместитель начальника разведотдела штаба Черноморского флота Семён Львович Ермаш: «…я участвовал в формировании Евпаторийского десанта в январе 1942 года… Декабрьское наступление фашистов обескровило защитников Севастополя, не хватало людей, боеприпасов… Почти половина разведотряда штаба флота послана в десант». Проще говоря, Севастополь «лишними» войсками не располагал. Снять подразделения для формирования батальона с какого — либо участка тогда, по-видимому, не представлялось возможным, и десант формировался из тех войск, которые были «под рукой». Положительным моментом при укомплектовании десанта было то, что в состав батальона вошло много евпаториЙцев. Именно благодаря им, свободно ориентирующимся в хитросплетении улочек старого города, и знающим местных жителей, остатки десанта смогли вырваться из города…
К недостаткам организации десанта следует отнести полное пренебрежение прогнозами синоптиков, а также авиационной поддержкой. За время боя над городом и бухтой не появилось ни одного советского самолёта! И это при том, что ближайший аэродром, на котором базировались немецкие бомбардировщики Ю-87 и Ю-88 находился в 15 километрах от места высадки в городе Саки. В 21 час 10 минут 4 января 1942 года, корабли, стоявшие в Стрелецкой бухте Севастополя, начали погрузку первого эшелона десанта. Каждый из «морских охотников» принял по пятьдесят человек. На буксир СП-14, кроме десанта, были погружены три 45 мм орудия, три танка Т-37 (по другим сведениям- два) и несколько миномётов.
В Евпатории на тот момент враг имел следующие силы: румынский артиллерийский полк, румынские кавалерийские подразделения, а также полиция и жандармерия, сформированные, частично, из местного населения — пишет командующий 11 Армией. Кроме того, в городе находилось некоторое количество немецких солдат, проходящих лечение, либо переформирование после боёв под Севастополем.
В 23:00 со «Взрывателя» поступил сигнал о начале движения. Корабли, выйдя из бухты, перестроились в кильватерную колонну — впереди тральщик за ним катера. Позже к ним присоединился буксир СП-14 в охранении двух охотников. Корабли, миновав траверз Стрелецкого поста, легли на курс, ведущий в Евпаторию. Шли без огней, соблюдая полную светомаскировку. Справа багровым заревом проплывал осаждённый Севастополь (Старые евпаторийцы утверждают, что во время осады Севастополя, это зарево почти каждый день было видно из Евпатории). Ветер — слабый норд-ост, волнения практически нет. Барометр падает. Двигатели работают приглушённо — моторы кораблей переведены на подводный выхлоп.
Пока корабли преодолевали милю за милей, начался инструктаж экипажей кораблей и личного состава десанта. Десантникам ставились вполне конкретные цели: 46 человек разведгруппы капитан-лейтенанта Литовчука И. Ф. была поставлена задача захватить гестапо; группе разведчиков Н. И. Панасенко из 22 человек поручалось разведкой боем выявить огневые точки противника и расположение вражеских сил. Перед основными силами батальона морской пехоты капитан — лейтенанта К. В. Бузинова поставили задачу: разгромить гарнизон и удержать город до подхода основных сил и т. д. На кораблях прошли короткие митинги.
Любопытная деталь: некоторые рядовые десантники имели весьма смутное представление о месте высадки. Лишь после войны некоторые из них, приезжая в Евпаторию (например, сержант морской пехоты А. И. Егоров), с удивлением узнавали узкие улочки, набережные, пулевые отметины в стенах зданий, которые, кстати, заметны до сих пор… Сейчас эти следы хорошо видны на южном фасаде гимназии № 4 и Ильинской церкви; однако, есть они, правда, гораздо менее заметные, и на других зданиях в старой части города.
К часу ночи видимость ухудшилась, поднявшийся ветер пригнал низкую облачность. Появился, скрывая силуэты кораблей, туман, с неба посыпалась морось — не то дождь, не то снег. Затрудняя морякам определение по береговым ориентирам, эта небесная каша и скрывала их. 5 января в 2 часа 41 минуту корабли подошли к точке тактического развёртывания и по сигналу с флагмана направились к заранее обусловленным пунктам высадки десанта. Буксир СП- 14, СКА-042 (0105) и СКА-062 (0125), не меняя ордер, отошли влево; по центру пошёл БТЩ «Взрыватель», имея у себя по носу СКА-О102 и в кильватере СКА-062 и СКА-041 . СКА-081 и СКА-024 (0115) отвернули вправо, следуя друг за другом.
В 3 часа ночи началась высадка десанта на товарную и хлебную пристани без всякого противодействия со стороны противника. Катера» СКА-042 (0105) и СКA-062 (0125) высадили своих десантников на товарную пристань. СKA-081 и СКА-024 (0115) – на хлебную. К пассажирской пристани подошёл СКА- 0102 и зажёг створ для БТЩ и буксира. После него подошли и начали высадку катера СКА-062 и СКА-0102. Последними ошвартовались к причалу «Взрыватель» и СП-14.
Катер СКА-041 остался на рейде. В его обязанности было поддержание связи между кораблями и высадившимися в город подразделениями.
Катера быстро подошли к причалам, десантники высыпали на берег, одни побежали вглубь улиц, другие стали окапываться прямо на набережных. Внезапно над головами людей взвилась, неизвестно кем пущенная, красная ракета и… вновь тишина. Лишь когда первая волна десантников уже была на берегу, раздались первые автоматные очереди… После того, как от пассажирской пристани отскочили, освободившиеся от десантников катера МО, к правой стороне полуразрушенного причала, ориентируясь по створным огням, зажжённым специально выделенной для этой цели людьми из экипажа СКА-О102, подошёл «Взрыватель», а слева пришвартовался — СП-14. В этот момент противник включил прожектора, находящиеся на крыше гостиницы «Бо-Риваж» и церквях. Из окон жилых домов, гимназии, гостиницы «Крым», с церквей и мечети по пристани и кораблям открыли огонь немецкие пулемёты. Им немедленно ответила артиллерия советских кораблей.
