А.Третьяков (Феодосия)

Пароходофрегаты Черноморского флота в обороне Севастополя 1854-1855 гг.

К началу Крымской войны русский Черноморский флот имел в своем составе семь пароходофрегатов, экипажи которых приняли активное участие в обороне Севастополя 1854-1855 гг. Небольшие колесные паровые корабли «Одесса», «Крым», «Херсонес», «Бессарабия» и «Эльборус», построенные в 1840-е гг. в Англии для каботажного сообщения между русскими портами, не предназначались для ведения боевых действий. Реальную военную силу в строю флота на момент начала войны представляли только два парохода – «Владимир» и «Громоносец».   

Пароходофрегат «Владимир» водоизмещением 1200 т, спущенный на воду 10 (22) марта 1848 г. на верфи «C.J. Mare & Co» в Англии, единственный соответствовал основным современным требованиям к боевым кораблям этого класса. Новейшие 68-фунтовые бомбические орудия, установленные на верхней палубе пароходофрегата, имели широкий спектр обстрела и высокую дальность стрельбы. Необходимо также отметить, что корабль строился под личным наблюдением контр-адмирала В.А. Корнилова, который стремился максимально использовать достижения британского судостроения.

В результате Черноморский флот пополнил современный хорошо вооруженный пароходофрегат, который впоследствии проявил отличные мореходные и боевые качества. Помимо неоспоримых достоинств, колесные паровые суда имели множество недостатков. «Обзор деятельности Морского управления в России в 1855-1880 гг.» приводит детальную характеристику этого класса кораблей: «Сперва военные суда, в виде малых колесных пароходов, строились только для портовых надобностей и для буксировки парусных судов, но затем английское правительство решилось увеличить свой флот особой вспомогательной эскадрой из паровых судов, названных потом пароходофрегатами. От судов этого рода, подвергавшихся разным усовершенствованиям, требовались хорошие качества для плавания как под парами, так и под парусами, чтобы они, таким образом, при продолжительном крейсерстве и при дальних переходах не зависели от запаса топлива или исправности машины, но могли плавать и под парусами. Пароходофрегаты вооружались тяжелыми пушками, расположенными в носу и корме, на верхней палубе, на надлежащей высоте от горизонта воды, чтобы возможно было действовать ими одинаково хорошо как при штиле так и при волнении, и, кроме того, несколькими орудиями меньшего калибра по борту. Вместительность пароходов должна была соответствовать удобному размещению комплекта команды, судовой машины, запасов топлива и провизии и, сверх того, определенного количества десанта… Несмотря, однако, на неоспоримые достоинства и на хорошие достигнутые результаты, все пароходофрегаты обнаруживали существенные недостатки… Гребные колеса, вал и часть паровых котлов находились на пароходофрегатах выше ватерлинии и, следовательно, были вполне открыты действию неприятельских выстрелов, отчего всякое повреждение в названных частях могло привести пароход в состояние гораздо худшее против даже обыкновенного парусного судна. Сами машины были слишком громоздкими и занимали много места, вследствие чего на трехмачтовых пароходофрегатах не было возможности поместить грот-мачту где следует, а потому и центр парусности не имел надлежащего положения. …Кроме того, колесные кожухи, при противных ветрах и на большом волнении, весьма увеличивали сумму преодолеваемых судном сопротивлений»[1].

Учитывая указанные недостатки, перед Крымской войной правительства Англии и Франции усиленно приступили к строительству винтовых корветов, фрегатов и линейных кораблей, оставив Россию далеко позади. Техническая отсталость страны исключала возможность постройки качественных отечественных военных пароходов для Черноморского флота.                                                                                                                         

В начале 1854 г. объединенный англо-французский флот вступил в Черное море с целью блокировать русское торговое судоходство и уничтожить Севастополь. Началась Крымская война.      

Из русских паровых судов в Севастополе по требованию военного времени сформировали особый пароходный отряд Черноморского флота под командованием контр-адмирала Александра Ивановича Панфилова, который держал свой флаг на пароходофрегате «Крым». На бывшие коммерческие пароходы установили орудия. Сохранилось описание первого боевого столкновения русских и англо-французских пароходов в районе Севастополя летом 1854 г.:                                                                                              

«3 июня в 8 часов утра крейсирующим отрядом в виду Севастополя были усмотрены три неприятельских парохода (английские «Terrible», «Furious» и французский «Descartes» — А.Т.).                                                                                                                               

