П.Ляшук (Севастополь)
Что писали крымские газеты в 1856 г.?

Таврические губернские ведомости. – 1856. — № 12 от 19 мая 1856 г.
Отдел II.
Копия с докладной записки № 8 от 18 мая 1856 г. на имя и. д. Военного губернатора г. Симферополя и Таврического гражданского губернатора и. д. Евпаторийского городничего штабс-капитана Беловодского о принятии им города Евпатории.

«По условию моему с Комендантом Французских войск Г. Ферюзаком, сего 18 мая в 12 часов дня Французские войска сели на суда и спустили свой флаг; в ту же минуту я приказал поднять Русский коммерческий флаг, который был сигналом вступления в город Жандармской команды и сотни казаков, ожидавших у заставы. Тот час все караулы и разъезды по городу учреждены, — предварительно сего в 11 ½ часов был подписан мною вместе с Г. Ферюзаком акт передачи города при свидетелях, которых буду иметь честь представить Вашему Превосходительству; к 12 часам войска, состоящие из батальона стрелков № 17, одной батареи Артиллерии и роты морской пехоты с нестроевыми, всего 840 человек, были построены развернутым фронтом, противу Церкви, Г. Комендант Ферюзак сделал мне честь представлением этих войск, при чем поздравил трех офицеров кавалерами почетного легиона, после сего войска повзводно отправились на два небольшие парохода, которые перевезли их на приготовленные для их транспортные пароходы (Sadne) в 160 сил.
После сего Г. Благочинным Крымских церквей Родионовым было совершено благодарственное молебствие об оставлении города неприятелем, я приступил к исполнению возложенной на меня обязанности.
О чем Вашему Превосходительству имею честь донести».
Подписал: Штабс-Капитан Беловодский
******

К 150-летию «Союза металлистов Севастополя».

Приведенный ниже официальный документ, опубликованный Таврическим губернским начальством, наглядно показывает, что дело «металлистов» в Севастополе живет и процветает уже более 150 лет, превратившись в традиционный промысел. Судя по его содержанию, подрывались любители разобрать и сдать в металл гранаты и бомбы не только после Великой Отечественной, но и после Крымской войны. Как впрочем, была малоуспешной и борьба правительства с теми, кто «работал» без лицензии.
Таврические губернские ведомости. – К № 5 от 4 февраля 1857 года. Отдел I. Объявление.
Тот же текст воспроизведен: Одесский вестник. – 1857. – № 25 от 2 марта.

«Севастополь был главным пунктом, на который сосредоточены были выстрелы неприятельские в течение одиннадцати-месячной осады; вследствие чего, неразорвавшиеся бомбы и гранаты, в значительном количестве находятся, как в городе, сокрытые в земле и под развалинами разоренных домов, так равно и вне окрестностей города, преимущественно на позициях между нашими и неприятельскими батареями, между которыми однако же, в многих местах, проходят дороги, ведущие в город. В отвращении несчастных случаев, от взрыва бом и гранат, от г. военного губернатора г. Севастополя предприняты все меры предосторожности: градской полиции и другим лицам, обязанным наблюдать за караулами при въезде в город, неоднократно были даваемы предписания, чтоб ввоз в город неразряженных бомб и гранат был вовсе воспрещен; собирание осколков бомб и гранат, с разрешения г. заведующего морской частью в Николаеве, поручено подрядчику и на этот предмет основана особая комиссия. Не смотря однако же на все таковые меры предосторожности происходят несчастные случаи от взрыва бомб и гранат; эти случаи могут повторяться в окрестностях города – преимущественно на позиции между нашими и неприятельскими батареями. Вследствие чего, согласно отношению г. военного губернатора, от Таврического губернского начальства предписывается градским и земским полициям, опубликовать и наблюдать в ближайших к Севастополю городах и селах, чтобы фурщики и другие лица, по дорогам в Севастополь, нашедшие бомбу и гранату, из любопытства не решались брать оную или разряжать, и чрез то подвергать себя явной опасности, и не касаясь оных, объезжать со всей осторожностью».
******

Награждение флотских экипажей Черноморского флота в Севастополе Георгиевскими знаменными флагами.
Высочайшим приказом по Военному ведомству от 30 августа 1856 г. все 17 строевых флотских экипажей Черноморского флота (№№ 29 – 45), принимавших участие в обороне Севастополя 1854 – 1855 гг. были удостоены высшей коллективной награды для чинов флота досоветской России – экипажных Георгиевских знаменных флагов с надписью «За оборону Севастополя с 13 сентября 1854 года по 27 августа 1855 года». Это было официальное признание подвига и кровавых жертв, принесенных на алтарь Отечества Черноморским флотом, от матроса до адмирала. 150 лет назад в феврале 1857 г. в Севастополе прошло торжественное вручение флагов. Этому событию была посвящена заметка в самой известной и популярной газете юга России — «Одесский вестник». Между высочайшим приказом и награждением прошло 6 месяцев, т. к. флаги нужно было сначала изготовить. Автор заметки скрылся под инициалами.