Жители прибрежных домов проснулись от звука пушечного выстрела (возможно 100-мм. «Взрывателя») и, подойдя к окнам, могли видеть стоящие у причалов корабли и бегущих по причалам десантников (воспоминания евпаторийцев). Акватория бухты и прибрежная часть города осветились вспышками выстрелов, и прожекторов. Черноту ночи пересекал и строчки пулемётных трасс. Перед экипажами тральщика и буксира встала нелёгкая задача: выгрузить на берег артиллерию, боеприпасы, танки и миномёты под интенсивным огнём противника. Не теряя времени, десантники занялись импровизированным ремонтом повреждённой немецкими сапёрами пристани. В ход пошли сходни, доски и канаты. Чтобы ускорить выгрузку, краснофлотцы попрыгали в зимнее море прямо с борта тральщика и выстроились в цепочку в том месте, где сваи причала были уничтожены или сильно повреждены. На руки им легли корабельные сходни. По этому «живому мосту», ценой невероятных усилий, сумели выкатить на берег несколько 45 мм пушек и одну танкетку.
За высадку на пассажирской пристани моряки заплатили высокую цену — около 50 человек убитыми и ранеными. К пулемётам, обстреливающим десантников, присоединились минометы и артиллерийские батареи, расположенные на мысе Карантинный (территория современного Морского порта), на пересыпи (ул. Симферопольская) и возле складов «3агoтзeрно» (ул.Эскадронная) румынская артиллерия открыла заградительный огонь по причалам. Наши катера, маневрируя вдоль побережья, вели ответную стрельбу, подавляя огневые точки противника. Высадив, наконец, десант и выгрузив боеприпасы, тральщик и буксир, отстреливаясь, отошли в море на расстояние несколько кабельтов.
Время от времени к пристаням подходил один из «охотников», чтобы забрать раненных. (Обычно это был СКА-041). Последних переправляли, в основном, на «Взрыватель». А на пассажирской пристани — месте высадки основных сил десанта, бой разгорался. Морякам никак не удавалось захватить здание гостиницы «Крым». Ещё в первые минуты боя от разрыва мины погиб расчёт кормовой 45-мм пушки, а на мостике тральщика был смертельно ранен Н. В. Буслаев. Командование принял полковой комиссар А. С. Бойко. Тут же в Севастополь по радио передали открытым текстом: «Убит Буслаев».
Ударные группы десанта, высадившись с кораблей, растекались по улочкам старого города. Немцы, на первых порах, не могли организовать оборону надлежащим образом. Как всегда, во время ночного боя, началась неразбериха. Группа десантников, высадившаяся на пассажирской пристани, выйдя на ул. Революции возле аптеки, заметила группу людей, перемещавшуюся вдоль трамвайных путей. (Ориентиром ночью, в незнакомом для большинства, городе были трамвайные пути, группы просто двигались по ним). Завязалась перестрелка. К счастью, быстро выяснилось, что противник — группа десантников, высадившихся на хлебной пристани. В дальнейшем, обе группы, объединившись, отправились в направлении Театральной площади… — так выглядит один из эпизодов боя глазами командира отделения разведки Лаврухина А. В. Он был ранен в районе Театральной площади и переправлен на катер, стоявший у товарной пристани.
Жертвами первых часов ночного боя стали также многие местные жители, которых разбудила стрельба. Не разобравшись как следует, они выглядывали из окон или выходили на улицу. По ним сразу же открывали огонь и советские моряки, и гитлеровцы, поскольку разобраться в темноте, кто есть кто, было очень трудно… Захватив здание гимназии (ныне гимназия № 4), обе церкви (на них сидели румынские артиллерийские корректировщики), и другие здания, примыкавшие к улице Революции, десантники направились в старый город.

Группу, высадившуюся на пассажирской пристани, с правого фланга прикрывал танк Т-37. Его маршрут можно представить лишь предположительно, исходя из воспоминаний жителей города, так как никаких документальных свидетельств по данному вопросу не обнаружено. Танкетка переместилась от пристани вдоль набережной к зданию гостиницы «Бо-Риваж» (ныне пансионат «Орбита»), откуда, свернув на улицу Караева, направилась в сторону Катык- базара (современная площадь Металлистов). Выехав на площадь, Т-З7 расстрелял немецкий грузовой автомобиль и свернул влево, на ул. Интернациональную. Далее лёгкий танк направился в сторону вокзала. Где-то около железнодорожного переезда был убит командир — видимо, он, высунувшись из люка, осматривал местность. После этого танк развернулся в сторону города и уехал (по другой информации, танк был оставлен экипажем в районе переезда). Впоследствии, видимо, танк получил какие-то повреждения, после чего водитель снял башенный пулемёт и присоединился к пешим десантникам. Кроме того, в воспоминаниях евпаторийцев фигурирует второй Т-З7, подбитый на площади Металлистов.
Моряки, продвигаясь по ул. Революции в сторону Театральной площади ворвались в больницу, где располагался немецкий госпиталь. Вот как описывает захват этого здания один из участников десанта А. Корниенко: «Мы ворвались в госпиталь… ножами, штыками и прикладами уничтожали немцев, выбрасывали их через окна на улицу…» В это время милиционеры капитана Берёзкина громили полицейский участок, расположенный на улице Революции (современная библиотека им. Макаренко) и фотоателье (ныне фотосалон «Ирина»). Из салона был извлечён сейф с фотографиями и документами (по-видимому, бланки) и переправлен на один из катеров.
Пока в центре города разгорался бой, группа разведчиков капитан-лейтенанта Литовчука И. Ф. и морские пехотинцы, высадившиеся на товарной пристани, продвигались вперёд, практически не встречая сопротивления. Они забросали гранатами румынскую батарею, расположенную на мысе Карантинный и захватили электростанцию, расположенную здесь же. Закрепившись, моряки стали продвигаться вдоль моря по ул. Горького в сторону нового города. Здесь, за санаторием «Ударник», отряд черноморцев вступил в бой с подразделением противника и вынудил его отступить к зданию курортной поликлиники, в которой располагалось гестапо. Однако, дальнейшее продвижение десантников немцами было остановлено. Во дворе здания, где размещалось гестапо, завязалась рукопашная схватка. Занять здание гестапо десантники не смогли.