Всем пароходофрегатам велено немедленно развести пары. В начале 11-го часа они вышли в море и взяли курс к NW-ту, по направлению, в котором были видны неприятельские пароходы. «Владимир», посланный вперед для осмотра, подходил к ним на расстояние 4-х миль и донес, что они лежат к SW-ту. Сигналом с парохода «Крым» «Владимиру» было велено подойти к Адмиралу для переговоров, после чего он вступил в свое место и мы, построясь в три колонны, легли на WSW, на пересечку курса неприятеля. Вскоре со всех пароходов можно было уже хорошо рассмотреть неприятельские суда. Все три парохода были трехмачтовые и батарейные, передний с белою полосою (этот пароход, как было замечено, в продолжении всего времени ходил лучше всех). В 12 часов велено построиться в две колонны в следующем порядке: правая – «Владимир», «Одесса» и «Бессарабия»; левая – «Крым», «Громоносец», «Херсонес». Неприятель, увидя, что наши пароходы быстро сближаются с ним, уклонился румба на 2 вправо от своего курса, и шел в шахматном порядке на WSW. Через эту перемену курса мы очутились у него в кильватере. В 30 минут 1-го часа задний из неприятельских пароходов открыл огонь по пароходу «Владимир», но ядра его не долетали, и он замолчал. Между тем «Владимир» подошел к Адмиралу и просил позволения со своей стороны открыть огонь. Адмирал разговаривал с командиром «Владимира» о том, как должна быть произведена предстоящая атака. Получив разрешение открыть огонь, «Владимир» занял свое место, и около 45 минут 1-го часа начал действовать из своего носового орудия. Вслед за тем остальные пароходы наши по сигналу Адмирала начать бой, открыли огонь, действуя по способности из носовых орудий, и по сигналу же подняли флаги на всех брам-стеньгах.            

Неприятель, спустя некоторое время, поднял кормовые – английский и французский флаги. Когда «Владимир» подошел для переговоров к «Крыму», «Одесса» спустился за ним к левой колонне, и когда «Владимир» пошел от «Крыма» на свое место, «Одесса», вместо того, чтобы идти параллельным курсом, вдруг взял вправо и пошел на свое место по перпендикуляру курса от соответствующего ему парохода левой колонны, из-за чего далеко растянул свою дистанцию от «Владимира».         

«Бессарабия», следовавший за «Одессою», уидев это, взял влево и обошел его.                                                                               

Между тем передние неприятельские пароходы остановили ход и ждали заднего – который один действовал по «Владимиру» — чтобы выстроить линию фронта, и тогда открыли все огонь из кормовых своих орудий. «Крым», в то время как левый фланг неприятеля остановил ход, также сначала убавил, а потом остановил ход. «Громоносец» — второй в его линии, воспользовавшись этим, вышел у него с правой стороны вперед, а «Херсонес» — третий в линии – шел по левую его сторону. Весь огонь неприятеля, замечательный своею верностью, был направлен почти исключительно против «Владимира». Снаряды его ложились кругом парохода. С нашей стороны некоторые выстрелы также ложились чрезвычайно близко от заднего и правого неприятельских пароходов (за кормою его виден был плавающий спасательный буй, что, кажется, может служить доказательством, что он небезнаказанно стрелял в нас).                                                         

Между тем неприятель снова переменил курс, лег на SSW и начал строить фронт на новом курсе, заходя по прежнему правым флангом. Наш левый фланг продолжал держаться на месте или идти самым малым ходом. В это время «Крым» сделал сигнал держаться соединено, и пароходу «Херсонес» — занять место на подветренном траверсе адмирала. Вслед за тем – общий сигнал убавить парусов, и наконец в 2 часа – переменить курс всем вдруг на 16 румбов влево. Мы легли на ONO. Неприятельские пароходы, заметив наше движение, остановили ход, а потом сошлись и, переговорив между собою, двинулись за нами, продолжая палить по «Владимиру», и потом некоторое время по «Бессарабии», который при отступлении отстал несколько от прочих пароходов. В 2 ½ часа неприятель прекратил преследование, и каждый из его пароходов, поворачиваясь к нам бортом, сделал по одному выстрелу батальным огнем из всех орудий своих батарей, но ядра не долетали. В 2 ¾ часа «Крым» сделал сигнал прекратить бой и спустить стеньговые флаги. Эта канонада продолжалась всего около 1 ¾ часа (от 12 ¾ до 2 ½ ). Расстояние изменялось от 16 до 11 кабельтов, и орудия наводились все время под наибольшим углом возвышения. Вообще, как уже замечено выше, действие неприятельской артиллерии было таково, что нельзя не отдать им должной похвалы. Наши же выстрелы были большею частью также прекрасно направлены, но, к сожалению, иногда было заметно, что на некоторых пароходах рулем правили не вполне внимательно или не твердо, отчего иные выстрелы ложились далеко в сторону. Лучше других действовали «Владимир» и “Громоносец”»[2]. Так завершилось первое в Крымской войне сражение между русскими и англо-французскими пароходофрегатами в Черном море.

