Military Crimea

0940

Крымский егерь из Крымской егерской бригады.

А.Бобков (Феодосия)

Егерская бригада немцев-колонистов. Вооруженные силы Юга России. 1919 год

4 (18) марта 1919 года, когда Крымская группа 2-й Украинской советской армии была уже у порога Крыма, к начальнику разведывательного отдела Крымско — Азовской армии полковнику Т.А. Аметистову прибыли офицеры немецкого происхождения и, зная его как старого крымского помещика и офицера Крымского конного полка, попросили помочь в снабжении оружием и обмундированием 1000 крымских немцев — колонистов, желающих добровольно встать в ряды Крымско — Азовской армии для борьбы с большевиками. Аметистов немедленно сообщил об этом начальнику штаба армии генерал — лейтенанту Д.Н. Пархомову. Последний, в принципе, согласился, но решил все же повременить и уведомить Ставку ВСЮР.
Инициативными офицерами были лейтенант германской службы Гомайер (Хомайер) и лейтенант австрийской службы Проше. Фактическим же инициатором создания бригады был Союз немцев Крыма, опасавшийся нового прихода советской власти, «прелести» которой были хорошо изучены в период Таврической Советской республики в январе — апреле 1918 г. Союз имел огромное влияние на немецкое население и даже создал в мае — июне 1918 г., при помощи германских оккупационных властей, свои отряды самообороны.
Сам Союз немцев Крыма был создан при содействии генерала фон Люденквиста 7 мая 1918 г. на съезде в деревне Бютень, на который прибыло около 100 делегатов из Херсона, Мелитополя, Бердянска, Одессы и Крыма. В сформированное в июне генерал — лейтенантом Сулькевичем Крымское Краевое правительство был включен представитель Союза Немцев- Колонистов Томас Рапп в качестве министра Земледелия, краевых имуществ и снабжения
Не дожидаясь ответа из ставки колонисты начали собираться в Симферополе. Их нужно было расквартировать, накормить, дать оружие и начать обучение. Причем последнее было просто необходимо, так как в Императорской армии немцы-колонисты служили, в основном, на нестроевых должностях.
Полковник Аметистов начал действовать практически на свой страх и риск. Он через штаб армии связался с французскими властями в Севастополе, которые уже 11 (24) марта согласились выдать немцам обмундирование и снаряжение с захваченных ими русских складов в Симферополе. Одновременно пришло согласие из Ставки ВСЮР на формирование «Егерской бригады Немцев — Колонистов». Фактически бригада должна была стать первой серьезной воинской частью Краевых войск, поэтому 15 (27) марта и Совет Министров Крымского Краевого правительства задним числом утвердил вопрос формирования части и условия, на которых она создавалась:
«…1. Бригада, как строевая часть, подчиняется в оперативном отношении командующему Крымско- Азовской Добровольческой Армии.
2. Бригада формируется Крымским Краевым правительством для защиты Края и поддержания порядка и не преследует никаких политических целей.
3. Личный состав бригады формируется из лиц немецкого происхождения, как русских граждан, так и иностранцев, на одинаковых правах с русскими гражданами.
4. Офицерский состав пополняется командованием Егерской бригады, по соглашению с Крымским Краевым правительством.
5. Крымское Краевое правительство обязуется выплачивать всем чинам бригады за все время нахождения их на фронте, в дополнение к жалованию и боевым суточным, положенным от Добрармии, добавочные суточные..».
Кроме того, штаб Крымско- Азовской армии отдал приказ о разрешении офицерам и солдатам немецкого происхождения переводиться в Егерскую бригаду из других частей армии. Это было явной ошибкой, так как могло резко снизить боеспособность других частей армии, в которых служили немцы.
К 21 марта (3 апреля) бригада насчитывала уже до 800 бойцов, при ней формировалось две 4-х орудийные батареи, которым был придан один бронированный трактор. От Добровольческой армии командиром бригады был назначен генерал- майор Диденко, совсем недавно, в начале января, прибывший в Крым с частями 8-го Екатеринославского корпуса Украинской Державы, в котором он командовал 16-й кадровой пехотной дивизией.
Но практически всё руководство сосредоточилось в руках довольно темных личностей — лейтенантов Гомайера, Проше и Павлика (последние двое — бывшей австрийской службы). По более позднему признанию Правления Союза Крымских немцев, так и не установившего точно их личностей, все трое к крымским колонистам никакого отношения не имели. Сам Гомайер именовал себя в одних документах «ротмистр фон Гомайер», в других-скромно «лейтенант Гомайер», постоянно путаясь в своем подданстве, то австрийском, то германском. Да это и не удивительно: любая смута выносит на своих волнах разного рода авантюристов и проходимцев, обладающих талантом сплачивать вокруг себя отчаявшихся и потерявших надежду людей.
После осложнения положения на Перекопском фронте, когда всем здравомыслящим чинам армии стало ясно, что имеющимися небольшими силами не сдержать большевистского наступления, ряд немецких офицеров начал вести в различных частях армии среди солдат и офицеров агитацию о необходимости переговоров с наступающими советскими войсками. Происходило это в связи с тем, что основная масса колонистов не хотела отступать из Крыма, опасаясь, разорения их колоний большевиками в отместку за службу в Добрармии
Вечером 28 марта (10 апреля) частям армии, расквартированным в Симферополе, был отдан приказ об оставлении города в 10 часов вечера 29 марта (11 апреля) и об отходе на Керченский полуостров.
Утром 29 марта начался фактически военный мятеж. 1-й и 2-й эскадроны кадрового дивизиона Крымского конного полка во главе с несколькими офицерами — немцами под руководством поручика Барта объявили об отсоединении от попка и переходе в состав Егерской бригады. В результате, в прежних эскадронах осталось по 25 человек, а Егерская бригада приобрела в свой состав полнокровный конный эскадрон. Одновременно командование бригады вошло в контакт с представителями подпольного ревкома и получило гарантии о непреследовании чинов бригады в случае ее перехода на сторону советской власти. Караулами егерей были заняты тюрьма, телеграф, почта и другие стратегические точки в городе, а на встречу советским войскам была выслана депутация, состоящая из командира бригады и представителей ревкома. К счастью, егеря дали возможность частям Краевых и Добровольческих войск спокойно оставить город.
После взятия Симферополя советскими войсками бригада была переформирована в немецкий стрелковый батальон РККА просуществовавший до июля 1919 г., когда разгромленные части Крымской Красной Армии оставили Крым. Сам лейтенант Гомайер в течении всего 1919 г. находился в тени и всплыл только в декабре в качестве «начальника формирования добровольческих частей по обороне Крыма», причем в его штабе служили все те же офицеры Проше и Павлик. Штаб фактически насильно загонял в формируемые им части колонистов от 18 до 40 лет, не имея на это никакого официального разрешения, отталкивая своими бесправными действиями от Добровольческой армии колонистов-добровольцев. К маю 1920г., после ряда дознаний военной прокуратуры и Управления Таврического Губернатора, все трое пропали из рядов Русской армии, на этот раз навсегда.
Несмотря на все перепетии, столь часто происходящие в период гражданской войны, немцы- колонисты впоследствии доблестно сражались в рядах Немецкого стрелкового полка и Конно- Партизанского отряда Немцев-Колонистов в составе Русской армии генерала Врангеля и многие из них погибли при обороне Таганашского полуострова а ноябре 1920 г.