Морякам, высадившимся на хлебной пристани, поначалу тоже везло. Расстреляв конный патруль на ул. Революции, они, практически без сопротивления, овладели складами «Заготзерно» и лагерем военнопленных, расположенным возле кладбища. Здесь же размещались румынские артиллерийские батареи. После короткого боя последние были захвачены ротой старшего лейтенанта Шустова С. Ф.
Необычайно активную поддержку десантникам оказало гражданское население. По этому вопросу представляется интересным точка зрения противника: офицер Генштаба на Восточном фронте Эйке Миддельдорф в своей книге «Русская кампания. Тактика и вооружение» считает, что это является следствием « …ошибок высшего немецкого политического руководства, а также грубых нарушений со стороны немецких органов гражданского управления…». Из военнопленных, освобождённых из лагеря возле складов «Заготзерно», моряки сформировали отряд с названием «Все на Гитлера» численностью до 200 человек. К утру практически весь старый город был очищен от немцев. Теперь границы отвоёванной земли пролегали, приблизительно, по улицам Дм. Ульянова – Интернациональной — Матвеева — Революции. Был отвоёван порт и электростанция; десантники дошли до санатория «Ударник» и курортной поликлиники.
Однако, здание городского театра, а также гестапо взять не удалось. Группа капитан-лейтенанта Литовчука И. Ф., вступив в рукопашный бой на территории гестапо, понесла большие потери, и к утру отступила в район порта, а потом пассажирской пристани. Также следует заметить, что новый город и курортная зона остались в руках гитлеровцев. Самым западным объектом, занятом десантниками, вероятно, был дом на углу улиц Гагарина/Токарева № 2б/30. Из подвала этого дома трое десантников вели огонь из ручного пулемёта по перекрёстку улиц Ленина/Токарева. На стенах этого дома до сих пор видны пулевые отметины. Только к семи часам утра, ценой больших потерь, здание гостиницы «Крым» было, наконец, взято. Здесь разместился штаб батальона. Всё было готово к приёму второго эшелона десанта, о чём было немедленно доложено на корабли. Те в свою очередь, сообщили об этом по радио в Севастополь. Интересно, что полковой комиссар д. С. Бойко, оставшись старшим, после гибели Н. В. Буслаева, так и не покинул тральщик. Всё руководство боем было возложено на командира батальона — К. В. Бузинова.
Из оперативной сводки немецкого Верховного главнокомандования за 5 января 1942 года: «Восточный фронт. Группа армий «Юг». 11-я армия. У Евпатории враг предпринял попытку высадки десанта. В ходе оборонительных боёв находившаяся в Евпатории группа под командованием фон Боддина пленена…» (в воспоминаниях десантников нет данных о захвате пленных). Однако всё только начиналось. Оба противника понимали, что тот, кто успеет быстрее подтянуть резервы, тот и выиграет битву. Немецкое командование работало слаженно и оперативно: на помощь гарнизону города уже выдвигался на автомобилях 105 немецкий пехотный полк 72 дивизии, снятый из-под Балаклавы (по другим сведениям — из-под Симферополя). Несколько раньше прибыли из-под Севастополя и готовились вступить В бой 22 разведывательный и 70 сапёрный батальоны. Эти войска были поддержаны румынской артиллерией – немцы согнали к орудиям разбежавшихся румын, и так как командир румынской батареи так и не появился, руководство было возложено на одного из немецких офицеров. С сакского аэродрома поднялась Ю-87 77-ой бомбардировочной эскадры. Кстати, на счету лётчиков StG-77 уже числились громкие победы, и среди них — потопление крейсера «Червона Украина» 12 ноября 1941 года. До 6 октября 1943 года лётчики всё той же StG-77 потопят за один день лидер «Харьков» И два эсминца — «Беспощадный» и «Способный».
Командир 70 сапёрного батальона подполковник Хуберт Риттер фон Хайгль пишет: «в ночь с 4 на 5 января 1942 года я получил приказ с остатками своего батальона выдвинуться в Евпаторию для установления порядка, так как здесь высадился русский десант. … Около 10 часов утра я уже был вблизи Евпатории и там встретился с командиром 22 бригады полковником Боддином, который имел такое же задание, как и я. Мы объединились для наступательных действий». Советское командование тоже пыталось поддержать десант. Однако, опасаясь ударов немецкой авиации, второй эшелон решили высадить в ночь на 6-е.
Днём же, 5 января, из Севастополя в сторону Евпатории вышли два торпедных катера типа Г-5 с боеприпасами. Однако в районе Качи катера были атакованы немецкими истребителями. Слабость гэ-пятых в бою с авиацией общеизвестна. В результате боя ТКА № 91 затонул, а второй катер – ТКА № 111, не выполнил задание и вернулся в Севастополь. Однако, по прибытию в базу он был послан обратно в Евпаторию. В районе Нового пляжа (по другим данным — в районе Качи), катер вылетел на отмель или коснулся винтами грунта. В результате полученных повреждений ТКА затонул. К 10 часам утра 5 января наступление десантников остановилось. Понеся большие потери в уличных боях, они не могли уже вести наступление.