Высадившись в Евпатории, в сентябре 1854 г. союзная армия двинулась к Севастополю. Началась усиленная подготовка города к обороне. Начальник штаба Черноморского флота вице-адмирал В.А. Корнилов поставил перед пароходным отрядом важнейшую задачу – оказывать огневую поддержку сухопутному гарнизону базы. Для того, «чтобы согласовывать действия пароходов при обороне Севастополя, — говорилось в приказе Корнилова, — с распоряжениями, сделанными для того же предмета на сухом пути», пароходам назначили следующие позиции:

— пароходофрегаты «Владимир» и «Крым» стали на якоря у Килен-балки для действия по ней и высотам, окружающим ее, с целью «доставления боковой обороны левому флангу нашей оборонительной линии»;

 — пароходофрегат «Херсонес» стал в глубине Большой бухты напротив Инкермана для обстрела противника и содействия русским сухопутным войскам при их движении в Инкерманской долине;

— пароходофрегаты «Бессарабия», «Громоносец» и «Одесса» стали между Александровской батареей и батареей № 8 для действия вдоль правого фланга оборонительной линии;

— пароход «Эльборус» был поставлен в Большой бухте напротив Ушаковой балки для обстрела противника, когда он покажется в этом районе[3].

Специальным приказом начальника штаба флота командиры пароходофрегатов обязывались:                                                                                                                                                

— выбирать наиболее удобные места для стоянки кораблей и «войти в сношения с начальниками ближайших к их позициям сухопутных войск для лучшего согласования своих действий с береговыми распоряжениями»;

 — оказывать взаимную поддержку друг другу и быть готовыми переменить свои позиции с изменением обстановки;

— ставить на берегу шесты для направления огня судовой артиллерии по тем объектам, которые скрыты от них высотами;

— помимо огневой поддержки, сухопутному гарнизону быть в готовности перебрасывать резервы с одного берега бухты на другой[4].

Одновременно с этим во всех отделениях оборонительной линии Севастополя приняли особые сигналы о «мерах досягаемости наших ядер и о направлении огня наших пароходов»[5]. Это позволило наладить оперативную связь между кораблями пароходного отряда и частями сухопутного гарнизона города.

Дальность расположения позиций противника от Севастопольского рейда в начальный период обороны составляла 20-25 кабельтов. Это препятствовало ведению эффективного огня с кораблей, так как максимальная дальность стрельбы морских орудий не превышала 18 кабельтов. Экипажи пароходофрегатов применили новые приемы артиллерийской стрельбы, позволившей преодолеть это препятствие и достигнуть хороших результатов.

Орудия пароходофрегатов Черноморского флота имели различные максимальные углы возвышения в пределах от 7 до 18°. Добиться увеличения дальнобойности можно было путем увеличения углов их возвышения. Командир парохода «Владимир» капитан 2 ранга Г.И. Бутаков предложил при стрельбе кораблей создавать крен на один борт, благодаря чему угол возвышения орудий противоположного борта увеличивался и они получали возможность вести огонь по береговым укреплениям противника. В сентябре 1854 г. впервые в военно-морской истории моряки русских пароходов успешно применили этот способ в Севастополе.

Стрельба по невидимым целям, скрытым от наблюдения с кораблей береговыми возвышенностями, тщательно корректировалась офицерами пароходов, которые съезжали на берег. Места разрывов снарядов также фиксировались сухопутными наблюдательными постами оборонительной линии, которые сообщали их расположение и результаты обстрела командирам кораблей.

 5 (17) октября 1854 г. англо-французская армия и флот предприняли совместный штурм Севастополя. На город обрушился шквальный огонь с моря и суши. Пароходофрегаты «Одесса» и «Бессарабия» сразу же открыли ответный огонь по кораблям союзного флота, выстроившимся у входа в бухту, а «Владимир», «Крым» и «Херсонес» по сухопутным батареям противника на левом фланге русских позиций.

Стремясь причинить наибольший ущерб русским укреплениям Малахового кургана, англичане возвели батарею на расстоянии более 4600 метров от рейда. Командир «Владимира» Г.И. Бутаков распорядился придать кораблю крен в 3° на противоположный борт для увеличения дальности стрельбы и снаряды 68-фунтовой бомбической пушки парохода стали попадать во вражескую батарею. При крене в 7° стала эффективной стрельба из 10-дюймовых орудий[6].                                                                                             

Вскоре в шканечном журнале пароходофрегата «Владимир» появилась следующая запись: «9 октября 1854 г… в 11 часов сделали 5 пробных выстрелов из бакового орудия в 22-пушечную английскую батарею, которая действовала против Малахового кургана и 3-го бастиона. Так как ее с палубы нельзя было видеть, то за выстрелами наблюдали с горы над Голландией[7], а на пароходе замечали по между лежащей горе направление и возвышение орудия посредством прицела… 10 октября… Действовали по английской батарее. Начальник 4-й дистанции контр-адмирал Истомин прислал сказать, что наши бомбы наносят значительный вред неприятелю»[8]. Так моряки «Владимира» положили начало стрельбе по укреплениям противника с закрытых позиций. Этот удачный опыт ведения огня по невидимым целям переняли экипажи пароходофрегата «Крым» и линейного корабля «Гавриил».