Одесский вестник. – 1857. — № 43 от 20 апреля.

«Вам уже известно, что в начале этого года препровождены были в Николаев Георгиевские знамена, Высочайше пожалованные 30, 31, 34, 35, 36, 37, 39, 42 и 43-му флотским экипажам, отличившимся в минувшую войну. Эти знамена освящены были 5-го февраля в Николаеве, и тогда же розданы по назначению; другая же часть их препровождена была в Севастополь, для освящения и раздачи трем экипажам, находящемся в нашем городе. Сожалею, что немного поздно пришлось мне известить вас о том, какою радостью и торжественностью ознаменовался этот день, так долго и нетерпеливо нами ожидаемый. Вечером, 9 февраля, после прибытия контр-адмирала Бутакова на пароходе «Тамань», первый раз привязывали к древкам эти знамена, в доме П. Ф. Мессера, при чем присутствовали все гг. офицеры, находившиеся в Севастополе; кроме того, еще, с каждого экипажа было собрано по несколько человек матросов. Достойный своей счастливой звезды, настоящий представитель Черноморского флота, Григорий Иванович Бутаков первым укрепил знамя к древку; за ним последовали все присутствующие до последнего матроса, и, когда все было окончено, адмирал вручил укрепленные таким образом знамена избранным носить их, присовокупив многозначительные слова: «С честью и славой носить». – На другой день назначено было их освящение. Мы с нетерпением ожидали этой минуты. Тихое утро предвещало прекрасный день. Некогда, в мгновенья подобных торжеств, в оживленном Севастополе, словно в муравейнике, все двигалось, шумело и торопилось жить, как будто предчувствуя близкое разрушение. В этот же раз, около Адмиралтейского собора видно было много незанятых мест; к тому же и картина окружающих развалин и разбросанных камней приходила в странный и грустный разлад с торжественным ожиданием минуты. И вот с обеих концов Екатерининской улицы послышался вдруг барабанный бой, и вслед за тем показались волны двигавшегося народа. Мерным шагом выступали те, которым суждено было принять из рук священнослужителя почетные знамена, чтобы потом вдохновляться ими в минуты, решительные для чести и славы отечества. Парад остановился против собора, куда прибыл и Григорий Иванович Бутаков. Вскоре принесли знамена, поставили их около аналоя со святой водою, — и освящение началось. Но предварительно, отец Петр Еланский, настоятель Адмиралтейского собора, обратился к присутствующим с кратким, но красноречивым словом, в котором напомнил им дни тяжелого испытания, посильных трудов и лишений, принесенных ими на защиту Церкви, Престола и Отечества, и удостоенных ныне, в ряду непрестанных царских милостей, пожалование знамени Георгия Победоносца, для увековечения совершившегося. Освятив воду и окропив ею высокий Царский дар, маститый священнослужитель подходил к каждому знамени отдельно, брал его из рук знаменосца, и передавал экипажному командиру, который при этом становился на колени. Нужно было взглянуть тогда на эти загорелые лица, еще носившие на себе отпечаток недавно минувших событий, на это спокойное выражение непреклонного мужества, которое смягчалось и претворялось в тихое выражение радости и благоговения, под обаянием торжественной минут! Еще громы битв не исчезли из памяти, воспоминания были так свежи, прошлые картины так близки, — что, казалось, все минувшие ужасы носились еще над головою и все леденили страшным своим призраком. Между тем, церковное пение клира, самый праздник и невозмутимая тишина, господствовала вокруг, — все веяло миром, дышало спокойствием, и противоречило грустной картине окружающих развалин. Трудно было тогда не увлечься этим контрастом, и самом деле увлечение не прошло мимо. По окончании богослужения, Григорий Иванович обратился с приветствием к морякам: «Государь Император и Его Высочество Великий Князь Генерал-Амирал, сказал он, изволили приказать мне – еще раз поблагодарить Черноморских моряков с выражением полной надежды, что эти знамена покроют себя тою же славою, как и старые». После этого, новые знамена отнесены были на квартиры экипажных командиров, а старые сданы в собор.
В 2 часа пополудни, в собрании, был дан обед для всех офицеров, в честь совершившегося торжества. Матросы же угощены были в этот день, сытным обедом на особо-устроенных столах, пред казармами. И там, и здесь провозглашались бесконечные тосты, за здравие Государя Императора, Генерал-Адмирала, и всей Августейшей фамилии; за благоденствие всего Русского флота, за честь знамени и за здоровье Григория Ивановича Бутакова. Все тосты сопровождались громким, потрясающим Ура! Матросы, в исступлении радости и неподдельного восторга, подхватывали своих офицеров и, криками ура, подбрасывали в воздух. Русское сердце развернулось на просторе и оживило весельем, и без того веселый праздник. Едва наступили сумерки, повсюду зажглась иллюминация; казармы в Корабельной заблистали роскошными огнями, среди которых сияло вензелевое имя Государя Императора; отовсюду неслись музыка и песни. Торжественный день закончился шумным балом, на котором веселилось все наше общество».