Положение на несколько часов стабилизировалась. Оба противника готовились к продолжению боя: немцы стягивали войска, десантники занимали оборону. Командование батальона понимало, что без оперативной помощи, десант не сумеет удержать захваченные позиции: В 10 часов утра Бойко отправил радиограмму: «Положение угрожающее, требуется немедленная помощь людьми, авиацией, кораблями». Уже в 11 часов, находясь на мостике тральщика, он потерял связь с батальоном. Тем временем, Бузинов пытался наладить связь со своими, разбросанными по городу подразделениями, но безуспешно. Связь пришлось осуществлять через посыльных, однако, далеко не всегда они успевали вовремя. Около 14 часов дня 5 января немецкие войска перешли в наступление…
В 6.20 утра, когда туман рассеялся, немцы открыли огонь по катерам и БТЩ. В это время, по сигналу с тральщика, принимающего радио с берега, поступил приказ обстрелять гостиницу «Крым». СКА-081, к примеру, выпустил по гостинице из обеих пушек тридцать залпов. Когда берег заволокло дымами разрывов и артиллеристы кораблей уже не могли различить цели, показались немецкие самолёты. Это были Ю-87 StG-77, прилетевшие с аэродрома, расположенного возле Сак, всего в нескольких минутах полёта. Снова и снова, сбросив свой бомбовый груз, самолёты возвращались на аэродром, загружались, и отправлялись бомбить корабли и причалы. «Лаптёжники», по словам очевидцев, выходили в атаку на бреющем, используя в качестве прикрытия деревья и здания. Катера и тральщик, маневрируя в акватории Евпаторийской бухты, вели огонь и по самолётам, и, если позволяла обстановка, по городу. Против катеров самолёты применяли 50-кг бомбы. Особенно привлекал немецких пилотов БТЩ «Взрыватель», что неудивительно: как самый крупный корабль, он представлял собой наиболее примечательную цель. Однако доставалось и «морским охотникам»: СКА-024 поучил 8 пулевых и 3 осколочные пробоины в корпусе и ходовой рубке. Были убиты боцман старшина 2 статьи д. М.Зуб, командир отделения рулевых старшина 2 статьи Н. Д. Новиков, ранен комендор краснофлотец В. П. Касин. СКА-041 имел десять осколочных пробоин; из пробитой бензоцистерны вытекло около тонны бензина, снарядом сбило фок-мачту. На катере были убиты командир катера лейтенант И. И. Чулков (прямым попаданием авиабомбы в мостик, бомба не взорвалась и скатилась за борт), политрук звена Волохов, командир отделения комендоров старший краснофлотец Б. Д. Орловский, смертельно ранен сигнальщик краснофлотец И. И. Сазонов; тяжелораненых краснофлотцев Нефедова и Левко эвакуировали на БТЩ «Взрыватель», где они разделили судьбу экипажа тральщика. СКА-042 получил 15 пулевых пробоин; СКА-062 — 7 осколочных пробоин ; СКА-0102 — 2 осколочные пробоины в районе моторного отсека и течь в районе камбуза от близкого разрыва бомбы. СКА-ОВ1 получил 5 пробоин в надводной части корпуса. Только СКД-062 потерь в личном составе и повреждений не имел.
Совсем по-другому сложилась судьба тральщика «Взрыватель». В течение дня он маневрировал на рейде и обстреливал берег из 100-мм орудия, так как 45-мм пушка вылетела за борт от попадания мины. Немецкие самолёты буквально роились над ним. Временами корабль, по словам очевидцев, полностью скрывался за стеной воды, взрывы бомб происходили у самых бортов… Но, вода опадала, и тральщик, уже сильно повреждённый, вновь открывал огонь. Связь с ГВМБ прервалась из-за повреждения радиоаппаратуры. Корпус корабля получил множество мелких повреждений, к тому же вышел из строя носовой дизель. К этому времени на корабле находилось большое количество раненых, переправленных с берега на катерах. К вечеру закончился l00-мм боезапас, но из-за разбитой радиостанции приказа на отход командир не получил, а самостоятельно уйти не посмел из-за боязни быть обвинённым в трусости.
Здесь, по-видимому, следует учесть событие, которое могло оказать решающее воздействие на решение командира «Взрывателя»: в ходе Керченско-Феодосийской десантной операции в составе отряда высадки «А» находился БТЩ Т-412 «Арсений Pаскин». Да дня тральщик, совместно с другими кораблями отряда маневрировал на внешнем рейде Феодосии, периодически ведя огонь по береговым целям и отражая налеты авиации противника. Экипаж Т-412 ночью 30 декабря спас людей с полузатонувшего баркаса крейсера «Красный Кавказ». Командир и комиссар БТЩ, при отсутствии связи и учитывая подходящий к концу артбоезапac, приняли решение вернуться в Новороссийск. По прибытию в базу их обвинили в трусости. Командир Т-412 Г. Бартош и комиссар Н. Кононов были приговорены трибуналом к расстрелу, хотя позже приговор изменили отправкой на фронт рядовыми. Этот случай, несомненно, был «разобран» среди офицеров ОВРа.
Под Евпаторией ситуация повторилась: переполненный ранеными тральщик, на котором закончился боезапас. Но Трясцын не хотел быть расстрелян по обвинению в трусости, и «Взрыватель» остался на Евпаторийском рейде. Спустились сумерки; на море начал разыгрываться шторм. С наступлением темноты налёты прекратились. Поднявшийся с утра юго-западный ветер развёл большую волну. Катера, чтобы не потеряться в кромешной темноте, выстроились в кильватерную колонну за тральщиком. В течение ночи их несколько раз освещали лучи прожекторов, включавшихся на берегу. «Взрыватель» потерял ориентировку и маневрировал, не зная точного места. В 21:00 5 января командир тральщика спустился в каюту, но вскоре ощутил сильный скрежет по днищу и толчок.
Он выбежал на мостик и понял, что БТЩ сел на мель. На «Взрывателе» ещё во время дневного боя, видимо, что-то случилось с рулевым управлением. Судя по всему, корабль пытался управляться машинами, что ему удавалось с большим трудом. Вот как описывает эти события С. Г. Флейшер, командир катера МО-081, идущего непосредственно за «Взрывателем»: «Тральщик часто меняет курс и ход, о чём не даёт никаких сигналов… маневрирует невероятно лихорадочно, иногда на курсе лежит 2-3 минуты. Очень трудно следовать за ним». Потерявший управление корабль, постепенно сносило волнами в сторону берега.