Униформа

По свидетельству очевидцев, бригада довольно быстро получила обмундирование из старых армейских складов в Севастополе: «пехотные мундиры черного цвета и бескозырки с белыми околышами». Безусловно, это были двубортные мундиры образца 1907 г. (приказ по Военному ведомству № 644 от 11 декабря). Они были получены со складов 51-го пехотного Литовского полка, квартировавшего до Великой войны в Симферополе и имевшего у фуражек белые околыши (13-я пехотная дивизия, в которую этот полк входил, имела свои интендантские склады в Севастополе, находившиеся в этот период под французским контролем). Это вызвало непонимание и, буквально, ненависть среди строевых и интендантских офицеров Крымско- Азовской армии, не имеющих возможности получить с русских складов в Севастополе даже пары сапог.
Кокарды на фуражки и погоны егерям полагались «крымского образца», введенные еще в 1918 г. приказом по Военному ведомству Краевого правительства № 38 от 3 (16) октября (см. ниже).
После перехода 29 марта в состав бригады эскадрона Крымского конного полка, его личный состав, по всей видимости, продолжал носить прежнюю форму.

Приказ № 38.
16 октября 1918 года, гор. Симферополь.

п. 1. До окончательного разрешения в Военном Совете вопроса о форме одежды и вследствие трудности и даже невозможности приобретения каких бы то ни было материалов, разрешаю всем военнослужащим Военного ведомства Крымского Краевого Правительства донашивать форму одежды образца, бывшего в Русской армии со следующими изменениями: кокарды и погон:
1. Кокарда для Генералов, Офицеров и Врачей овальной формы прежнего размера, но с заменой двух черных ободков в середине голубыми.
Для военных чиновников — такая же, но круглой формы. Для солдат такая же кокарда как и офицерская, но наружный ободок белый металлический — гладкий.
2. Погоны прежнего образца, но без номеров и шифровки, причем Генералы и Офицеры имеют погоны рода оружия по которому числятся.
Для солдат всех частей и учреждений Военного Ведомства устанавливаются погоны алого цвета с синей выпушкой.
п. 2. Всем офицерам, врачам и чиновникам вне службы разрешается носить статское платье.