23 ноября 1854 г. командиры пароходов «Владимир» и «Херсонес» (капитан-лейтенант Иван Григорьевич Руднев) получили секретное распоряжение вице-адмирала П.С. Нахимова – выйти в море, атаковать англо-французские корабли и военные лагеря в окрестностях Севастополя. Впоследствии Е. Березин и А. Де-Ливрон опубликовали подробное описание этой боевой операции:                                                                  

«Командиру парохода «Владимир» предоставлена была завидная участь выйти в море вместе с пароходом «Херсонес», чтобы напомнить неприятелю необходимость осторожности в военное время, т.е. напасть на сторожевой пароход, если он действительно стоит без паров и не успеет сняться с якоря и нанести возможный вред двум пароходам, стоявшим в Стрелецкой бухте. Исполняя это поручение, Григорий Иванович (Бутаков – А.Т.) предписал командиру «Херсонеса» выйти вслед за собой и действовать по пароходам Стрелецкой бухты и по неприятельским лагерям, пока «Владимир» займется тем пароходом, который стоит далее. На рассвете 24-го на обоих английских пароходах эскадры Лайонса усмотрен дым и они через час снялись. Один подошел к самому устью Качи и, спустив шлюпки, послал их к выброшенному там 2 ноября транспорту, а сам остался на якоре с готовыми парами для прикрытия гребных судов. Другой же, двухтрубный, имея из бережливости пары в одном только котле, прошел попутным ветром мимо Севастополя в Камышовую бухту и стал на якорь у входа в нее. Дав им время заняться каждому своим тем делом, для которого они разводил пары, «Владимир», стоявший в глубине бухты с готовыми парами, тронулся с места и за несколько минут до часа пополудни, прошел бон и ровно в час пополудни, выйдя из узости у Константиновской батареи, пробил тревогу и понесся полным ходом прямо к французскому винтовому пароходу. На последнем не верили своим глазам: несколько минут на палубе его не было заметно никакого движения… но вот он поднял сигнал, потом всклубился белый дым пушечного выстрела и ядро упало в воду, не долетев до «Владимира». В 1 ч. 15 мин. последний, проходя Стрелецкую бухту, открыл левым бортом огонь по пароходам в ней, которые поспешили затопить печи в котлах и торопливо отвечали несколькими выстрелами на сыпавшиеся к ним бомбы и ядра. В то же время два носовых орудия «Владимира» начали действовать по винтовому пароходу, который, сделав еще два выстрела, успел поднять пар и, выпустив канат, скоро укрылся под сильную защиту винтовых кораблей и больших фрегатов, стоявших у входа Камышевой и Казачьей бухт и от которых якорное его место было почти на расстоянии дальнего пушечного выстрела. Видя бесполезность дальнейшей погони, «Владимир» поворотил к нему левый свой борт и сделал по нескольку выстрелов из орудий, а потом пошел к Стрелецкой бухте, продолжая действовать с кормы по винтовому беглецу. В то время, как «Владимир» стрелял по последнему бортом, другой двухмачтовый французский пароход, вышедший было из Камышовой бухты с транспортом на буксире, поспешил возвратиться в нее, бросив буксиры. Между тем один из винтовых кораблей Камышовой бухты и три большие парохода спешили разводить пары. Когда, в 20 минут 2-го часа «Владимир» опять открыл жаркий огонь правым бортом по пароходам Стрелецкой бухты, остановив машину, «Херсонес» уже действовал по ним продольно своим правым бортом, а они отвечали ядрами, то недолетавшими и до половины расстояния, то перелетавшими через наши пароходы. С обоих мысов Стрелецкой бухты действовали еще несколько полевых орудий, но столь же безуспешно, как и французские пароходы, стоявшие в ней, из которых один несколько поворотился на швартовах, чтобы лучше отвечать «Владимиру» и «Херсонесу». Последние, кроме огня по французским пароходам, пустили еще несколько бомб по неприятельским пароходам, из которых солдаты побежали врассыпную на ближайшие высоты, отчего подверглись огню с 6-го бастиона. Нужно прибавить, что картина морской перестрелки так заняла внимание и осаждающих и осажденных в Севастополе, что на всех батареях прекратилась было пальба. Между тем из Камышовой бухты снялся перешедший туда из Качи английский 16-пушечный пароход «Valorous», за ним английский же 21-пушечный «Terrible», потом большой французский («Mogador» или «Vauban») под вице-адмиральским флагом и наконец стоявший у Качи несся отрезать наши пароходы от Севастополя. Это не мешало нашим пароходам продолжать огонь по Стрелецкой, но как от нее до Камышовой менее 2 ½ миль, то «Valorous», через несколько минут по выходу своем, был от «Владимира» на расстоянии дальнего пушечного выстрела и открыл огонь. Григорий Иванович отвечал из двух кормовых орудий, следуя с 2 часов малым ходом в кильватере «Херсонеса» в Севастополе, куда вошел в 2 часа 15 минут. Английские ядра то недолетали, то перелетали «Владимир», хотя падали весьма близко утлегаря и кормы, но «Valorous», увлекшись погоней, попал под выстрелы наших батарей и с повреждениями должен был поспешить возвратиться. Прочие три больших парохода не успели сделать по нашим ни одного выстрела. На наших пароходах не было ни убитых, ни раненых, но лишь перебито несколько снастей и очень легко повреждена на «Владимире» правая чикса фок-мачты. На винтовом французском пароходе усердно качали помпы и брандспойт около середины судна, когда он уходил от «Владимира», а на одном из Стрелецких внезапно усмотрен большой пар, что подало повод заключить, что ему попало и в котел. На другой день в Стрелецкую бухту ввели трехмачтовый французский пароход, взамен одного из двухмачтовых, бывших в ней, и он стал уже не носом к выходу, как стояли там прежде, а кормой, чтобы лучше отстреливаться, вместо же одного винтового, наблюдателями поставили 4 батарейных парохода, к которым на ночь иногда присоединялись еще 2. По возвращении «Владимира» и «Херсонеса» на корабле «Двенадцать Апостолов», стоявшем под флагом вице-адмирала Нахимова, был поднят сигнал: “Изъявляю особенное удовольствие”. За это дело Григорий Иванович был награжден через несколько месяцев чином капитана 1 ранга»[9].