Ветер усилился до 7 баллов. БТЩ в это время маневрировал в опасной близости от берега, приблизительно в пяти километрах на юго-восток от Евпатории. Вдруг, находящиеся на нём люди ощутили удар, в следующий момент корабль, скрежеща корпусом о грунт, остановился и завалился на правый борт с дифферентом на корму. Оказалось, корабль на полном ходу вылетел на берег. Попытки сняться машинам и успеха не принесли. Волны обрушились а неподвижный корабль и, довольно быстро, развернули его лагом к берегу. Корпус, повреждённый во многих местах, дал течь. Открылись, заделанные вовремя боя пробоины. Фильтрация воды наблюдалась во всех отсеках. Обшивка в кормовой части лопнула по швам, был заклинен руль и гребные валы. Экипаж с поступлением воды не справлялся. Раненых стали переносить на верхние палубы. В ночь на 6 февраля через катер № 0102 в штаб флота было доложено о положении БТЩ. В Севастополь была отправлена радиограмма: «Корабль сняться с мели не может. Спасите команду и корабль, с рассветом будет поздно». Вскоре вода залила машинные отделения, и тральщик лишился электроэнергии. Видя безнадёжность положения, командир «Взрывателя» – Виктор Георгиевич Трясцын приказал уничтожить всю секретную документацию. После совета у военкома все оставшиеся в живых собрались в носовом кубрике. Комиссар приказал командиру отделения минёров Ф. Разуваеву, минёрам И. Лушникову и Н. Смоленкову заминировать тральщик. Моряки «Взрывателя» заняли оборону у иллюминаторов корабля. Серый зимний рассвет медленно разогнал темноту. Стало ясно, что корабль спасти не удастся. Шторм продолжался. С моря приблизился СКА-081, и сам, имея повреждения корпуса, попытался подойти к тральщику. Однако, в условиях разыгравшегося шторма это оказалось невозможным и катер, ничего не добившись, присоединился к «морским охотникам», которые, каждый сам по себе (командиры кораблей принимали решение об отходе в Севастополь самостоятельно, получив приказ по радио, или подражая товарищам), направлялись в сторону Севастополя, так как в 8 часов утра 6 января 1942 года корабли, высадившие первый эшелон, по радио из штаба ОВРа получили приказ возвращаться (по другой информации катера начали отход уже вечером 5 января). К этому времени на всех катерах боеприпасы подошли к концу. Реально они уже не могли помочь десанту. Однако, вернёмся туда, где, уткнувшись носом в песчаный берег, с креном на правый борт, застыл БТЩ «Взрыватель». Утром, 6 января, немцы заметили неподвижный корабль. Громкоговорители донесли предложение сдаться в плен. В ответ оставшиеся в живых моряки открыли огонь из стрелкового оружия. Немцы подтянули к урезу воды восемь полевых орудий и открыли огонь прямой наводкой. Количество оставшихся в живых на «Взрывателе» неуклонно уменьшалось. Погибли А. Бойко, В. Трясцын, военком тральщика П. Болотин, штурман И. Усков, артиллерист Г. Золотников. Застрелился тяжело раненный командир разведотряда ЧФ капитан В. Топчиев. Вскоре врагу удалось захватить в плен 19 раненых моряков из машинной команды во главе с командиром БЧ-5 И. Клюкиным. Вскоре два матроса от полученных ран скончались. Спасся матрос Иван Клименко. Надев спасательный жилет, он бросился в воду, температура которой в январе + 4, + 6 градусов Цельсия и поплыл вдоль берега в Севастополь. Краснофлотец Иван Клименко до войны участвовал в марафонских заплывах. Проплыв по зимнему морю 17 миль, он выжил. Возле Николаевки его, без сознания, подобрали наши катера. Потом матрос два года лежал в госпиталях. Свои последние годы И. Клименко доживал в Евпатории.
Разбитый, занесённый песком корпус «Взрывателя» ещё долгое время покоился на берегу, являясь немым свидетелем мужества советских моряков. Только в 1947 году остов тральщика был разобран. В 1970 году на месте гибели «Взрывателя» был воздвигнут памятник.
Вечером 5 января, с наступлением темноты налёты немецкой авиации прекратились. «Морские охотники» весь вечер и всю ночь маневрировали возле берега в едином строю, исправляя повреждения, заделывая многочисленные пробоины в бортах. Из-за шторма катера не имели возможности подойти к разрушенным артиллерией и авиацией причалам; не имели связи с батальоном. …С кораблей видели, что бой продолжается — вспышки выстрелов и пожар в здании гостиницы «Крым». Но они не знали, что это — агония обречённого десанта. А ещё моряки не знали, что второй эшелон десанта уже рядом, и его бойцы тоже наблюдают за пожаром. В ночь с 5-е на 6-е к берегам Евпатории подошёл эскадренный миноносец «Смышлёный» (пр. 7-У), тральщик Т-408 «Якорь» и четыре «морских охотника». (Вызывает недоумение такой факт: в ночь на 6-е возле берегов Евпатории, совершенно независимо друг от друга маневрируют две эскадры. Тринадцать кораблей, среди которых один эсминец, тральщик и десять катеров МО не могли заметить друг друга!). На борту кораблей находился второй эшелон десанта — батальон морской пехоты под командованием майора Н. Н. Тарана. Однако, связи с высаженным батальоном не было и было совершенно неизвестно, что с ним. К тому же шторм не утихал. При такой погоде вновь прибывшие корабли не могли подойти к берегу. Поэтому командующий соединения приказал возвращаться. Утром, на подходах к Севастополю, этот отряд кораблей был атакован немецкой авиацией, но потерь не имел. Ещё одну попытку высадить второй эшелон командование СОР предприняло в ночь с 6-го на 7-е. К Евпатории подошло соединение в составе лидера «Ташкент», БТЩ «Якорь» и двух катеров МО. Но шторм не ослабевал, а берег на запросы не отвечал. К тому же «Ташкент» был обстрелян береговыми батареями. Лидер открыл ответный огонь по выявленным огневым точкам, и стрельба с берега прекратилась. Корабли вынуждены были вернуться в Севастополь.
