Д.Бержицкий (Севастополь)
Крыша Михайловской батареи

 Михайловская батарея – объект, не нуждающийся в рекламе. Ежегодно форт посещают десятки тысяч туристов, и, на первый взгляд, мест, куда не ступа нога посетителя, уже не осталось. Но это не так. Закрытым для посещения остается верхний ярус, иначе говоря – крыша батареи.
Пройти на открытую платформу, по проекту 1841 г., можно через две башни: южную и северную. Поднявшись через шесть лестничных пролетов (3-х малых и 4-х крупных), попадаешь на открытую платформу. Крыша форта была накрыта землей (толщина от 1 до 1,8 м). В данном случае, земля выступала в роли «подушки», смягчая вибрацию при стрельбе орудий верхнего яруса. Кроме этого, слой земли не давал прогреться помещениям второго яруса летом, в жару, и препятствовала остыванию в холодное время года.
«Дождевая вода, проникавшая через защитный слой грунта, отводилась по тщательно заглаженным уклонам к водосточным желобам, прорезающим парапет, далее попадала на выступающий за наружную поверхность стены лоток и лилась на отмостку сооружения. Такая конструкция водоотвода сводила к минимуму увлажнение камня в стенах.»
Изначально на открытой платформе располагалось 22 пушки: 4 24-х фунтовых орудия, 16 36-ти фунтовых пушек и 2 полупудовых единорога.
На картине из «Севастопольского альбома» Н.Берга «Батареи Константиновская и Михайловская» автор с мыса Кордон запечатлел Михайловский форт с тыльной стороны. На верхнем ярусе четко видна открытая орудийная платформа. Пушки этой платформы приняли участие в отражении первой бомбардировки города.
К концу ХIX в., когда батарея уже не использовалась по своему прямому назначению, а необходимость в открытой платформе отпала, решено было накрыть открытую платформу кровлей.
С открытой платформы был удален слой земли, установлены деревянные стропила. Крыли металлическими листами. Над крышей остались возвышаться печные дымоходы. Места крепления кровли к башням до сих пор четко видны.
В конце 20-х годов ХХ века бухта Матюшенко отводится под базу гидроавиации. На берегу строятся слипы для спуска самолетов на воду, возводятся 2 ангара. Михайловская батарея используется под складские помещения, где хранятся снаряжение и униформа, а на нижнем ярусе форта оборудован ларек военторга . Над северным крылом строятся помещения, которые отведены под кухню и столовую личного состава авиабазы. Используя остатки горжевой стены как основу, на третий этаж строят лестницу, которая поднималась на балкон. В офицерскую столовую с балкона можно было попасть через две двери, третья – вела в кухонное помещение.
Сохранилось достаточно снимков столовой, но подробного фото самой кровли форта нет. Согласно проведенным исследованиям, можно утверждать, что она была схожей по конструкции с крышей Константиновского форта. Её единственный приемлемый снимок можно увидеть на немецкой аэрофотосьемке 1942 г.  На фото видна кровля, все её изломы над южным крылом и центральной частью, над северным крылом обращают внимание изменения 30-х гг., когда была достроена столовая пилотов.
После окончания обороны Севастополя, немцы разобрали обвалившуюся кровлю на металл, и, соответственно, на аэросьемке 1943 г. батарея стоит уже без неё.
В мае 1942 г. в результате прямого попадания бомбы была уничтожена столовая.
«…еще в столовой не успели убрать со столов тарелки, как вдруг послышался мощный, быстро нарастающий гул, и мы тотчас увидели самолеты. Это были Ю-88. Они на большой скорости круто планировали со стороны Мекензиевых гор, курсом точно на наш аэродром. Бежать было бесполезно – бомбы вот-вот посыпятся на наши головы. Послышался пронзительный, раздирающий слух вой — «юнкерсы» включили сирены.
– Ложись! – отчаянно закричал кто-то.
Мы мгновенно растянулись на земле, вжались, влипли, втиснулись в нее. Вой сирены нарастал неудержимо, он заглушал даже свист бомб, которые, отделившись от самолета, стремительно понеслись к земле. Еще мгновение – и буквально в нескольких шагах от нас вздрогнула земля, камни полетели во все стороны – огромное тело бомбы вошло в каменистый грунт, как в масло, только стабилизатор торчал наружу, мелко подрагивая. Мы онемели: через какую-нибудь долю секунды это страшилище ухнет и от площадки, где мы лежим, останется только огромная воронка. О чем подумалось в этот страшный миг? Трудно сказать. 