Ярким показателем активности действий пароходного отряда в обороне Севастополя может служить количество залпов по противнику, сделанных с русских пароходов только в ноябре-декабре 1854 г.: «Херсонес» — 1015 выстрелов ядрами и бомбами, «Одесса» — 395, «Владимир» — 247[10].

В феврале 1855 г. пароходофрегаты «Владимир», «Громоносец» и «Херсонес» сильным артиллерийским огнем остановили наступление французских войск на русские позиции в районе Килен-балки. Это позволило завершить там сооружение Волынского и Селенгинского редутов, Камчатского люнета и Забалканской батареи.

Успешные боевые действия паровых судов давали ценный опыт практического применения новых методов ведения огня и защиты кораблей. Так, кондуктор морской артиллерии Константинов предложил усовершенствовать орудийный лафет, что позволило увеличить дальнобойность орудий без крена парохода на один из бортов. Впервые это нововведение применили на пароходофрегате «Владимир», а затем и на других судах.

Нашло успешное применение и блиндирование паровых кораблей, защищавшее их от огня батарей противника. Вместо брони русские моряки сооружали смешанные деревянно-железные прикрытия для наиболее важных центров судов и мест скопления личного состава во время боя.

 26 мая 1855 г. англо-французские войска двинулись на штурм Киленбалочных редутов и Камчатского люнета. Пароходофрегаты «Владимир», «Громоносец», «Одесса», «Бессарабия» и «Крым» открыли огонь по противнику с дальней станции и направились в Килен-бухту, где, подойдя на самое минимальное расстояние к берегу, стали обстреливать наступающие войска ядрами и картечью. Корабли оказали большую поддержку левому флангу русских войск, остановив наступление неприятельских войск. 6 июня союзники повторили попытку захватить Севастополь решительным штурмом, но опять потерпели неудачу.  

«Этот убийственный огонь, — вспоминал французский главнокомандующий Пелисье, — производился не только с верков, которые мы намеревались взять, но и с неприятельских (т.е. русских – А.Т.) пароходов, подоспевших туда на всех парах и маневрировавших столь же счастливо, сколь и искусно. Страшный огонь этот остановил порыв наших войск, им было невозможно идти вперед»[11].    