[М. Б.]
Арестантские роты
Арестантские роты Морского ведомства из нижних чинов-преступников и бродяг фактически существовали в портах Черного моря с 1826 г. Их контингент состоял в основном из душегубов, поджигателей, грабителей и иных государственных преступников. Арестованные содержались наравне с арестантами Военного ведомства, с бритыми головами каторжников, в ручных или ножных кандалах. Это в зависимости от тяжести преступления. Нередко, будучи прикованные к тачкам. Роты подчинялись в строевом отношении капитану над тем или иным портом.
В Черноморском флоте арестантские роты Морского ведомства по Положению от 2 декабря 1831 г. были переформированы из арестантских батальонов и подчинены обер-интенданту Черноморского флота (Военный энциклопедический лексикон. – Изд. 2-е. Т. 1. – СПб., 1852. – С. 184–186).
В портах арестанты выполняли самые тяжелые работы, связанные с риском для жизни и здоровья. В Севастополе они срывали горы, работали в каменоломнях и в «мокрых доках». Смертность арестантов, соответственно, была выше, чем в общем по флоту. Каждая рота имела свой номер. В Севастополе накануне осады 1854 – 1855 гг. квартировали арестантские роты №№ 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25 и 26 и доковые №№ 27, 28, 29 и 30. Всего в них числилось 2300 чинов.
Обычно в роте было от 100 до 140 арестантов, командир в чине капитана, 3 офицера, 17 унтер-офицеров, барабанщик, писарь и цирюльник. Офицеров для арестантских рот специально не готовили. Их должности занимали офицеры, произведенные из унтер-офицеров флота и других специальностей и команд Морского ведомства.
В начале обороны с арестантов сняли кандалы. Они работали на строительстве укреплений и были даже вооружены заостренными кольями на случай приступа, поскольку преступников вооружать чем-то иным запрещалось. Вынос убитых, погрузка боеприпасов, рытье могил на кладбищах – тоже входило в обычные обязанности арестантов. Точное число потерь в арестантских ротах не установлено, но надежда на Государеву милость и желание искупить вину перед людьми, толкало арестантов нередко на подвиги за которые полагались знаки отличия Военного Ордена Св. Георгия. Но…, награждать преступников, тоже было запрещено. Отдадим должное Императору Александру II, Сенату и Министрам, которые провели амнистию, реабилитировали арестантов – участников обороны Севастополя 1854 – 1855 гг., чему и посвящен нижеследующий материал.
Одесский вестник. – 1857. — № 2 от 5 января.
Об облегчении участи арестантов морских рот, участвовавших в защите Севастополя.
«По указу Его Императорского Величества, правительствующий сенат слушали рапорт г-на министра внутренних дел от 22-го ноября 1856 г., следующего содержания: В время осады неприятелем Севастополя в тамошних морских арестантских ротах арестанты были освобождены из рот для работ по укреплению города и защите его от неприятельских действий. Находясь на бастионах, многие из сих арестантов получили раны и увечья и зачислены в неспособные, а другие окончили сроки работ. Затем таковые арестанты переданы морским начальством в распоряжение гражданского начальства. На основании существующих узаконений следовало бы некоторых из помянутых арестантов, неспособных к работам в морских арестантских ротах, поместить в роты гражданского ведомства, или отправить для водворения в Сибирь, а в случае неспособности следовать туда пешком, оставить в больницах тюремных замков; о других же арестантах не отыскано нужных сведений, по случаю истребления пожаром дел при осаде Севастополя. По сему губернскими начальниками возбужден вопрос: как поступить с означенными арестантами, из коих многие присланы в морские роты еще до издания уложения о наказаниях 1845 г., имеют медали за защиту Севастополя и от полученных ран оказываются неспособными к работам в арестантских ротах гражданского ведомства и к следованию в Сибирь; а от Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора вступило в министерство внутренних дел ходатайство о облегчении участи помянутых арестантов морских рот, участвовавших в защите Севастополя. Вследствие сего, по предварительному сношению с министерствами: морским, юстиции и государственных имуществ, г-н министр внутренних дел входил с представлением в комитет гг. министров, полагая, во внимание к особенности обстоятельств настоящего дела, выходящего из разряда обыкновенных, оказать облегчение участи всем арестантам морских рот, участвовавшим в защите Севастополя, которые уже присланы или будут еще переданы на распоряжение гражданского ведомства, и тех из них, кои поступили в роты из казенных или других свободных обществ, обратить в те общества для пропитания себя посильными трудами, с причислением к обществам для одного только счета, а поступивших в роты их помещичьих крестьян и несвободных званий, поселить в казенных селениях, по их желанию, на том же основании как и первых, или же дозволить им род жизни, с причислением к обществам так же для одного счета, и затем всех их поручить под надзор местной полиции на четыре года, согласно 57 ст. улож. о наказ. Комитет гг. министров, вполне соглашаясь с приведенными в представлении г-на министра внутренних дел, основаниями, обратил внимание во 1-х, на то, что арестанты Севастопольских морских арестантских рот, на основании уложения 15-го Августа 1855 г., подлежали бы наказанию менее тяжкому в сравнении с тем, которому они подверглись на основании прежде действовавших узаконений, и во 2-х, на то, что означенные арестанты мужеством и самоотвержением, оказанным ими при защите Севастополя, доказали преданность свою престолу и отечеству и заслужили прощение и забвения из прежних проступков и преступлений. Посему комитет признал не только возможным, но и справедливым, освободить арестантов, участвовавших в защите Севастополя от дальнейшего наказания, облегчить им способы к водворению на жительство и не подвергать их особому полицейскому надзору, который оставлял бы некоторое пятно в будущем их положении. По сим соображениям комитет полагал: заключение министра внутренних дел утвердить, с тем, чтобы означенным арестантам: во 1-х, предоставить приписаться к обществам, где сами пожелают, и во 2-х, освободить их от особого полицейского надзора. На сие положение комитета последовала собственноручная Его Императорского Величества резолюция: «Справедливо». О сем министр внутренних дел, донес правительствующему сенату, вследствие полученной им выписки из журнала комитета гг. министров 30-го минувшего Октября и 14-го Ноября 1856-го года, для зависящего распоряжения».