Вновь дрогнула, глухо застонала земля, над стенами равелина поднялся огромный столб дыма, пыли, камней. «Неужели разрушен!» – промелькнула мысль. Самолеты уже проскочили над нами, где-то недалеко часто тявкала зенитка, а мы еще лежали. Живые. И страшный хвост авиабомбы по-прежнему торчал из земли.
Оглушенный близкими взрывами, я осторожно оторвал голову от земли, по-смотрел в сторону. И встретил широко распахнутый, какой-то полубезумный взгляд. Это был Астахов. Глаза его, остекленевшие, наполненные страхом, постепенно приобретали осмысленное выражение, вот уже какая-то живая искорка вспыхнула в них… И вдруг он заорал страшным голосом:
– Полундра! – И, как бешеный, сорвался с места.
Его крик словно жгучим кнутом полоснул всех. Через секунду на этом страшном месте не осталось никого. Только бомба по-прежнему торчала в земле.
Опомнились только в «Мечте пилота». Долго молчали. Приходили в себя.
Зазвонил телефон. Дежурный схватил трубку. Докладывал инженер Карцев:
– Самолеты все целы. Бомбы легли с перелетом. Потерь среди технического состава нет.
Не успел дежурный положить трубку – новый звонок, командир бригады В. И. Раков:
– Как летный состав? Никого не накрыло в равелине?
– В нашей эскадрильи все живы.
В трубке – с облегчением, совсем не по-военному:
– Слава богу!
Да, это счастье, что к моменту налета обед уже закончился, и мы покинули равелин. Две бомбы угодили прямо в форт, легко пробили потолочные перекрытия и взорвались внизу, в помещении столовой. Стены выстояли, но ударной волной все взметнуло вверх. Повара, официантки, все, кто был в это время в столовой, погиб-ли…» .

Точное количество погибших неизвестно.
Перекрытия под столовой не пострадали и во время дождей практически не текут, так что бомба вряд ли была большого калибра.
После роковой бомбардировки, помещения столовой более не использовались.
Остатки столовой и крышу форта можно рассмотреть на фотографии, сделанной во время облета и фотофиксации освобожденного Севастополя в мае 1944 г. Обращают на себя внимание сохранившееся печные трубы. По количеству дымоходов Михайловскую батарею называют «42 трубным линкором». Такое неофициальное имя Михайловского форта встречается на одной из многих «дембельских» надписей, которые украшают стены северной башни:
«Друзьям по службе на 42 трубном ленкоре. 5 мая 1946 г.»
(орфография сохр.) 
В 2010 г. на Михайловской батарее на средства мецената Алексея Шереметьева проведена реконструкция. Было принято решение восстановить форт в том виде, в котором он был на конец XIX в., при этом не удаляя следов Второй мировой войны. Крыша была полностью расчищена, с неё удалили остатки построек конца 20-х годов. Металлическая лестница, которая вела на третий этаж, была удалена, и ей основание – остаток горжевой стены – расчищен и предстал как часть оригинальной оборонительной постройки 1854 г. 
Автор идеи создания музея на батарее, Алексей Шереметьев, разместил в казематах уникальную экспозицию, посвященную Крымской войне 1853-1856 гг., которая является частью обширной коллекции «Музея исторических и культурных реликвий семьи Шереметьевых».

Опубликовано в военно-историческом журнале «Military Крым»