Ожидая более ожесточенного штурма Малахового кургана, Григорий Иванович Бутаков готовил корабли пароходного отряда к дальнейшему сопротивлению. «Тщательно рассматривая местность, — писал Бутаков, — избранную неприятелем для двух новых батарей, нельзя было не отдать справедливости прекрасному выбору для них позиций. Между тем, в случае штурма, гарнизон Севастополя привык рассчитывать на содействие пароходов. Сообразив, что строителям батарей могло быть неизвестно, что к восточному берегу Килен-балки пароход может подойти на самое близкое расстояние и рассмотреть со шлюпки, что, подойдя к берегу, пароход прикроется этим же берегом от Киленбалочной батареи, командир «Владимира» предложил себе вопрос: как и куда именно удобнее всего подскочить под эти батареи, чтобы они могли стрелять только через пароход и по трубам его, тогда как последний, не стреляя в них, будет поражать штурмующие войска. Удостоверяясь, что верхняя кромка канала докового водопровода, идущего вдоль южной стороны рейда, находится почти на одной высоте с кожухами парохода и рассмотреть из траншей (спускавшихся от 1 бастиона, впереди Святославской батареи к самому рейду), что едва ли на Рейдовой батарее можно наклонить орудия на столько, чтобы стрелять в канал водопровода, можно было заключить, что пройдя под сильным перекрестным огнем на самом близком расстоянии, пароход, кроме труб своих, может скоро оставаться под берегом совершенно вне выстрелов неприятельских пушек. Предполагая, что неприятель никак не будет ожидать близкого подхода к его новым батареям, можно было надеяться, что он не осыпет открытую палубу парохода перекрестной картечью и не будет готов осыпать его тучами гранат из своих мортир, когда пароход скроется от пушечных выстрелов; следовательно, остается, только штуцерный огонь из траншей. Против последнего были приняты следующие меры: весь борт парохода (тонкий и легкий) был закрыт изнутри мешками с землей; у каждого орудия приспособлены высокие тросовые щиты; рулевые на площадке защищены будкой из толстых железных листов и на середине площадки между колесами и трубами установлена баркасная карронада 12-фунтового калибра, картечь которой должна была служить единственным ответом парохода на перекрестный пушечный, мортирный и штуцерный огонь неприятеля, ибо все прочие орудия должны были действовать по штурмующим войскам»[12]. 

Перед отражением штурма командир «Владимира» распорядился снять фок и грот-мачты парохода во избежание ранения экипажа щепками и перебитыми цепными вантами. На место фок-мачты установили фор-стеньгу для подъема косых носовых парусов – кливеров, а парусность бизань-мачты полностью оставили для крутых поворотов на ходу[13].   

24 августа 1855 г. англо-французские батареи снова открыли массированный огонь по укреплениям Севастополя. Тысячи бомб и ядер со страшным грохотом разрывались на батареях и улицах осажденного города. 27 августа неприятельские войска бросились на штурм левого фланга севастопольской оборонительной линии.