К 150-ю первой службы и парада у могилы русских воинов, погибших 5 февраля 1855 г. при штурме Евпатории.
Честно говоря, я не думал, что после выхода очень скрупулезного и подробного сочинения В. Н. Гурковича ( Бурьян над прахом героев. Повествование о драматической судьбе могилы русских воинов, павших в бою с интервентами под Евпаторией в 1855 году. – Симферополь: «Универсум». – 2002) можно найти еще какие-то неизвестные материалы по указанной теме. Однако просматривая газеты «Одесский вестник» и «Таврические губернские ведомости» за 1857 г., обнаружил два небольшие материала, которые достаточно интересны. Во-первых, теперь понятно, кто хоронил погибших в сражении; во-вторых, когда были первая панихида и военный парад у могилы; в-третьих, до нас дошла речь, произнесенная 5-го февраля 1857 года протоиереем С. Шкуропатским при поминовении воинов, павших под стенами Евпатории.

Одесский вестник. – 1857. — № 19 от 14 февраля.

«Евпатория, -5-го февраля. – Сегодня, по мысли данной протоиереем здешней Свято-Никольской соборной церкви Стефаном Шкуропатским и по сделанному накануне местным начальством распоряжению, при параде от пребывающей здесь роты Волынского полка, совершена была панихида над могилой храбрых наших воинов, павших 5-го февраля 1855 года, под Евпаторией. Могила эта указана была христианами, которые сами, по отступлению нашего отряда, убирали тогда тела убитых героев.
Мир праху вашему, доблестные воины!»
И. Дж.
***
Таврические губернские ведомости. -1857. — № 18 от 6 мая.
Отдел II.Часть неофициальная.

Речь, произнесенная 5-го февраля 1857 года протоиереем С. Шкуропатским при поминовении воинов, павших под стенами Евпатории.

Аще забуду тебе, Иерусалиме, забвена буде десница моя!