А что же десант? Мы остановили его в 2 часа дня 5 января, когда немецкие подразделения перешли в наступление. Поскольку боеприпасы у десантников подошли к концу, а их ряды заметно поредели , гитлеровцы без особого труда прорвали оборону и устремились к набережной, справедливо полагая, что не замедлит высадка второго эшелона. С неба наступающих солдат рейха поддержала авиация. Бомбардировщики сосредоточили своё внимание, в основном, на набережной, стремясь отрезать десант от причалов.
Вот как описывает происходящие события один из немецких офицеров, — командир 70-го сапёрного батальона Хуберт Риттер фон Хайгль: «Русские стреляли по ‘наступающим беспощадно. Наши силы иссякали, но с прибывшим разведывательным 22 -м и сапёрным отрядом 70-м, спец. подразделений разных формирований армейские полки быстро пополнились. К 14 часам мы брали дом за домом. Наступление продолжалось с помощью эффективного ввода в бой истребителей… Из-за каждого угла и едва укреплённых убежищ кто-либо показывался и стрелял. Обеспечение охраны подразделений взяли на себя сапёры, с их собственными средствами борьбы. Они нападали на сопротивленцев с огнемётами, подрывными боеприпасами и бензином». Бой продолжался около четырёх часов.
Учитывая складывающуюся ситуацию, командир батальона капитан-лейтенант К. В. Бузинов отдал приказ о всеобщем отходе к морю, дабы удержать до прихода второго эшелона хотя бы набережную. Однако, далеко не все его получили, так как связь штаба с подразделениями отсутствовала. Госпиталь, развёрнутый на ул. Революции в здании городской больницы, эвакуировать вовремя не успели. Десант отступил, и беспомощные люди остались одни перед лицом смерти. Точных данных о количестве раненых в госпитале нет, но известно, что было расстреляно 15 раненых десантников. Вместе с моряками погибли врачи Глицос и Балахчи, а также один из санитаров (его фамилия неизвестна). Примерно к пяти часам вечера у гостиницы «Крым» собрались уцелевшие десантники. Их было 12З человека, вместе с ранеными, однако, были ещё и гражданские. Стало ясно, что берег не удержать. Поэтому Бузинов принял решение — разделиться на группы и пробиваться через город в степь. Прорывались по улице Красноармейской до Интернациональной, потом пошли через Слободку.
Некоторым десантникам удалось уйти из города. 48 человек ушли в Мамайские каменоломни, а оттуда рассредоточились по окрестным деревням и впоследствии сражались в партизанских отрядах. 17 десантников во главе с Бузиновым были окружены фашистами у деревни Ораз (ныне Колоски). Они заняли оборону на вершине древнего кургана. В ходе боя все десантники погибли. Но в городе ещё оставались моряки. Сколько точно? Неизвестно. Продолжала сражаться группа десантников, закрепившихся на верхних этажах гостиницы «Крым». Немцам, чтобы ликвидировать этот очаг сопротивления, понадобилась вся ночь.
Вот как описывает этот эпизод Риттер фон Хайгль: «До наступления дня мы так приблизились к последнему очагу сопротивления… что отход русской пехоты стал невозможен. Мне с моей ударной группой с огнемётами, взрывчатыми зарядами и 4 канистрами бензина удалось захватить подвальное помещение главного строения… Русские обороняли последний бастион до их полного уничтожения невероятно мужественно… «Гостиница «Крым», вместе с последними защитниками была взорвана. Сейчас на этом месте стоит памятник десантникам — катерный тральщик на постаменте.
Из оперативной сводки немецкого Верховного главнокомандования за 6 января 1942 года: «Восточный фронт. Группа армий «ЮГ». 11-я армия. Против высадившегося с военных кораблей и поддержанного городскими партизанами в Евпатории врага численностью в 2 батальона была введена боевая группа под командованием полковника Мюллера… после упорных городских боёв был взят вокзал враг был оттеснён к северному краю города. Связь с боевой группой городской комендатуры в западной части города ещё еще нельзя наладить».
Командующий 11-й армией Эрих фон Манштейн пишет: «5 января последовала … высадка русских под прикрытием флота в порту Евпатории. Одновременно в городе вспыхнуло восстание, в котором участвовала часть населения … Незначительные силы охранения, выделенные для обороны города и порта, не смогли помешать высадке и подавить восстание. Румынский артиллерийский полк, предназначенный для береговой обороны, оставил свои позиции… Посланным в Евпаторию частям, находившимся под командованием полковника фон Гейгля, а затем полковника Мюллера, удалось в тяжёлых уличных боях одержать верх над противником. Особенно упорное сопротивление оказывали повстанцы и партизаны, засевшие в большом здании (гостиница «Крым»- авт.). не оставалось ничего другого, как подорвать это здание с помощью штурмовых групп сапёров… 7 января бой в Евпатории был окончен. Высадившиеся войска русских были частично уничтожены, частично взяты в плен…».
Уже вечером пятого января немцы начали планомерно прочёсывать город, обрабатывая гранатами и огнемётами подвалы, ямы, колодцы… Местных жителей, прячущих у себя десантников, причисляли к партизанам и беспощадно расстреливали.
Вот, что пишет по этому поводу офицер А6вера при группе армий «Дон» майор Ризен: «Я проводил акцию уничтожения партизан в Евпатории 07. 01.1942 года по приказу господина главнокомандующего. Командир оккупационной группы придал мне для этого трёх чинов СС и среди них штурмбанфюрера СС доктора Брауна. Для проведения этой акции были выбраны 1184 мужчины, собранные незадолго до того в большом дворе. Они были построены и отведены под охраной 90 солдат ПВО трёх чинов СС и меня на место казни и там расстреляны. Во время передвижения, продолжавшегося один час, мы были обстреляны из окон одного из домов. Партизан не было видно. Под огнём наших автоматов враг замолчал. Во время передвижения по открытому пространству около 30 мужчин пытались бежать, но были расстреляны сопровождавшими колонну солдатами. Штурмбанфюрер СС доктор Браун давал указания на месте казни и проведению расстрела». Автору посчастливилось говорить с человеком, спасшимся из колонны осуждённых — двенадцатилетний пацан, он выскочил из толпы во время расстрела спасавшихся бегством. Колонна как раз переходила противотанковый ров, вырытый на западной оконечности города по мосту, и он спрятался под досками настила. Риттер фон Хайгль: «В ходе боёв были взяты в плен многочисленные солдаты и штатские. Их я поместил отдельно друг от друга, в разделенный на две части большой крестьянский двор на выезде из города. Насколько я помню, это были примерно 100 солдат и 1500 штатских, которых я захватил в ходе боёв в Евпатории и позже передал по приказу командования полковнику Мюллеру. Вечером первого дня полковник Мюллер стал начальником оккупационных властей в Евпатории».