«Пароходы наши, — писал Г.И. Бутаков, — занимали якорные места у южного берега рейда между Аполлоновой балкой и Павловской батареей и, видя усиленное бомбардирование города, несколько приготовились к скорому вступлению под пары. «Херсонес» и «Одесса», назначенные вместе с «Владимиром» защищать левый фланг наших укреплений, немедленно пошли полным ходом к Голландии. «Владимир» снялся минут 10 спустя и направился прямо к северному краю Рейдовой батареи. Проходя Ушакову балку, он пустил несколько бомб по Камчатскому редуту, хорошо видному, будучи против этой балки, и стрелявшему по видным ему пароходам. Первое ядро с Рейдовой батареи, упав в полукабельтове, не долетая до парохода, рикошетировало через шканцы его и подало повод думать, что огонь этой батареи будет очень жестокий, потому что рикошетной пальбой, когда она возможна, только и следовало маловозвышенным от воды батареям стрелять по движущейся цели. Следующие ядра и бомбы показали, что можно быть уверенным, что батареи не готовы стрелять картечью по пароходам, ибо бомбы их, не пущенные рикошетно, преимущественно перелетали. Лишь только открылась Килан-балка, бомбы и картечь полетели беспрерывным градом с правого борта «Владимира» по бегущим к нашим укреплениям врассыпную французским войскам. В то же время Киленбалочная французская батарея открыла огонь, но как на ней не ожидали, что пароход пройдет весьма близко от входа в эту бухту, то снаряды перелетали через него. Крепкий NO ветер отнял возможность стать на кормовые верпы и якорь с носу, под самой Рейдовой батареей, почему  пришлось остановить машину парохода несколько пройдя предположенное якорное место, соблюдая однако же все предусмотренные условия, т.е. стреляя по неприятельским войскам с места, закрытого от выстрелов Киленбалочной батареи и на которое Рейдовая не могла действовать, потому что не могла на столько понизить свои орудия. В начале третьего часа пароход «Херсонес», действовавший по неприятелю вблизи «Владимира», сигналом дал знать о повреждении машины; нужно было бы отбуксировать его в закрытое место рейда, но необходимость действовать по неприятельским войскам заставила «Владимир» удерживать выгодную позицию, и «Херсонес» долго оставался без помощи. В продолжении пальбы «Владимир» сносило к берегу и корму его, по прекращении хода вперед, заворачивало к ветру. Это принуждало давать передний ход, чтобы, послушавшись руля, пароход поворотился опять всем бортом к неприятелю и потом давать задний ход, чтобы неприятельские войска не были закрыты от выстрелов парохода Забалканским холмом. Вместе с тем, задним ходом должно было не открывать себя Киленбалочной батарее. Такой маневр приходилось употребить несколько раз, под безвредным огнем с батарей, устроенных неприятелем на месте Волынского и Селенгинского редутов, но небезвредным штуцерным из траншей; наконец, берег стал так близок, что, давши полный ход вперед, пароход должен был описать полный круг, чтобы, подвергаясь дважды перекрестному огню Рейдовой и Киленбалочной батарей, опять прийти на первоначальное свое место около первой из них. Сопровождаемый сильным, но не метким огнем с батарей Волынского и Селенгинского редутов, а также и тех, которые сзади их, пароход прошел у самого мыса бывшей Парижской батареи и под самым северным берегом рейда, бросая бомбы левым бортом сначала по тем же войскам, а потом через Ушакову балку на Камчатский и Малахов курганы. Не ожидая вначале, что «Владимир» пройдет очень близко Килен-балки, теперь на батареях не ожидали, что он пройдет очень далеко и это было причиной, что в первом случае большая часть французских снарядов перелетели через пароход, а во втором не долетели. Заворотившись совсем около Северной батареи № 4, «Владимир» опять прошел Килен-балку подле самого берега, под встречным и перекрестным огнем на прежнее свое место и действовал всем бортом, давая задний и передний ход, пока вновь не снесло его близко к берегу. Тогда, заворотившись опять полным ходом у мыса Парижской батареи и против Голландии, он взял курс на близкое расстояние от Килен-балки, т.е. под южным берегом рейда; между тем как, по предыдущему примеру, на батарее должны были ожидать возвращения его в западную часть рейда под северным берегом. Это было новой причиной перелетания большей части неприятельских снарядов»[14].   

В 15 часов 30 минут пароход остановился напротив Аполлоновой балки, чтобы отправить в госпиталь раненых членов экипажа и, по возможности, исправить повреждения. На корабле получили ранения и контузии 15 человек. Вражеские ядра разрушили на «Владимире» каюту машинного содержателя, три офицерские каюты, верхний лазарет, несколько шпангоутов и частей обшивки. За время боя судно получило 21 пробоину. Грамотное блиндирование парохода предотвратило повреждение паровой машины и позволило избежать больших потерь среди личного состава корабля. 

Мужество и профессионализм экипажа пароходофрегата «Владимир» обратили на себя общее внимание. «Геройское и величественное зрелище, — писал французский историк Гуэрин, — хотя и бедственное для французов, представлял в особенности столь славный своими прежними подвигами пароход «Владимир», который, под начальством Бутакова, подойдя быстро под выстрелы Лаваранда (киленбалочных редутов), давал залпы, то с одного, то с другого борта, по-видимому нисколько не страдая от огня наших батарей и внося гибель и смятение в ряды штурмовых колонн. Трудно сказать сколько пало французов у 2-го баcтиона. Никогда, говорят, не было на таком пространстве столько убитых и раненых»[15].             

Сохранились также воспоминания русского артиллерийского офицера об участии героического корабля в отражении штурма Малахова кургана 27 августа 1855 г.: «Оставив № 18, я стал следить за нашими паро­ходами, сновавшими взад и вперед по бухте и действовав­шими во фланг штурмовавшим колоннам, а отчасти от­стреливавшимися от батарей, направлявших на них свои выстрелы. В особенности обратил на себя общее внимание пароход «Владимир». Чудное зрелище представляло это прекрасное судно! Идет величественно вдоль бухты от Павловского мыска, изредка пуская гранату из носового орудия, отбиваясь, как будто от назойливой мухи, от француз­ской батареи в два орудия, обстреливавшей бухту вдоль и сосредоточившей на нем весь свой огонь. Поровнявшись с Килен-балкой, выстрелит из орудий целого борта и медленно поворачивается другим бортом под защитой адского огня с № 18, опять сделает залп и тихо отходит, заряжая свои орудия и отстреливаясь. И этот маневр он повторял беспрестанно в течение всего штурма. …Командир «Владимира» капитан Бутаков, первый подавал экипажу пример редкого хладнокровия и неустрашимости. Все прихо­дили в восторг, глядя на него, стоявшего на площадке над колесами и спокойно распоряжавшегося, как будто около него не летали ядра и не было вероятности быть убитым каждое мгновение»[16].

Защитники Малахового кургана сражались самоотверженно, но силы были слишком неравны… Потеряв большое количество солдат и офицеров в кровопролитном рукопашном бою, французские войска заняли укрепление. В седьмом часу вечера 27 августа защитники Севастополя начали отступление на Северную сторону, в обеспечении которого принял активное участие пароходофрегат «Владимир».

«В 9 часов вечера, — вспоминал командир корабля Г.И. Бутаков, — началась амбаркация войск с багажом и другим имуществом. Занимая людьми и необходимыми вещами все палубы и каюты, не исключая капитанской, на пароход посажено 1300 человек и, по высадке их на северную сторону, «Владимир» возвратился к Аполлоновой балке в 2 часа. В 5 часов, когда уже рассвело, пароход вторично повез 1190 человек к Куриной балке, согласно диспозиции. Во время высаживания их на берег с Рейдовой батареи неприятель открыл по «Владимиру» огонь бомбами; многие не долетали, многие перелетали и безвредно лопались на берегу. Лишь только корма парохода освободилась от людей, переправившихся на берег, из кормового орудия «Владимира» стали отвечать на огонь. В 6 ½ часов одна неприятельская бомба попала в шканцы, откуда с левой стороны высаживали людей на берег посредством кожуховых лодок, между тем как другие шли по сходням на пристань, к которой пароход был приткнут на мель носом в том расчете, что по выгрузке он облегчится и сойдет легко; с кормы был брошен верп. Перелетев правый борт, эта бомба пронизала густую толпу солдат и, положив целый ряд их, ударилась в мешок с песком у левого ватервейса, где лопнула, переранив еще несколько человек и, продавив палубу, расщепила полубимс в буфете. Два солдата были убиты, восемь тяжело ранены; число же контуженных и легко раненых оставалось неизвестным, потому что они поспешили на берег. Вскоре затем другая бомба с той же батареи ранила четырех матросов около носовой сходни, помогавших солдатам переходить на берег, передавая им ружья»[17]. Убедившись, что в городе больше никого не осталось, Бутаков поставил пароходофрегат на якорь у мыса между Северной пристанью и Сухой балкой.                                                                                                 

30 августа 1855 г. командующий отрядом пароходофрегатов Черноморского флота капитан 1 ранга Г.И. Бутаков получил от вице-адмирала Новосильского следующий приказ:

«Предлагаю вашему высокоблагородию поставить пароходы на тех местах, где они должны быть потоплены, выгрузив наперед орудия и снаряды; после чего оставить на пароходах небольшую часть команды для занятия только караулов, остальных же всех разослать по своим экипажам. Если откроется сильная стрельба по пароходам со стороны неприятеля, то, не ожидая приказания, я разрешаю топить их для спасения команды»[18].

В ночь на 31 августа на пароходофрегатах «Одесса», «Крым», «Бессарабия», «Громоносец», «Эльборус» открыли кингстоны и по условному сигналу подожгли их. «Владимир» загорелся во всех частях и к 5 часам утра вместе с другими кораблями отряда пошел ко дну Севастопольской бухты, завершив лучшие военные дни своей блестящей службы под командованием Г.И. Бутакова.                

Пароходофрегаты Черноморского флота внесли большой вклад в оборону Севастополя, обеспечивая эффективную огневую поддержку сухопутного гарнизона, своевременную доставку военных подразделений, вооружения и провизии защитникам осажденного города.          

Примечания 

[1] Обзор деятельности Морского Управления в России. 1855-1880. – СПб., 1880. – С. 405-406.

[2] Гребенщикова Г.А. Черноморский флот перед Крымской войной 1853-1856 годов. Геополитика и стратегия. – СПб., 2003. – С. 54-56.

[3] История военно-морского искусства. – М.: Воениздат, 1954. – С. 148-149.

[4] Там же.

[5] Там же.

[6] Горев Л. Война 1853-1856 гг. и оборона Севастополя. – М.: Воениздат, 1955. – С. 331.

[7] Балка на Северной стороне Севастополя.

[8] Горев Л… – С. 332.

[9] Березин Е., Де-Ливрон А. Адмирал Григорий Иванович Бутаков. Биографический очерк. – СПб., 1883. – С. 26-29.

[10] История военно-морского искусства… — С. 158.

[11] Там же. – С. 165.

[12] Березин Е., Де-Ливрон А… — С. 32-33.

[13] Там же.

[14] Там же. – С. 33-36.

[15] Там же. – С. 37.

[16] Там же. – С. 37-38.

[17] Там же.

[18] Там же. – С. 39.