6 января Риттер фон Хайгль вместе со своим подразделением выехал в Ак-Мечеть (Черноморское) для отражения предполагавшейся высадки советских войск. Но из-за сильного бездорожья его боевая группа была вынуждена вернуться в Евпаторию. «…Когда я вернулся, я услышал, что пленные штатские из-за участия в боях должны быть расстреляны. Я, тот, кто в большей части доставил этих пленных, чувствовал себя ответственным за их судьбу и поэтому обратился к полковнику Мюллеру. Я предложил ему, каким — то образом оставить пленных в живых, так как я не в состоянии определить, кто из них является партизаном. Я считал, что массовый расстрел в этом случае невозможен… Через некоторое время после моего возвращения в Евпатории появилось два человека… Вскоре выяснилось, что обе эти личности были чинами СС. Это были группенфюрер СС Олендорф и член СС доктор Браун… Позже я узнал, что для проверки пленных штатских 6ыла создана комиссия, которая состояла из одного русского, одного татарина и одной женщины фольксдойче. О приказе о расстреле я узнал спустя час после отправки людей». В расстреле участвовал сам Отто Олендорф — командир эйнзацгруппы «Д» (штаб — квартира Симферополь). Это была одна из четырёх групп для карательных операций. Считается, что уничтожила до 90 тысяч евреев. Впоследствии Олендорф возглавлял 3-й отдел РСХА. Бригаденфюрер СС. Казнён 10.04. 1948 г.
В дневнике ОКВ приведено донесение командования 11-й армии, что десант уничтожен, «все дома сожжены или взорваны. Противник потерял 20З человека пленными, 600 убитыми, один бронеавтомобиль (вероятно Т-З7 — авт.), 6 противотанковых пушек, 12 миномётов. Потоплены один тральщик и 2 торпедных катера. Расстреляно 1300 партизан». Расстрелы происходили за городом (мемориал Красная горка) и на месте высадки основных сил десанта. В районе парка Караева было похоронен много погибших десантников. Захоронение организовали немцы. Трупы погибших были свалены в воронки и траншеи, место которых и количество убитых в тот момент, естественно, не учитывались.

После освобождения Евпатории, по всей видимости, этот вопрос не поднимался. Только в 1982 году случайно при рытье траншеи были обнаружены останки пяти — шести человек. Была проведена медицинская экспертиза (установлен возраст — 20 — 30 лет, на костях следы от пуль и холодного оружия). Была обнаружена медаль «За отвагу». Насколько известно, никто не пытался её идентифицировать. В Евпаторийском краеведческом музее таких данных нет. Погибшие во время десанта немцы были захоронены на набережной, на месте немецкого кладбища — ныне фонтан с памятником М. Горькому. Оставшихся моряков спрятали у себя местные жители. Некоторые отсиживались в колодцах и штольнях (наподобие знаменитых керченских каменоломен), проходящих под старым городом и выдолбленных в известняке ещё в средние века. Кому как повезло. Группа десантников — 60 (!) человек — целые сутки скрывалась на улице Русской в доме №4 у Прасковьи Перекрестенко. С наступлением темноты они разбились на мелкие группы и ушли. Прорываясь, все группы погибли, кроме одной. Четыре человека сумели, проделав путь длиной около 300 километров, добраться до Севастополя и влиться в ряды его защитников. Вот их фамилии : Литовчук, Лаврухин, Задвернюк, Ведерников.
Однако с Русской № 4 ушли не все. Остался ждать второго эшелона председатель горисполкома Яков Цыпкин. Вместе с ним отсиживался секретарь Ак-Мечетского райкома партии Фёдор Павлов. Однако, как известно, второго эшелона не было, и они просидели в подвале безвылазно 2 года и 4 месяца, пока в Евпаторию не пришла Советская армия! После войны Павлов объявил себя руководителем Евпаторийского подполья. Цыпкин отказался участвовать в фальсификации, и по настоянию Павлова его исключили из партии. Перекрестенко тоже стала врагом Павлова. В 60-х годах у неё отобрали дом, в подвале которого, она когда-то приютила десантников…
Остался в городе, здесь же, на Русской, но в доме № 9 Александр Галушкин. Он должен был возглавить в городе партийную власть. Его выдали. Галушкин погиб в перестрелке. Это был один из последних десантников, погибших в городе. Всего, после десанта, в живых из его участников осталось около сорока человек.
Из оперативной сводки немецкого Верховного главнокомандования за 7 января 1942 года: «Восточный фронт. Группа армий «Юг». 11-я армия. Введённая в Евпаторию группа Мюллера оттеснила врага ещё дальше. Его остатки отчаянно защищали последний квартал в южной части города. Дальнейшие русские силы не высадились».
Из оперативной сводки немецкого Верховного главнокомандования за 8 января 1942 года: «Восточный фронт. Группа армий «Юг». 11-я армия. Вражеское нападение десанта в Евпатории окончательно отражено, и оборона побережья организована по — новому. (Жители прибрежных домов были выселены, здания приспособлены для противодесантной обороны. Через некоторое время в город была введена 10-я румынская пехотная дивизия). Очистка местности от остатков врага ещё продолжается. До сих пор было законно расстреляно 1200 участвовавших в боях».
Так как командование потеряло связь с батальоном ещё в полдень 5-го января, и ничего не знало о его судьбе (командиры кораблей, по-видимому, ничего вразумительного пояснить не могли), было принято решение отправить в Евпаторию группу разведчиков, для выяснения обстановки. В 20:40 7 января из Севастополя для высадки разведгруппы (12 человек) в районе Евпатории вышла подводная лодка М-33. В 01:30 8 января группа была высажена при помощи надувных лодок в районе евпаторийского маяка. Возглавлял разведчиков У. А. Латышев. Шторм затихал. Накат, идущий с моря, выравнивал сильный восточный ветер, и, во время высадки, одну надувную лодку унесло в море. Остальные четыре сумели добраться до берега. В этот же день разведчики проникли в Евпаторию и выяснили, что десант погиб, о чём и было доложено по радио в Севастополь. Во время сеанса связи, группе дали дополнительное задание: произвести разведку дислокации подразделений противника в западном Крыму. На задание отводилось шесть дней. Разведчики успешно прошли по всему западному Крыму аж до посёлка Черноморское, ежедневно сообщая по радио о результатах разведки. М-33 должна была забрать группу в ночь на 10 января. Однако лодка разведчиков не дождалась и 13 января вернулась в Севастополь.
14 января, в день, когда группа должна была выйти на побережье для посадки на поджидавший их катер, (посланный на смену подводной лодки), при переходе шоссе между сёлами Абрикосовка и Молочное, она была обнаружена с проходящей мимо немецкой автоколонны. Завязался бой. Разведчики заняли круговую оборону. В 12 часов 15 минут радист Потапенко передал по радио в Севастополь: «Мы окружены фашистами. Ведём бой, но кончаются’ боеприпасы и выйти из окружения нет никакой возможности…» Но бой продолжался еще три часа. Только в 15 часов 48 минут пришла последняя радиограмма: «Подрываюсь на собственной гранате. Прощайте товарищи…» Напрасно прождал разведчиков близ Евпаторийского маяка катер МО, напрасно, несколько раз, рискуя быть обнаруженной на мелководье, подходила к побережью на перископной глубине подводная лодка «М-33»… Никто из разведгруппы, попавшей в окружение, не вернулся . Вот имена некоторых из них: Трофим Бардаков, Александр Джирманов, Михаил Волков, Николай Иванов, Сергей Потапенко, Ульян Латышев…
А что же лодка, унесённая в открытое море? В тот момент в ней находилось три человека: Ярослав Цидзик, Максим Васелюк и проводник — евпаториец, работавший до войны директором складов «3аготзерно» (к сожалению, имя его не установлено). Лодка находилась в море двое суток, пока её не прибило к берегу в районе села Громовки Черноморского района. Здесь лодка была обстреляна немцам и затонула; погибли Цидзик и проводник, а Васелюк спасся. Он спрятался в прибрежной балке, а после наступления темноты добрался до Громовки, где его приютили местные жители. Максим Васелюк пережил войну.
Примерно через неделю — полторы после высадки десанта на территорию ОВРа вернулась овчарка в ошейнике. Она повсюду искала хозяина… На этом заканчивается история Евпаторийского десанта.

Использованная литература:

1. Бирюк В. С. Всегда впереди. Малые охотники в войне на Чёрном море. 1941-1944. — СПб.: Наука, 2005. 2. Груббе В. В. По улицам Евпатории: Путеводитель. — Симферополь.: Таврия, 1987.
3. Манштейн Э. Утерянные победы — М.: ООО «Издательство АСТ», 1999.
4. Широкорад А. Б. Корабли и катера ВМФ СССР 1939-45 гг. Справочник. — Мн.: Харвест, 2002.
5. Бешанов В. В. Год 1942 — «учебный» — Мн.: Харвест, 2002.
6. Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на черноморском театре. Выпуск 2 с 1 января по 3 июля 1 942 г. — М.: Воениздат, 1946.
7. Платонов А. В. Энциклопедия советских надводных кораблей, 1941-1945 — СПб.: ООО «Издательство Полигон», 2002.
8. Костриченко В. В. Кулагин К. Л. Быстроходные тральщики типа «Фугас» — М.: 3АО «Редакция журнала «Моделист-конструктор», 2005.
9. Поляновский Э. Л. Хроника одного десанта — «Известия» от 8 мая 2002 г.
10. Шаповалова С. Н., Барбух В. Н. и др. Крым: Памятники славы и бессмертия — Симферополь.: Таврия, 1985.
11. Драчук В.С., Кара Я., Челышев Ю. В. Керкинитида — Гезлёв — Евпатория. — Симферополь.: Таврия, 1977.
12. Драчук В.С., Смирнова В. п., Челышев Ю. В. Евпатория — Симферополь.: Таврия, 1979.
13. Баварский уголовный розыск. Допрос генерал — майора в отставке Ритера фон Хайгля Хуберт Мария. Мюнхен 11.12.1962.
14. 3аключение офицера Абвера при Группе армий Дон майора Ризена. Копи из документа НОКВ-584 том 2 лист 324.
15. «Евпатория — 2500» — Симферополь — Ялта. : «Мир Информации», 2003.
16. 3алесский К. А. Кто был кто в Третьем рейхе: 6иографический энциклопедический словарь — М.: ООО «Издательство АСТ», 2003.
17. Морозов М. Э. Подводные лодки ВМФ СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Летопись боевых походов. Часть 2. Черноморский флот. — М.: ООО «Стратегия КМ», 2003.
18. Ермаш Л. Л. Бирюк В. С. Малые охотники типа MO-IV — СПб. : Гангут 1999.
19. Зоткин Н. Ф., Любчиков М. А. и др. Краснознамённый Черноморский флот. 2-еи издание, исправленное и дополненное. — М. : Воениздат, 1979.
20. Петров В. Пикирующий бомбардировщик Ju 87 «Stuka» — М.: ООО «Издательский центр «Экспринт», 2005.
21. Ванеев Г. И., Ермаш С. Л., Малаховский Н. д., Сахно С. т., Хренов А. Ф. Героическая оборона Севастополя. 1941 — 1942. — М.: Воениздат, 1969.

Опубликовано в военно-историческом журнале «Military Крым» №3/2006 г.